Читать рассказы лихоталь синяк

21 Дек 2021, 08:29

Трое мужчин, содержащихся в новосибирском СИЗО-1, пожаловались на издевательства. Один рассказал, что сотрудники повредили ему руку после жалоб на плохое самочувствие, другой заявил, что его избили заключенные, а администрация учреждения грозилась «оборвать его жизнь в любой момент», третий — объявил голодовку и вскрыл вены после неоказания ему медпомощи.

В декабре 2021 года трое заключенных новосибирского СИЗО-1 написали обращения о пыточных условиях содержания в учреждении. Родственники одного из них предоставили Тайге.инфо копии писем. Редакция рассказывает о жалобах арестованных.

Голодовка и члены ОНК

Заключенный новосибирского СИЗО-1 Сергей Кобец объявил голодовку и вскрыл вены в знак протеста, сообщили Тайге.инфо его родственники.

В качестве причин голодовки Кобец указал ограничение доступа к личным вещам, подделку документов администрацией учреждения, подписанных якобы самим заключенным, отказ в назначении курса лечения травмы грудного отдела и другие. Он отказался принимать пищу, пока к нему не приедет прокурор Новосибирска Роман Сивак.

«По вполне понятным основаниям регистрация письменного заявления [о голодовке] в журнал не занесена», — рассказал заключенный в обращении, подписанным им и еще двумя заключенным.

14 декабря Кобеца перевели в одиночную камеру и дали ему подписать рапорт, в котором говорилось, что он якобы дал устные показания о голодовке из-за «несогласия с режимом содержания».

«Таким методом администрация СИЗО в очередной раз скрывает истинные причины голодовки, приходится идти на крайние меры», — уточнил Кобец.

Тайга.инфо уже писала о Сергее Кобеце, который весной 2021 года жаловался на избиение и издевательства со стороны сотрудников СИЗО-1. В знак протеста он несколько раз объявлял голодовку, дважды «вскрывался» и зашивал себе рот, но не получил медицинской помощи. Мужчина обращался в службу собственной безопасности ФСИН и к уполномоченной по правам человека. Он жаловался на неоказание помощи и незаконную принудительную госпитализацию в туберкулезный диспансер.12 октября в СИЗО-1 приезжали члены ОНК Новосибирской области вместе с прокурором по надзору, которые проверяли «информацию о нарушении прав» Кобеца. По словам родственницы Сергея, комиссия попросила разрешения у сокамерников сфотографировать их кровати, потому что «красиво заправлены». Однако ни одного вопроса про невыдачу лекарств заключенному не задали. Позже прокурор и председатель ОНК Евгений Анисимов пригласили его побеседовать в присутствии начальства СИЗО. На его рассказы Анисимов ответил: «Мы вам поможем, пожалуйста, всегда пишите нам, не режьтесь только»

«Анисимов забыл подписать мое согласие на обработку персональных данных. То есть моего личного дела Анисимов даже не касался, так как не имел на это права. После проверки ОНК отчиталась, что содержащихся под стражей хорошо кормят, а медпомощь — высший класс», — передали слова Кобеца родственники.

Материалы проверки направили в отдел Следственного комитета по Дзержинскому району, которые рассматривал следователь Чеботарев. Он, по словам заключенного, даже не опросил его и свидетелей, не потребовал журнал регистрации травм у СИЗО и медсанчасти и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела

«После вынесения указанного постановления следователем Чеботаревым через 10 суток замруководителя следственного отдела Латыпов передал мне документ, в котором указал, что по моему заявлению все еще ведется проверка. Интересно получается: следователь отказывает в возбуждении дела, а его начальник даже не знает об этом», — возмутился Кобец.

Из ответа ФСИН 17 ноября и Минздрава 29 октября заключенному следует, что лечат его в стационаре МСЧ-11 и туберкулезной больнице ЛИУ-10, куда Кобеца якобы поставили на учет с 6 июля 2018-го «с хроническими заболеваниями».

