Читать рассказ яковлев багульник читать

История бультерьера

1

Я увидел его впервые в сумерках.

Рано утром я получил телеграмму от своего школьного товарища Джека:

«Посылаю тебе замечательного щенка. Будь вежлив с ним. Невежливых он не любит».

У Джека такой характер, что он мог прислать мне адскую машину или бешеного хорька вместо щенка, поэтому я дожидался посылки с некоторым любопытством. Когда она прибыла, я увидел, что на ней написано: «Опасно». Изнутри при малейшем движении доносилось ворчливое повизгиванье. Заглянув в заделанное решеткой отверстие, я увидел не тигренка, а всего-навсего маленького белого бультерьера. Он старался укусить меня и все время сварливо рычал. Рычанье его было мне неприятно. Собаки умеют рычать на два лада: низким, грудным голосом — это вежливое предупреждение или исполненный достоинства ответ, и громким, высоким ворчаньем — это последнее слово перед нападением. Как любитель собак, я думал, что умею управлять ими. Поэтому, отпустив носильщика, я достал перочинный нож, молоток, топорик, ящик с инструментами, кочергу и сорвал решетку. Маленький бесенок грозно рычал при каждом ударе молотка и, как только я повернул ящик набок, устремился прямо к моим ногам. Если бы только его лапка не запуталась в проволочной сетке, мне пришлось бы плохо. Я вскочил на стол, где он не мог меня достать, и попытался урезонить его. Я всегда был сторонником разговоров с животными. Я утверждаю, что они улавливают общий смысл нашей речи и наших намерений, хотя бы даже и не понимая слов. Но этот щенок, по-видимому, считал меня лицемером и презрительно отнесся к моим заискиваниям. Сперва он уселся под столом, зорко глядя во все стороны, не появится ли пытающаяся спуститься нога. Я был вполне уверен, что мог бы привести его к повиновению взглядом, но мне никак не удавалось взглянуть ему в глаза, и поэтому я оставался на столе. Я человек хладнокровный. Ведь я представитель фирмы, торгующей железным товаром, а наш брат вообще славится присутствием духа, уступая разве только господам, торгующим готовым платьем.

Итак, я достал сигару и закурил, сидя по-турецки на столе, в то время как маленький деспот дожидался внизу моих ног. Затем я вынул из кармана телеграмму и перечел ее: «Замечательный щенок. Будь вежлив с ним. Невежливых он не любит». Думаю, что мое хладнокровие успешно заменило в этом случае вежливость, ибо полчаса спустя рычанье затихло. По прошествии часа он уже не бросался на газету, осторожно спущенную со стола для испытания его чувств. Возможно, что раздражение, вызванное клеткой, немного улеглось. А когда я зажег третью сигару, он проковылял к камину и улегся там, впрочем, не забывая меня — на это я не мог пожаловаться. Один его глаз все время следил за мной. Я же следил обоими глазами не за ним, а за его коротким хвостиком. Если бы этот хвост хоть единый раз дернулся в сторону, я почувствовал бы, что победил. Но хвостик оставался неподвижным. Я достал книжку и продолжал сидеть на столе до тех пор, пока не затекли ноги и начал гаснуть огонь в камине. К десяти часам стало прохладно, а в половине одиннадцатого огонь совсем потух. Подарок моего друга встал на ноги и, позевывая, потягиваясь, отправился ко мне под кровать, где лежал меховой половик. Легко переступив со стола на буфет и с буфета на камин, я также достиг постели и, без шума раздевшись, ухитрился улечься, не встревожив своего повелителя. Не успел я еще заснуть, когда услышал легкое царапанье и почувствовал, что кто-то ходит по кровати, затем по ногам. Снап [snap — «хвать», «щелк» (англ.)], по-видимому, нашел, что внизу слишком холодно.

Он свернулся у меня в ногах очень неудобным для меня образом. Но напрасно было бы пытаться устроиться поуютнее, потому что, едва я пробовал двинуться, он вцеплялся в мою ногу с такой яростью, что только толстое одеяло спасало меня от тяжкого увечья.

Прошел целый час, прежде чем мне удалось так расположить ноги, передвигая их каждый раз на волосок, что можно было наконец уснуть. В течение ночи я несколько раз был разбужен гневным рычаньем щенка — быть может, потому, что осмеливался шевелить ногой без его разрешения, но, кажется, также и за то, что позволял себе изредка храпеть.

Утром я хотел встать раньше Снапа. Видите ли, я назвал его Снапом… Полное его имя было Джинджерснап [gingersnap — хрустящий пряник с имбирем (англ.)]. Некоторым собакам с трудом приискиваешь кличку, другим же не приходится придумывать клички — они как-то являются сами собой.