«Вот только МСЧ-54 ФСИН предоставили ложные сведения для проверки, потому что хронических болезней у меня никогда не было, а в тубдиспансер меня увезли в недобровольном порядке абсолютно здоровым, — рассказал заключенный. — В МСЧ-11 же вообще отсутствуют стационарные условия. И если бы они тут были, страшно представить, сколько бы заключенных оставили тут свои жизни с такими начальниками как [врио начальника медсанчасти Зоя] Кречетова, но зато точно знаю, что первый в этом списке был бы я. Без реагирования Москвы тут не разберешься. Как процветал беспредел, прикрывающийся формальными отписками, так и будет. Надеюсь, это не закончится для меня летальным исходом в стенах СИЗО».

«Будешь писать жалобы — тебя поместят в карцер»

Второй заключенный, заявивший об издевательствах в СИЗО-1 — 34-летний Дмитрий Клементьев. Утром 22 апреля 2021-го его собирались этапировать в суд. Перед этим он сказал сотруднику СИЗО Железнову, что плохо себя чувствует, и попросил вызвать медика. За три с половиной часа никакой помощи мужчина не получил, рассказали родственники Кобеца.

«Железнов пригласил других сотрудников СИЗО, которые применяли ко мне необоснованную физическую силу, заломали мне руки за спиной в разные стороны, хотя я даже не сопротивлялся. Надели наручники, специально застегнули их слишком жестко, отчего я испытал сильную физическую боль. В спецмашине меня посадили в одиночный отсек — „стакан“», — рассказал в письме Клементьев.

По словам заключенного, сотрудники, когда заталкивали его в «стакан», видели, что он зацепился левым предплечьем за замок камеры и получил рваную рану. Клементьев сказал об этом Железнову, но тот ответил, что ему **** [наплевать], и он «отпишется», после чего пнул заключенного по копчику.

Только после того, как Клементьева привезли в Новосибирский областной суд, сотрудники конвоя вызвали скорую. Больше четырех часов у него шла кровь из раны. Когда заключенный вернулся в СИЗО, то обратился к администрации, но сотрудники пригрозили ему: «Будешь писать жалобы — тебя поместят в карцер, подумай над этим хорошо, ведь тебе еще отбывать срок».

Тем же вечером Клементьев написал две жалобы и передал их дежурному корпуса. К заключенному вызвали сотрудника оперативного отдела СИЗО, но тот сказал, что заявление не примет, и ушел.

23 апреля перед очередным этапом в суд Клементьева досматривал Железнов. Он нашел у заключенного документ с жалобой, разозлился и дважды ударил его кулаком в висок. В суде Клементьеву снова вызвали скорую, медики зафиксировали ушиб. Сотрудники СИЗО снова заявили ему: «Мы-то отпишемся, что бы ни случилось, а тебе будет еще хуже».

Очередное написанное Клементьевым на Железнова заявление «о превышении должностных полномочий» дежурный сотрудник ему вернул и предложил отправить через ящик для писем, а также «наотрез отказался» регистрировать документ в журнале.

«Все заявления о противоправных действиях сотрудников администрации так и не дошли до адресатов, так как не покинули территорию СИЗО и исчезли бесследно», — отметил Клементьев в письме.

После жалоб к заключенному приехал тот же следователь из Дзержинского райотдела С К Чеботарев, который отказался возбуждать дело по заявлению Сергея Кобеца. Он опросил заключенного и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Но следователь, по словам Клементьева, не стал смотреть записи с камер наблюдения и с регистраторов сотрудников ФСИН.

«Постановление Чеботарева об отказе в возбуждении дела находится в обжаловании. Зато вместо приобщения справки от „скорой“ и рапорта конвоя суда о ране он [следователь] приложил справку от МСЧ-11 с ложной информацией о якобы самопорезах», — считает заключенный.

После допроса Клементьева администрация СИЗО поставила его на профилактический учет как «склонного к членовредительству и суициду».

Насилие в кабинете администрации

12 ноября сотрудники СИЗО-1 вызвали в кабинет 25-летнего Михаила Семенова «для проведения беседы». В помещении оказались еще трое заключенных, с которыми у него были конфликты. Семенов пытался уйти, но сотрудники перегородили ему выход и оттолкнули от двери, говорится в письме.

«Далее заключенные начали оказывать на меня психологическое и моральное давление, с периодичностью нанося мне удары по разным частям тела, лица и ног, отчего я испытывал сильную физическую боль на протяжении 20−30 минут, в то время когда сотрудники администрации молча наблюдали за всем происходящим в кабинете, даже не пытаясь вмешаться», — рассказал Семенов.

При этом оперативники просили заключенных бить мужчину так, чтобы не осталось синяков, уточнил Семенов. После нападения сотрудники администрации предупредили заключенного, что он может умереть в СИЗО: «Хочешь жить — молчи».

Семенова вернули в камеру, а всех, кто с ним содержался, перевели в другую. Он попытался вызвать фельдшера из МСЧ-11, но медик отказался, потому что врио начальника медсанчасти Зоя Кречетова якобы дала указание «ничего у него не регистрировать».

«Фельдшер закрыл форточку на дверях моей камеры и ушел, оставив меня мучиться с острой болью в левой части тела. Ко мне не приходили врачи, сколько бы я ни пытался вызвать их в камеру», — пожаловался заключенный.

15 ноября Семенова этапировали в суд, туда же вызвали и скорую помощь. Медики диагностировали ссадины за ушами и перелом ребра. Заключенного хотели отвезти в больницу, но судья отказала, потому что «нужно провести заседание». Мужчина рассказал обо всем супруге.

«После того, как меня вернули в СИЗО, конвой высказал администрации, что те скрыли мои травмы. Также конвой написал рапорт о том, что „скорая“ всё зафиксировала, — уточнил Семенов. — Тут же сбежались работники медсанчасти и стали уговаривать меня подписать бумагу, якобы я сломал ребро, потому что выпал из окна. Я не стал подписывать. Врачи психанули и ушли, бросая мне разные угрозы».

Несколько жалоб «в разные инстанции» написала и жена заключенного. После этого, по словам Семенова, на него начал давить «спецконтингент черной масти». Мужчину якобы заставляли писать «нужные» показания, иначе с ним «произойдет несчастный случай».

«Некоторое время я отказывался, но после разговора с управлением, когда осознал, что они все заодно и далеко не шутят, начал делать так, как они хотят. Единственное, чего я не выполнил — оговор своей супруги. Позже я понял, что они хотели напугать ее уголовной ответственностью за дачу якобы ложных показаний», — добавил заключенный.

Перед тем как давать «нужные» показания, Семенова снова увезли в суд, где он попросил жену записать видео с его рассказом, но конвой запретил. Заключенному все же удалось передать запись своему адвокату.

«Всё может быть по справедливости, если материалы проверки направить не в отдел СК по Дзержинскому району, а в другой правоохранительный орган, не относящийся к территории СИЗО», — подчеркнул Семенов.

Семенов утверждает, что в отделе СК по Дзержинскому району, все дела о «превышении должностных полномочий» сотрудниками СИЗО-1 остаются «без выявленных нарушений», после чего выносится постановление об отказе в возбуждении.

«В основном, следователем Чеботаревым почему-то», — отметил заключенный.

Тайга.инфо обратилась за комментарием в ГУФСИН по Новосибирской области.

Ирина Беляева

Родственник

— Как дела, любимый? Как прошел первый съемочный день Натали? – Ракель с искренним интересом смотрела на супруга, предвкушая долгий и увлекательный рассказ.
— Ох, не вспоминай о ней! Бездарь! Теперь нужно срочно искать другую актрису! И все из-за меня!
— Неужели она не справилась?
— Думаешь, я чем-то от нее отличаюсь?!
— Не понимаю…
— Я такая же бестолочь – что здесь понимать?! Ох, прошу, оставь меня. Я даже разговаривать не в состоянии.
Кевин поднялся в спальню и плашмя свалился на кровать.
— Я принесу тебе поесть, — тихо прошептала жена, нежно убирая с его напряженного лица растрепавшиеся волосы.
— Только не сейчас, умоляю. Дай мне немного отдохнуть, — чуть слышно простонал супруг, зарываясь в подушку.