Итак, я хотел встать в семь часов. Снап предпочел отложить вставанье до восьми, поэтому мы встали в восемь. Он разрешил мне затопить камин и позволил одеться, ни разу не загнав меня на стол. Выходя из комнаты и собираясь завтракать, я заметил:

— Снап, друг мой, некоторые люди стали бы воспитывать тебя побоями, но мне кажется, что мой план лучше. Теперешние доктора рекомендуют систему лечения, которая называется «оставлять без завтрака». Я испробую ее на тебе.

Было жестоко весь день не давать ему еды, но я выдержал характер. Он расцарапал всю дверь, и мне потом пришлось заново красить ее, но зато к вечеру он охотно согласился взять из моих рук немного пищи.

Не прошло и недели, как мы уже были друзьями. Теперь он спал у меня на кровати, не пытаясь искалечить меня при малейшем движении. Система лечения, которая называлась «оставлять без завтрака», сделала чудеса, и через три месяца нас нельзя было разлить водой.

Казалось, чувство страха было ему незнакомо. Когда он встречал маленькую собачку, он не обращал на нее никакого внимания, но стоило появиться здоровому псу, как он струной натягивал свой обрубленный хвост и принимался прохаживаться вокруг него, презрительно шаркая задними ногами и поглядывая на небо, на землю, вдаль — куда угодно, за исключением самого незнакомца, отмечая его присутствие только частым рычаньем на высоких нотах. Если незнакомец не спешил удалиться, начинался бой. После боя незнакомец в большинстве случаев удалялся с особой готовностью. Случалось и Снапу быть побитым, но никакой горький опыт не мог вселить в него и крупицы осторожности.

Однажды, катаясь в извозчичьей карете во время собачьей выставки, Снап увидел слоноподобного сенбернара на прогулке. Его размеры вызвали восторг щенка, он стремглав ринулся из окна кареты и сломал себе ногу.

У него не было чувства страха. Он не был похож ни на одну из известных мне собак. Например, если случалось мальчику швырнуть в него камнем, он тотчас же пускался бежать, но не от мальчика, а к нему. И если мальчик снова швырял камень, Снап немедленно разделывался с ним, чем приобрел всеобщее уважение. Только я и рассыльный нашей конторы умели видеть его хорошие стороны. Только нас двоих он считал достойными своей дружбы. К половине лета Карнеджи, Вандербильдт и Астор [три американских миллиардера], вместе взятые, не могли бы собрать достаточно денег, чтобы купить у меня моего маленького Снапа.

2

Хотя я не был коммивояжером, тем не менее моя фирма, в которой я служил, отправила меня осенью в путешествие, и Снап остался вдвоем с квартирной хозяйкой. Они не сошлись характерами. Он ее презирал, она его боялась, оба они ненавидели друг друга.

Я был занят сбытом проволоки в северных штатах. Получавшиеся на мое имя письма доставлялись мне раз в неделю. В этих письмах моя хозяйка постоянно жаловалась мне на Снапа.

Прибыв в Мендозу, в Северной Дакоте, я нашел хороший сбыт для проволоки. Разумеется, главные сделки я заключал с крупными торговцами, но я потолкался среди фермеров, чтобы получить от них практические указания, и таким образом познакомился с фермой братьев Пенруф.

Нельзя побывать в местности, где занимаются скотоводством, и не услышать о злодеяниях какого-нибудь лукавого и смертоносного волка. Прошло то время, когда волки попадались на отраву. Братья Пенруф, как и все разумные ковбои, отказались от отравы и капканов и принялись обучать разного рода собак охоте на волка, надеясь не только избавить окрестности от врагов, но и позабавиться.

Гончие собаки оказались слишком добродушными для решительной борьбы, датские доги — чересчур неуклюжими, а борзые не могли преследовать зверя, не видя его. Каждая порода имела какой-нибудь роковой недостаток. Ковбои надеялись добиться толку с помощью смешанной своры, и когда меня пригласили на охоту, я очень забавлялся разнообразием участвовавших в ней собак. Было там немало ублюдков, но встречались также и чистокровные собаки — между прочим, несколько русских волкодавов, стоивших, наверно, уйму денег.

Гилтон Пенруф, старший из братьев, необычайно гордился ими и ожидал от них великих подвигов.

— Борзые слишком тонкокожи для волчьей охоты, доги — медленно бегают, но, увидите, полетят клочья, когда вмешаются мои волкодавы.

Таким образом, борзые предназначались для гона, доги — для резерва, а волкодавы — для генерального сражения. Кроме того, припасено было две-три гончих, которые должны были своим тонким чутьем выслеживать зверя, если его потеряют из виду.

Славное было зрелище, когда мы двинулись в путь между холмами в ясный октябрьский день! Воздух был прозрачен и чист, и, несмотря на позднее время года, не было ни снега, ни мороза. Кони ковбоев слегка горячились и раза два показали мне, каким образом они избавляются от своих седоков.

Мы заметили на равнине два-три серых пятна, которые были, по словам Гилтона, волками или шакалами. Свора понеслась с громким лаем. Но поймать им никого не удалось, хотя они носились до самого вечера. Только одна из борзых догнала волка и, получив рану в плечо, отстала.