Он так и не встал до самого утра, пока голод не свел его желудок.
— Дорогая, приготовь мне что-нибудь, пожалуйста. Ракель? Ты где! Это еще что такое?! – негодующе вскрикнул хозяин дома, заметив, что его жена самозабвенно целуется с кем-то у входной двери.

— Ах, милый, это же Максик! – с трепетной нежностью сообщила супруга, расплываясь в широкой улыбке. – В такую рань и без предупреждения!
— Какой такой Максик? – Кевин с подозрением оглядел с ног до головы стройного черноволосого юнца в белых шортах и красных кедах.
— Мой братишка! Ну, помнишь, я тебе рассказывала?
— Погоди, ты ведь говорила, что он еще совсем малыш?
— Ну, тогда он был подростком, а теперь ему все восемнадцать!
И Ракель снова принялась тискать юношу, пока ее муж не испустил громкий нетерпеливый вздох, а парнишка не вырвался из цепких объятий и не уставился на хозяина дома в полном изумлении.
— Стоп, это он? Кевин Стар! Епт! – Макс звонко шлепнул себя по лбу, во все глаза рассматривая актера, словно самый редкостный музейный экспонат.
— Ну Кевин, ну Стар, и что? – рявкнул тот, мысленно ругая себя за то, что не удосужился одеться и причесаться к приходу настолько любопытного гостя.
— Е-пэ-рэ-сэ-тэ! Да я смотрел все фильмы с тобой! – парниша взвизгнул от нахлынувших эмоций и под их влиянием ткнул Кевина в живот рукой так энергично, что тот согнулся пополам. – А ты, оказывается, обычный, такой себе в труселях и без причесона, и даже может с нечищеными зубами! – на этой радостной ноте Макс громко рассмеялся и захлопал в ладоши от восторга.

— Что с ним происходит? – Кевин пригладил волосы руками и начал судорожно искать глазами брюки.
— Не обращай внимания, он просто очень рад тебя видеть, — пояснила Ракель.
— Давайте же наконец позавтракаем!
— Ага, вот это в тему, а то я голодный – капец! – гостя даже не понадобилось проводить на кухню, однако по дороге туда он тут же изменил свое направление, намертво приклеившись к Кевину.
— Слышь, а у вас что, такие стрижки в моде? Моя под Элвиса не котируется? Где здесь побюджетнее продается рваная джинса?
— Может, все же дашь мне одеться? – осведомился адресат этих нескончаемых вопросов, едва не прищемив пытливому родственнику нос дверью в спальню.
— Детишки, познакомьтесь: это ваш дядя Макс, — объявила Ракель Брайану и Джулии.
— Йоксель-моксель, какие красавцы! — окрыленный встречей, дядюшка подхватил своих племянников и закружил их в воздухе. – И оба в него, ну ни капли на мать не похожи, твою дивизию!
— Какие планы, Макс? Приехал учиться?
— Какая учеба, мать ее так! Фу, Ракель, это че – каша-малаша? – брезгливо поморщился гость, перебирая ложкой в тарелке. – Ну прям как в детстве, едридь-Мадрид…
— Послушай, ты, филолог, оставь свои красноречивые изощрения для других мест. Здесь же соизволь выражаться нормальным литературным языком! – строго одернул его Кевин.