— Мне кажется, Гилт, что от твоих волкодавов мало будет толку, — сказал Гарвин, младший из братьев. — Я готов стоять за маленького черного дога против всех остальных, хотя он простой ублюдок.

— Ничего не пойму! — проворчал Гилтон. — Даже шакалам никогда не удавалось улизнуть от этих борзых, не то что волкам. Гончие — также превосходные — выследят хоть трехдневный след. А доги могут справиться даже с медведем.

— Не спорю, — сказал отец, — твои собаки могут гнать, могут выслеживать и могут справиться с медведем, но дело в том, что им неохота связываться с волком. Вся окаянная свора попросту трусит. Я много бы дал, чтобы вернуть уплаченные за них деньги.

Так они толковали, когда я распростился с ними и уехал дальше.

Борзые были сильны и быстроноги, но вид волка, очевидно, наводил ужас на всех собак. У них не хватало духа помериться с ним силами, и невольно воображение переносило меня к бесстрашному щенку, разделявшему мою постель в течение последнего года. Как мне хотелось, чтобы он был здесь! Неуклюжие гиганты получили бы руководителя, которого никогда не покидает смелость.

На следующей моей остановке, в Бароке, я получил с почты пакет, заключавший два послания от моей хозяйки: первое — с заявлением, что «эта подлая собака безобразничает в моей комнате», другое, еще более пылкое, — с требованием немедленного удаления Снапа.

«Почему бы не выписать его в Мендозу? — подумал я. — Всего двадцать часов пути. Пенруфы будут рады моему Снапу».

3

Следующая моя встреча с Джинджерснапом вовсе не настолько отличалась от первой, как можно было ожидать. Он бросился на меня, притворялся, что хочет укусить, непрерывно ворчал. Но ворчанье было грудное, басистое, а обрубок хвоста усиленно подергивался.

Пенруфы несколько раз затевали волчью охоту, с тех пор как я жил у них, и были вне себя от неизменных неудач. Собаки почти каждый раз поднимали волка, но никак не могли покончить с ним, охотники же ни разу не находились достаточно близко, чтобы узнать, почему они трусят.

Старый Пенруф был теперь вполне убежден, что «во всем негодном сброде нет ни одной собаки, способной потягаться хотя бы с кроликом».

На следующий день мы вышли на заре — те же добрые лошади, те же отличные ездоки, те же большие сизые, желтые и рябые собаки. Но, кроме того, с нами была маленькая белая собачка, все время льнувшая ко мне и знакомившая со своими зубами не только собак, но и лошадей, когда они осмеливались ко мне приблизиться. Кажется, Снап перессорился с каждым человеком, собакой и лошадью по соседству.

Мы остановились на вершине большого плоскоголового холма. Вдруг Гилтон, осматривавший окрестности в бинокль, воскликнул:

— Вижу его! Вот он идет к ручью, Скелл. Должно быть, это шакал.

Теперь надо было заставить и борзых увидеть добычу. Это нелегкое дело, так как они не могут смотреть в бинокль, а равнина покрыта кустарником выше собачьего роста.

Тогда Гилтон позвал: «Сюда, Дандер!» — и выставил ногу вперед. Одним проворным прыжком Дандер взлетел на седло и стал там, балансируя на лошади, между тем как Гилтон настойчиво показывал ему:

— Вон он, Дандер, смотри! Куси, куси его, там, там!

Дандер усиленно всмотрелся в точку, указываемую хозяином, затем, должно быть, увидел что-то, ибо с легким тявканьем соскочил на землю и бросился бежать. Другие собаки последовали за ним. Мы поспешили им вслед, однако значительно отставая, так как почва была изрыта оврагами, барсучьими норами, покрыта камнями, кустарником. Слишком быстрая скачка могла окончиться печально.

Итак, все мы отстали; я же, человек, непривычный к седлу, отстал больше всех. Время от времени мелькали собаки, то скакавшие по равнине, то слетавшие в овраг, с тем чтобы немедленно появиться с другой стороны. Признанным вожаком был борзой Дандер, и, взобравшись на следующий гребень, мы увидели всю картину охоты: шакал, летящий вскачь, собаки, бегущие на четверть мили сзади, но, видимо, настигавшие его. Когда мы в следующий раз увидели их, шакал был бездыханен, и все собаки сидели вокруг него, исключая двух гончих и Джинджерснапа.

— Опоздали к пиру! — заметил Гилтон, взглянув на отставших гончих. Затем с гордостью потрепал Дандера: — Все-таки, как видите, не потребовалось вашего щенка!

— Скажи пожалуйста, какая смелость: десять больших собак напали на маленького шакала! — насмешливо заметил отец. — Погоди, дай нам встретить волка.

На следующий день мы снова отправились в путь.

Поднявшись на холм, мы увидели движущуюся серую точку. Движущаяся белая точка означает антилопу, красная — лисицу, а серая — волка или шакала. Волк это или шакал, определяют по хвосту. Висячий хвост принадлежит шакалу, поднятый кверху — ненавистному волку.

Как и вчера, Дандеру показали добычу, и он, как и вчера, повел за собой пеструю стаю — борзых, волкодавов, гончих, догов, бультерьера и всадников. На миг мы увидели погоню: без сомнения, это был волк, двигавшийся длинными прыжками впереди собак. Почему-то мне показалось, что передовые собаки не так быстро бегут, как тогда, когда они гнались за шакалом. Что было дальше, никто не видел. Собаки вернулись обратно одна за другой, а волк исчез.

Насмешки и попреки посыпались теперь на собак.

— Эх! Струсили, попросту струсили! — с отвращением проговорил отец. — Свободно могли нагнать его, но чуть только он повернул на них, они удрали. Тьфу!

— А где же он, несравненный, бесстрашный терьер? — спросил Гилтон презрительно.

— Не знаю, — сказал я. — Вероятнее всего, он и не видел волка. Но если когда-нибудь увидит — бьюсь об заклад, он изберет победу или смерть.

В эту ночь вблизи фермы волк зарезал нескольких коров, и мы еще раз снарядились на охоту.

Началось приблизительно так же, как накануне. Уже много позже полудня мы увидели серого молодца с поднятым хвостом не дальше как за полмили. Гилтон посадил Дандера на седло. Я последовал его примеру и подозвал Снапа. Его лапки были так коротки, что вспрыгнуть на спину лошади он не мог. Наконец он вскарабкался с помощью моей ноги. Я показывал ему волка и повторял «Куси, куси!» до тех пор, пока он в конце концов не приметил зверя и не бросился со всех ног вдогонку за уже бежавшими борзыми.

Погоня шла на этот раз не чащей кустарника, вдоль реки, а открытой равниной. Мы поднялись все вместе на плоскогорье и увидели погоню как раз в ту минуту, когда Дандер настиг волка и рявкнул у него за спиной. Серый повернулся к нему для боя, и перед нами предстало славное зрелище. Собаки подбегали по две и по три, окружая волка кольцом и лая на него, пока не налетел последним маленький белый песик. Этот не стал тратить времени на лай, а ринулся, прямо к горлу волка, промахнулся, однако успел вцепиться ему в нос. Тогда десять больших собак сомкнулись над волком, и две минуты спустя он был мертв. Мы мчались вскачь, чтобы не упустить развязки, и хоть издали, но явственно рассмотрели, что Снап оправдал мою рекомендацию.

Теперь настал мой черед похваляться. Снап показал им, как ловят волков, и наконец-то мендозская свора доконала волка без помощи людей.

Было два обстоятельства, несколько омрачивших торжество победы: во-первых, это был молодой волк, почти волчонок. Вот почему он сдуру бросился бежать по равнине. А во-вторых, Снап был ранен — у него была глубокая царапина на плече.

Когда мы с торжеством двинулись в обратный путь, я заметил, что он прихрамывает.

— Сюда! — крикнул я. — Сюда, Снап!

Он раза два попытался вскочить на седло, но не мог.

— Дайте мне его сюда, Гилтон, — попросил я.

— Благодарю покорно. Можете сами возиться со своей гремучей змеей, — ответил Гилтон, так как всем теперь было известно, что связываться со Снапом небезопасно.

— Сюда, Снап, бери! — сказал я, протягивая ему хлыст.

Он ухватился за него зубами, и таким образом я поднял его на седло и доставил домой. Я ухаживал за ним, как за ребенком. Он показал этим ковбоям, кого не хватает в их своре. У гончих прекрасные носы, у борзых быстрые ноги, волкодавы и доги — силачи, но все они ничего не стоят, потому что мужество есть только у бультерьера. В этот день ковбои разрешили волчий вопрос, что вы увидите сами, если побываете в Мендозе, ибо в каждой из местных свор теперь имеется свой бультерьер.

4

На следующий день была годовщина появления у меня Снапа. Погода стояла ясная, солнечная. Снега еще не было. Ковбои снова собрались на волчью охоту. К всеобщему разочарованию, рана Снапа не заживала. Он спал, по обыкновению, у меня в ногах, и на одеяле оставались следы крови. Он, конечно, не мог участвовать в травле. Решили отправиться без него. Его заманили в амбар и заперли там. Затем мы отправились в путь. Все отчего-то предчувствовали недоброе. Я знал, что без моей собаки мы потерпим неудачу, но не воображал, как она будет велика.