— И правда, Максуд, следи за выражениями. Ровно так же, как за вежливостью и адекватным поведением во время еды, — назидательно добавила сестра.
— Прекрати называть меня так! – вспыхнул он. – Терпеть не могу. Я Макс, ясно?
— Разве можно стыдиться имени, данного родителями?
— Просто такая форма мне нравится больше!
— Тогда тихо ешь кашу. Бери пример с наших детей!
— Спасибо, любовь моя, — Кевин прилежно затолкал в себя последнюю ложку нелюбимого продукта, встал из-за стола и поцеловал жену с детьми. – Мне пора на съемку.
— Стой! Возьми меня с собой! – возбужденно вскрикнул Макс, срываясь с места.
— С какой такой радости?
— Да просто поглазеть! Всю жизнь мечтал об этом. Камеры, свет, декорации – это ж какая круть!
— На съемке фильма есть место только людям, которые над ним работают, — отрезал актер.
— Так я могу! Присторишь меня, куда надо. Я многофункциональный. Куда! Тьфу, че тебе, жалко что ли?
Кевин быстро скрылся за дверью, набрав полную грудь воздуха, чтобы не взорваться на глазах у детей. Его безумно раздражал этот внезапно появившийся новый родственник с прической Элвиса Пресли.
— Ой-ой-ой, какие мы важные! Кретин! – проорал оскорбленный таким холодным равнодушием Макс за закрытой дверью. – Мнит из себя бог весть что! Выпендрежник!
— Перестань, ты тоже перегибаешь палку! – возмущенно сказала Ракель. – Он прекрасный человек, просто у него сейчас не все гладко на работе. К тому же он очень устал.

— От чего он устал? Тоже мне работа: слоняйся себе и целуйся с дамочками, кривляйся перед камерой, пей коктейли и рассказывай анекдоты! Мне б такую работу, уж я б работал день и ночь!
— Пожалуйста, Макс, прекрати. Пойми одно: если Кевин просил не присутствовать на съемке, его мнение надо уважать. Мне нужно отвезти детей в детский сад, а потом у меня дела в редакции. На всякий случай оставляю ключ от дома. Только заклинаю, не вздумай ломиться на киностудию!
— Ладно, до встречи, сестренка!
«Да кто тебя будет спрашивать?» – усмехнулся он про себя, послушно кивая головой.

Издательство «Бомбора» представляет книгу Алексея Калиновского «О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии».

В каждой профессии — свои тараканы. А в профессии ветеринарного врача, кроме тараканов, есть еще собаки, кошки, козы, куры, хомяки и, конечно, их владельцы. Нескучные истории от самого веселого в России ветеринарного врача, открывшего первую частную ветклинику в Москве еще в 90-х, приоткроют завесу в закулисье непростой профессии. Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, то эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом.

Предлагаем прочитать отрывок, в котором автор делится воспоминаниями о знаменитом Птичьем (Калитниковском) рынке.

Сколько стоит овчарка

Птичий рынок. Как много эти два слова значат для коренного москвича! Только не то убожество, которое теперь находится на МКАД и называется «Садовод», а та Птичка, которая была на Калитниковской.

Никакой проводящийся теперь «Фестиваль шашлыков» или «Путешествие в Рождество», по бездарности и безвкусице напоминающие дешевую дискотеку в провинциальном городе, не могут сравниться по значимости с Птичкой. Работала она только в субботу и воскресенье, но сколько событий гигантского масштаба там происходило!

К поездке готовились заранее. Дня за два начинали созваниваться с друзьями, назначали день, час и место встречи. Открывалась Птичка рано утром в субботу.

С утра бурлила площадь перед станцией метро «Таганская». Оттуда было удобнее всего доехать до рынка, поэтому очереди на троллейбус стояли такие, что не всегда можно было сесть в первый. Основной вход на рынок был с Большой Калитниковской улицы, куда народ тянулся от остановок троллейбусов и трамвая.

Чего только не продавалось на Птичке! Там можно было купить всё. Даже если чего-то нужного в наличии не оказывалось, можно было найти знающих людей, и вопрос решался сам собой. Единственное, что уточнялось: привезти ли нужную вещь домой заказчику или он сам приедет в назначенные выходные. Мне всегда казалось: если заказать там подводную лодку, истребитель последнего поколения или ядерную бомбу, решение вопроса упиралось бы только в сроки доставки.

Открывалась Птичка образцами военной одежды, которая была развешена на заборе с наружной стороны. Тогда не существовало специальной одежды для туристов, охотников, рыбаков, поэтому пределом мечтаний был военный камуфляж. Он, естественно, не продавался свободно, а всё, что предлагалось на Птичке, было украдено с военных складов благодаря изрядно пьющим прапорщикам, которые за пару бутылок списывали пропажу. На рынке все знали, что это украдено, но коли никто не искал, делали вид, что никто ничего и не продает.