Мы забрались уже далеко, блуждая среди холмов, как вдруг, мелькая в кустарнике, примчался за нами вдогонку белый мячик. Минуту спустя к моей лошади подбежал Снап, ворча и помахивая обрубком хвоста. Я не мог отправить его обратно, так как он ни за что не послушался бы. Рана его имела скверный вид. Подозвав его, я протянул ему хлыст и поднял на седло, «Здесь, — подумал я, — ты просидишь до возвращения домой». Но не тут-то было. Крик Гилтона «ату, ату!» известил нас, что он увидел волка. Дандер и Райл, его соперник, оба бросились вперед, столкнулись и упали вместе, растянувшись на земле. Между тем Снап, зорко приглядываясь, высмотрел волка, и не успел я оглянуться, как он уже соскочил с седла, и понесся зигзагами, вверх, вниз, над кустарником, под кустарником, прямо на врага. В течение нескольких минут он вел за собой всю свору. Недолго, конечно. Большие борзые увидели движущуюся точку, и по равнине вытянулась длинная цепь собак. Травля обещала быть интересной, так как волк был совсем недалеко и собаки мчались во всю прыть.

— Они свернули в Медвежий овраг! — крикнул Гарвин. — За мной! Мы можем выйти им наперерез!

Итак, мы повернули обратно и быстро поскакали по северному склону холма, в то время как погоня, по-видимому, двигалась вдоль южного склона.

Мы поднялись на гребень и готовились уже спуститься, когда Гилтон крикнул:

— Он здесь! Мы наткнулись прямо на него.

Гилтон соскочил с лошади, бросил поводья и побежал вперед. Я сделал то же. Навстречу нам по открытой поляне, переваливаясь, бежал большой волк. Голова его была опущена, хвост вытянут по прямой линии, а в пятидесяти шагах за ним мчался Дандер, несясь, как ястреб над землей, вдвое быстрее, чем волк. Минуту спустя борзой пес настиг его и рявкнул, но попятился, как только волк повернулся к нему. Они находились теперь как раз под нами, не дальше как в пятидесяти футах. Гарвин достал револьвер, но Гилтон, к несчастью, остановил его:

— Нет, нет! Посмотрим, что будет.

Через мгновение примчалась вторая борзая, затем одна за другой и остальные собаки. Каждая неслась, горя яростью и жаждой крови, готовая тут же разорвать серого на части. Но каждая поочередно отступала в сторону и принималась лаять на безопасном расстоянии. Минуты две погодя подоспели и русские волкодавы — славные, красивые псы. Издали они, без сомнения, желали ринуться прямо на старого волка. Но бесстрашный его вид, мускулистая шея, смертоносные челюсти устрашили их задолго до встречи с ним, и они также примкнули к общему кругу, в то время как затравленный бандит поворачивался то в одну сторону, то в другую, готовый сразиться с каждой из них и со всеми вместе.

Вот появились и доги, грузные твари, каждая такого же веса, как волк. Их тяжелое дыхание переходило в угрожающий хрип, по мере того как они надвигались, готовые разорвать волка в клочья. Но как только они увидели его вблизи — угрюмого, бесстрашного, с мощными челюстями, с неутомимыми лапами, готового умереть, если надо, но уверенного в том, что умрет не он один, — эти большие доги, все трое, почувствовали, подобно остальным, внезапный прилив застенчивости: да, да, они бросятся на него немного погодя, не сейчас, а как только переведут дух. Волка они, конечно, не боятся. Голоса их звучали отвагой. Они хорошо знали, что несдобровать первому, кто сунется, но это все равно, только не сейчас. Они еще немного полают, чтобы подбодрить себя.

В то время как десять больших псов праздно метались вокруг безмолвного зверя, в дальнем кустарнике послышался шорох. Затем скачками пронесся белоснежный резиновый мячик, вскоре превратившийся в маленького бультерьера. Снап, медленно бегущий и самый маленький из своры, примчался, тяжело дыша — так тяжело, что, казалось, он задыхается, и подлетел прямо к кольцу вокруг хищника, с которым никто не дерзал сразиться. Заколебался ли он? Ни на мгновение. Сквозь кольцо лающих собак он бросился напролом к старому деспоту холмов, целясь прямо в глотку. И волк ударил его с размаху своими двадцатью клыками. Однако малыш бросился на него вторично, и что произошло тогда, трудно сказать. Собаки смешались. Мне почудилось, что я увидел, как маленький белый пес вцепился в нос волка, на которого сейчас напала вся свора. Мы не могли помочь собакам, но они и не нуждались в нас. У них был вожак несокрушимой смелости, и когда битва наконец закончилась, перед нами на земле лежали волк — могучий гигант — и вцепившаяся в его нос маленькая белая собачка.

Мы стояли вокруг, готовые вмешаться, но лишенные возможности это сделать. Наконец все было кончено: волк был мертв. Я окликнул Снапа, но он не двинулся. Я наклонился к нему.

— Снап, Снап, все кончено, ты убил его! — Но песик был неподвижен. Теперь только увидел я две глубокие раны на его теле. Я попытался приподнять его: — Пусти, старина: все кончено!

Он слабо заворчал и отпустил волка.

Грубые скотоводы стояли вокруг него на коленях, и старый Пенруф пробормотал дрогнувшим голосом:

— Лучше бы у меня пропало двадцать быков!

Я взял Снапа на руки, назвал его по имени и погладил по голове. Он слегка заворчал, как видно, на прощание, лизнул мне руку и умолк навсегда.

Печально возвращались мы домой. С нами была шкура чудовищного волка, но она не могла нас утешить. Мы похоронили неустрашимого Снапа на холме за фермой. Я слышал при этом, как стоящий рядом Пенруф пробормотал:

— Вот это действительно храбрец! Без храбрости в нашем деле недалеко уйдешь.

Багульник (Яковлев)

Молодая учительница Евгения Ивановна, которую за глаза звали Женечкой, настороженно относилась к своему ученику Косте. Он спал на уроках, зевал, широко открывая пасть, и снова засыпал. Женечка спрашивала, почему Коста зевает, от скуки или недосыпа, но тот не отвечал — он был молчальником.

Люди недоверчиво относятся к молчальникам. Никто не знает, что у них, молчальников, на уме: плохое или хорошее. На всякий случай думают, что плохое.

Однажды Коста принёс в класс пучок тонкий прутиков и поставил их в банку с водой. Одноклассники смеялись над ним, пытались сделать из прутиков веник и подмести пол. Коста отнимал их, снова ставил в банку, каждый день менял воду, и однажды прутики покрылись светло-лиловыми цветами и молодыми листочками, хотя за окном ещё лежал снег.

Столпившись у окна, одноклассники нюхали цветы и спрашивали, что это за растение. Коста угрюмо буркнул, что это багульник, и ушёл. С этого дня Женечка начала наблюдать за мальчиком и заметила, что после звонка с последнего урока он сломя голову вылетал из класса, словно опаздывал куда-то.

Одноклассники встречали Косту с собаками разных пород и стали говорить, что он держит трёх собак — огненно-рыжего сеттера, могучего боксёра и угольно-чёрную таксу. На самом деле у Косты не было ни одной собаки. Возвращаясь с работы, родители заставали его за уроками и не подозревали, что он только что вернулся домой и еле успел очистить штаны от собачьей шерсти.

Однажды Женечка решила проследить за Костой. Мальчик забежал домой, поел, захватил с собой остатки обеда и отправился в путь. Сначала он выгулял рыжего сеттера, хозяин которого, одноногий инвалид, не мог сделать этого. Затем с помощью лестницы Коста забрался на балкон двухэтажного дома и накормил боксёра с больной лапой, которого бросили хозяева — уехали, заперев собаку на балконе.

Последней была чёрная такса, принадлежавшая мальчику, прикованному болезнью к постели. Мама больного мальчика хотела избавиться от таксы, потому что её некому было выгуливать по утрам. Коста пообещал гулять с собакой каждое утро до школы. Женечка слышала, как он говорит больному, что пока тянет на тройки, только спать очень хочется.

… она молча шла по следам своего ученика, который отвратительно зевал на уроках и слыл молчальником. Теперь он менялся в её глазах, как веточка багульника.

Выгуляв таксу, Коста пошёл за город, к морю. Там у кромки прибоя стоял огромная, головастая, но очень худая собака, «из тех, что спасают людей, застигнутых в горах снежными лавинами», и не отрывала глаз от моря. Коста с трудом заставил собаку поесть и погулять, и всё пытался объяснить ей, что тот, кого она ждёт, погиб и больше никогда не вернётся. Собака не верила и упорно ждала.

Женечка перестала прятаться, Коста увидел её, но почему-то не удивился. Он рассказал, что устроил для собаки дом под перевёрнутой лодкой и каждый день подкармливает её. Мальчик помогал собакам, потому что они «всегда ждут… даже погибших». В город Женечка и Коста возвращались вместе.

На следующий день Коста снова заснул на уроке. Одноклассники начали смеяться, но Женечка шикнула на них и рассказала, почему Коста так устаёт. После последнего звонка Женечка осторожно разбудила мальчика, он вскочил и скрылся за дверью.

Краткое содержание Ю. Яковлев «Багульник»

«Багульник» – рассказ, написанный Юрием Яковлевым в 1972 году. В 1984 году по мотивам книги вышел фильм под названием «Разрешите погулять с вашей собакой». Это история о мальчике, который присматривал за собаками, нуждающимися в уходе. Некоторых псов бросили, у других же болели хозяева, поэтому не могли полноценно воспитывать животных.

Кратко о персонажах

Прежде чем перейти к краткому содержанию произведения Ю. Яковлева «Багульник», следует познакомиться с главными героями:

• Коста — мальчик, который постоянно спит в школе. Дети и учительница считают, что он хулиган, не уважающий преподавателя. Но на самом деле он сильно устает, поскольку целый день присматривает за животными;
• Евгения Ивановна — учительница;
• Артюша — пес, которого выгуливал главный герой. Хозяин животного не может выйти на улицу, поскольку он инвалид;
• Атилла — боксер с поврежденной лапой, у которого уехали хозяева;
• Лапоть — такса, хозяин которой не может встать с постели;
• Пес на берегу, имени которого никто не знает — его хозяин уплыл в море и не вернулся.