За воротами начинался сам рынок, а именно ряды, где торговали аквариумными рыбками и всем, что было нужно для их содержания. От рыбок, которые как капельки красок кружили в аквариумах, было невозможно оторвать взгляд.

Мой американский «папа», очень известный и авторитетный в Америке ветеринарный врач Рэй Пале, никак не мог понять, отчего же в минус двадцать вода в аквариумах не замерзает, а тропические рыбки бойко плавают. Сначала ему рассказывали, что в аквариумы по русскому обычаю добавляют водку, поэтому вода не замерзает, а подвыпившие рыбки чувствуют себя вполне комфортно.

Но потом добрые мужики позвали его за прилавок и показали систему из маленьких газовых баллонов и горелок, а также обычных свечей. Заодно ему налили, чтобы он сам сильно не замерз.

В этих же рядах продавались рептилии, всякие ползающие гады и насекомые. Такого количества аквариумов и оборудования к ним не видел ни один государственный магазин. Тут же можно было купить корм — трубочника, мотыля, опарышей и всякую мелкую водную живность, которую везли с юга.

Чуть подальше располагались ряды с удилищами, спиннингами, катушками и всем, что требовалось для рыбалки, но в обычных условиях было огромным дефицитом.

Налево от входа начинался птичий двор. Канарейки, попугайчики всех цветов и пород, запрещенные к отлову и продаже дикие певчие птицы и, конечно, голуби. Голубятни уже стали пропадать в Москве, и Птичка оставалась местом встречи московских голубятников.

Между птичьим и собачьим дворами стояли клетки с пушными зверями. Тут же продавали коз, кур, индюков. Можно было купить шкурки на шапку или сами шапки. К качеству выделки этих шкурок и уже сшитых шапок, как правило, сложно было придраться.

Собачий двор стоял особняком. На него был отдельный вход со стороны Средней Калитниковской улицы, поэтому крупных собак не надо было вести через весь рынок. Под тополями располагались со щенками владельцы кавказцев и редких что сейчас, что тогда южаков, а весь остальной двор в беспорядке занимали представители прочего лающего царства.

Толпа на Птичке была разношерстная. Самыми беспокойными и громкими были дети. Бедные родители держали себя в руках, потому что по первому требованию надо было купить желаемое сразу и прямо сейчас. Знатоки приходили, покупали то, что им было нужно, и уходили. Профессионалы делились на тех, кто продавал, и тех, кто приходил пообщаться. Общение, в зависимости от погоды, проходило летом под пиво и воблу, а зимой — под крепкий «чай». Ну и, конечно, были мошенники всех мастей и сортов.

На птичьем дворе, где движение шло по кругу строго против часовой стрелки, с человека на первом кругу часы снимали, а на втором ему же их продавали. Бежать в милицию и жаловаться было бесполезно. Шкурку или шапку втюхивали такие, что они разваливались еще до выхода с рынка, или, когда сверток дома разворачивали, то там была тряпка.

Карманники буквально наводняли Птичку, поэтому надо было просто надеяться, что пронесет. Сколько за карман ни держись, всё равно кошелек вытащат, если захотят. На собачьем дворе было царство специалистов, которые умели выдать щенка обычной дворняги за любую породу. Они держали нос по ветру и четко знали моду. Сегодня щенок продавался как болонка, а через неделю, когда он подрастал, уже как кавказец. Словом, филиал Хитровки, воспетой Гиляровским.

Майская суббота, часа четыре, и дело уже шло к закрытию Птички. На собачьем дворе, чуть в стороне от входа, стоял местный ханыга и держал свору таких же местных дворовых щенков, сосчитать которых было сложно, и каждый был привязан на отдельной веревочке.

В будние дни вся эта компания обитала в районе местной помойки. Синяк, в последней надежде сорвать сегодня денег на заветную бутылку, внимательно, взглядом психолога, всматривался в толпу, выискивая жертву.