Очень краткий пересказ

В кратком содержании произведения «Багульник» нас знакомят с персонажем по имени Коста. Главный герой часто зевает и спит на уроках. Преподавательница Евгения Ивановна считает такое поведение неуважением к ее труду.

Однажды мальчик принес в кабинет какое-то странное растение. Дети начали смеяться, считая, что это веник. Но как только ученик поставил растение в ведро с водой, оно зацвело красивыми сиреневыми цветами. Дети спросили, что это за цветок. Он сказал, что это багульник.

Однажды Евгения Ивановна решила последовать за учеником, чтобы узнать, почему же он всегда такой сонный. После уроков Коста пошел в дом, где его встретил пес по имени Артюша. Юноша каждый день выгуливал собаку, поскольку ее хозяин не мог ходить.

Затем юноша проведал другого пса — Атиллу. Питомец страдал из-за больной лапы. К тому же, хозяева бросили голодного и больного паса на балконе, а сам уехали. Парень просто не мог оставить друга в беде. Атилла благодарил главного героя.

Затем юноша пошел к другой собаке. На этот раз к таксе по имени Лапоть. Ее хозяин – ребенок, прикованный к постели, который просто не в состоянии выгуливать пса. Этим занимался Коста.

Ближе к вечеру главный герой посетил последнего друга возле моря. Там животное ждало хозяина, который уплыл, но так и не вернулся. Главный герой покормил пса и отправился домой.

На следующее утро Коста снова уснул во время урока. Как обычно, одноклассники начали над ним смеяться, но преподавательница попросила их больше этого не делать. Она рассказала о причине, по которой мальчик постоянно спит: он устает, помогая нуждающимся людям и их домашним питомцам. После звонка Коста снова пошел проведать друзей.

Собаки и цветок

Краткое содержание

Краткое содержание рассказа повествует о юноше по имени Коста и преподавательнице Евгении Ивановне. Ученик постоянно зевает на уроках, бывает, что даже засыпает во время занятий. Женщина считает, что таким поведением он выражает свое неуважение к ее труду.

Однажды главный герой принес в школу какие-то ветки и поставил их в ведро с водой. Остальные дети начали смеяться над мальчиком, некоторые даже желали подмести пол этими растениями. Но вдруг веник начал покрываться зелеными листиками и красивыми сиреневыми цветами. Все вокруг были удивлены красотой загадочного растения, никто не мог отвести от него глаз. Ребята спросили у Косты название этого растения. Он сказал, что это багульник.

После того, как мальчик принес растение в класс, отношение к нему улучшилось как со стороны детей, так и со стороны учителя.

Дети часто за глаза называли Евгению Ивановну Женечкой. Причина в том, что девушка была худенькой и маленькой. К тому же она носила прическу «конский хвостик».

Однажды Женечка последовала за Костой. Она хотела узнать, как он проводит время после занятий. Главный герой пошел гулять с собакой по имени Артюша. Сам владелец животного не мог полноценно воспитывать питомца, поскольку был инвалидом. Мальчик помогал ему бескорыстно. К тому же, он искренне любил этого сеттера.

После прогулки с собакой ученик прошел несколько кварталов и остановился около двухэтажного дома. Там жил другой пес, которого звали Атилла. У него была больная лапа, к тому же хозяева уехали и бросили пса. Мальчик постоянно подкармливал боксера, а после гулял с ним. Во взгляде Атиллы можно было увидеть, насколько сильно он благодарен своему другу.

Затем Коста посетил еще один дом. Там находился больной ребенок, который не мог встать с постели. У него тоже была собака — такса по имени Лапоть. Родители даже собирались отнести животное другим хозяевам, но больной ребенок не хотел терять единственного друга. Коста решил пожалеть мальчика, поэтому ежедневно приходил, чтобы выгулять его таксу.

Вечером Коста отправился на берег моря. Там сидела еще одна собака. Евгении Ивановне было уже тяжело идти от усталости, у нее даже сломался каблук. Сидящая на берегу собака была большой, но худой. Пес все время смотрел на море: он ждал хозяина, который отправился в плаванье, но так и не вернулся. Мальчик подкармливал пса, гладил его, а также уговаривал пойти в его дом. Но пес все продолжал ждать.

На этот раз учительница решила уже подойти к собаке и мальчику. Она хотела погладить пса, но тот начал лаять на нее. Питомец был напуган, он не любил незнакомцев. Коста, казалось, был совсем не удивлен встретить тут учительницу. Главный герой сказал, что подкармливает пса, рассказал историю брошенного животного. Домой они шли вместе. Евгения Ивановна уже была истощена, ей было сложно идти из-за сломанного каблука. Главный герой предложил свою помощь. Он смог найти камень и прибить отломанный каблук на гвоздь.

После юноша быстро побежал к себе домой. День уже закончился, а ему еще нужно очистить одежду от остатков шерсти, да и уроки, понятное дело, не сделаны.

Таким вот образом Евгения Ивановна смогла узнать тайну мальчика. Она чувствовала гордость, что среди ее учеников есть такой хороший парень.

На следующий день главный герой снова уснул во время занятий. И снова одноклассники начали смеяться. Но Евгения Ивановна попросила учеников прекратить: она сообщила, что Коста чувствует себя уставшим, поскольку целый день тратит на ухаживание за питомцами, которые нуждаются в заботе. После звонка с урока учительница разбудила главного героя, чтобы он снова смог пойти к своим друзьям. Коста немедленно отправился к тем, кто его ждет.

Основная идея произведения

Автор рассказывает нам про очень доброго мальчика, который не оставил собак в беде. Рассказ учит тому, что не следует винить людей, о которых мы ничего не знаем. Возможно, многие не понимают название рассказа – «Багульник». Чем растение может быть связано с мальчиком или собаками? Причина в том, что главный герой, подобно цветку, ничего не говорит, но много делает и приносит радость другим. Он помогал хозяевам и их питомцам. По лицам последних можно было сказать, что они тоже цвели подобно багульнику. После прочтения краткого содержания рассказа Яковлева «Багульник» нельзя не осознать важность сострадания и помощи ближним.

Краткое содержание Багульник Яковлева

Произведение начинается со знакомства с главным героем рассказа — учеником по имени Коста. Свою характеристику мальчику дает учительница класса Евгения Ивановна. За внешность, которая больше напоминала образ девочки, за небольшой рост и растрепанный хвостик женщину за глаза прозвали Женечкой.

Не замечая в своем ученике ничего особенного, она с большим недовольством относила некоторые его действия к неприличным манерам поведения: постоянное зевание на уроках, молчание на вопрос, торопливое покидание класса после занятий.

Однажды в конце зимы произошел случай, который заставил Женечку относиться к нему внимательнее. Поставленный пучок веток в банку на подоконник главным героем стало предметом для насмешек одноклассников. Однако их отношение резко изменилось к нему после того, как на растении появилось множество очаровательных цветков лилового цвета. Теперь Коста чувствовал, что к нему относятся с уважением. Дети считали это растение чудом, появившимся среди зимы.

Уделяя большее внимание действиям Косты, Евгения Ивановна решила удовлетворить свое любопытство. Она неоднократно слышала о собаках, с которыми гулял мальчик по улицам. Осторожно следуя за ним, стараясь оставаться незамеченной, Женечка сопроводила его к собственному дому, а после к чужому подъезду, где мальчик с радостью кормил и резвился с рыжим сеттером.

Второй собакой, которую Коста спустил с балкона и накормил, подставив к нему лестницу, был боксер.

Следующим пунктом посещения стала квартира мальчика, прикованного к постели. Такса с нетерпением дождалась своего кормильца.

Далее Женечка с трудом, из-за сломанного каблука, добралась к морю. Здесь перед ней предстала печальная картина. Животное, которое уговорами пытался накормить Коста, тщетно ждало возвращения с моря своего хозяина. На берегу учитель и ученик встретились. Не проявив удивления, он рассказал Евгении Ивановне историю несчастной собаки.

На следующий день на последнем уроке Коста задремал. Женечка попросила детей не тревожить мальчика, предупредив о его нелегком предстоящем дне, в котором не было места на развлечения, лишь мысли об уходе за животными.

После звонка она ласково разбудила ученика, который привычным движением взял портфель и умчался продолжать добрые дела.

Рассказ учит уметь находить время для помощи нуждающимся, в том числе животным. Не судить людей по внешнему виду, в которых может скрываться кладезь милосердия и доброты.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Яковлев. Все произведения

Багульник. Картинка к рассказу

Сейчас читают

Эммануил Кант – немецкий философ, в 1781 году опубликовал свое первое издание «Критики чистого разума», второе появилось в 1787 году. Кант разделяет познание на 2 вида, первое не зависит от опыта, а второе коренится в опыте

В самом начале рассказа перед нами предстает могила главного персонажа. Что же случилось с героиней произведения? А дело было в следующем: пятнадцатилетняя гимназистка Оля Мещерская, веселая и беспечная девушка

С первых страниц романа перед нами показан образ Орасио Оливейра, которому было 40-лет. Он проживал во Франции и совершенно бестолково проводил свое время. Целыми днями он гулял по Парижу, встречаясь с такими же

Главная героиня — Индиана — жена генерала Дельмара. Женщина была романтически настроенной дамой, а её муж — расчетливым и эгоистичным. К тому же, муж был зрелым мужчиной, а его жене не исполнилось и двадцати лет.

События романа происходят в 1863 году. Повествование начинается с того, что Отто Лиденброк — ученый-геолог, занимающийся изучением минералов, -однажды находит старинный документ, написанный рунами.