В этот момент со стороны Средней Калитниковской на Птичку зашел ничего не подозревавший пионер. Судя по выражению его лица, он успешно закончил очередную учебную неделю, и родители дали ему рубль на кино, мороженое, да и вообще, чтобы он себе ни в чем не отказывал. По тому, как он начал деловито рассматривать собак, стало понятно, что к рублю он прибавил еще денег, сэкономленных на завтраках, и решил купить себе верного друга на грядущие летние каникулы. Ханыга четко выдернул его из толпы и, как змея жертву, начал его гипнотизировать.

— Мальчик! — синяк резко окрикнул пионера.

Мальчик вздрогнул, обернулся и увидел перед собой пусть и не вполне приличного с виду мужчину, но который, судя по всему, хорошо разбирался в собаках и держал на привязи целый помет.

— Ты что здесь делаешь? Тут детям одним находиться нельзя.

— Я не нахожусь, я пришел купить собаку.

— Собаку?

— Да.

— А какую собаку ты хочешь?

— Овчарку!

— Овчарку? А денег у тебя сколько?

— Три рубля.

— Покажи! — глаза ханыги загорелись, как у дворника Тихона, которому Остап дал рубль.

— Вот, — пионер достал деньги.

— Давай их сюда, — синяк схватил деньги и спрятал их очень глубоко, пока мальчик не опомнился.

— Значит, овчарку? — задумчиво спросил продавец.

Он долго критическим взглядом осматривал щенков, которые веером сидели на веревочках, потом деловито выбрал одного. Торжественно, с видом пограничника, передающего пионеру щенка на воспитание, он протянул веревочку:

— Вот, мальчик, держи овчарку на три рубля.

Будущий Карацупа гордо зашагал со своим будущим Ингусом домой.

«Жду тебя прямо сейчас у кабинета информатики. Только попробуй не прийти! Н.»

Стас скомкал записку. Угораздило же эту приставучую Нельку влюбиться именно в него! Зачем он только пошёл танцевать с ней на той дискотеке? Подумал, неудобно отказывать… А она и обрадовалась: теперь то и дело звонит, засыпает записочками, придумывает поводы для встреч. И никак не поймёт, что Стасу этого не нужно.

Седьмой урок уже начался, поэтому в коридоре третьего этажа никого, кроме них, не было. Нелька стояла у окошка. Коротёхонький джинсовый сарафанчик, блестящие карие глаза под крашеной чёлкой, лёгкая улыбка — да, симпатичная девочка, но…

Стас подошёл.

— Папа вчера новую машину купил, — непринуждённо сообщила Нелька. — В субботу повезёт меня по городу кататься. Не хочешь с нами?

Стас вздохнул.

— Спасибо, конечно, но, думаю, у меня не получится…

Нелька резко перестала улыбаться. Помолчала и вдруг спросила с вызовом:

— Это правда, что тебе нравится Соловьёва?

— А вот это — моё личное дело, — сказал Стас, стараясь сохранить безразличный вид.

— Так значит, правда?..

Дальше всё произошло очень быстро. Нелька побледнела и неожиданно размахнулась. Стас отшатнулся. Схватил её за руку. Нелька внезапно заголосила на весь этаж:

— Помоги-и-ите!

Стас отпустил её. Она пошарила в сумке, и тут же в руках у неё оказался блестящий баллончик. Стас успел отскочить в сторону, покрутить пальцем у виска и распахнуть ближайшее окно, прежде чем на Нелькин крик сбежались учителя и старшеклассники. Все чихали и тёрли глаза — в баллончике был слезоточивый газ.

***

Директор школы Вячеслав Михайлович Морозов был вне себя. Перед ним лежали две объяснительные записки. Ученица девятого «А» Нелли Белякова сообщала, что использовала газовый баллончик для защиты от десятиклассника Стаса Мелешко, который к ней «грубо приставал». Версия Мелешко выглядела не очень убедительно: «Мы с Нелли стояли и разговаривали. Неожиданно она вытащила газовый баллончик». В кабинете также присутствовали сами герои и Марина Николаевна, классный руководитель девятого «А».

Расстроенная Марина Николаевна спросила:

— Стас, ты приставал к Нелли?

— Даже не думал, — ответил Мелешко.

— Да? А это что? — Нелли повертела в воздухе кистью правой руки.— Мы с мамой в поликлинику сходим и справку возьмём, что у меня синяки на запястье!

Синяков видно не было, но отец Беляковой работал в поликлинике завотделением и справку мог достать, вероятно, любую.

— Стас, ты хватал Нелли за руку?— устало спросила Марина Николаевна.

— Да, — сказал Мелешко.

— Зачем?

Стас долго молчал и, наконец, сказал:

— Так получилось.

— Так получилось?! — возмущённо переспросил директор.— Я за двадцать лет работы ни разу даже не слышал о подобном случае! Приставать к девочке! В школе! Так, что ей приходится опасные средства самозащиты применять!.. Это кем надо быть, а, Мелешко?.. Не говоря уже о том, что в трёх классах был сорван седьмой урок, и завтра кто-то обязательно вместо школы пойдёт на приём к аллергологу. А родители жалобы напишут в комитет по образованию!

— Нелли, а зачем ты принесла в школу газовый баллончик? — спросила Марина Николаевна.

— А я его всегда с собой ношу, мало ли какое хулиганьё пристанет! — рассудительно ответила Нелли.

Когда ученики вышли из кабинета директора, Марина Николаевна сказала:

— Я почему-то не могу поверить, что всё было так, как утверждает Нелли…

— А я не верю Мелешко! — заявил директор. — Вот мы с вами сейчас сидим и разговариваем. Нет у вас желания газовый баллончик применить?!

— Очень смешно, — сказала Марина Николаевна мрачным тоном.

***

Нелька шла из школы одна. Она ничего не могла понять. Почему у неё такое кошмарное настроение? Всё вроде нормально, ей поверили… Радоваться бы надо, что всё вышло так, как она хотела. Хотя, вообще-то, не совсем так. Стас вёл себя очень странно, будто и не возмутился такой подставой… Почему?

— Нелли, подожди! — послышалось сзади.

Её догнала Марина Николаевна.

— Пойдём вместе. Хочу с тобой поговорить.

— О чём? — насторожилась Нелька. — Я же всё рассказала!

— Да нет, я не совсем об этом… — Марина Николаевна немного помолчала. — Знаешь, я в первый раз по-настоящему влюбилась тоже в девятом классе. Безответно. Его звали Олег, он был в десятом. Умный, красивый, высокий… Спортсмен. На гитаре играл классно. Когда я его видела, у меня внутри будто что-то обрывалось… А самое главное — ужасно почему-то хотелось его от кого-то защищать… Защищать, оберегать… Смешно, правда?

— Наверно! — кивнула Нелька.

Было так странно представлять себе их строгую математичку, у которой двое взрослых сыновей, влюблённой девятиклассницей…

— Однажды я сидела в парке на скамейке, а Олег мимо шёл с друзьями. И он вдруг подходит и рядом со мной садится. Я совсем голову потеряла от счастья… Оказалось, у него шнурок на кроссовке запутался. Олег довольно долго с ним ковырялся. А мне ничего в жизни так не хотелось, как ему помочь — узел этот на шнурке распутать…

«Ага!— с горечью подумала Нелька.— Я буду ему помогать шнурок развязывать, а он будет в это время о Соловьёвой мечтать!» Она спросила:

— А вам не было обидно, что он… ну, Олег этот… вас не замечал? Что ему другие девчонки нравились?

— Или ещё хуже — другая… — задумчиво сказала Марина Николаевна. — Да, он по-особому относился к одной девочке из параллельного класса, которая абсолютно ничем не выделялась. И фигура не очень, и на лицо не красавица, и училась так себе… Любовь — это странное чувство, Нелли. Необъяснимое… А есть ещё другое — похожее, но не любовь. Это когда не защищать человека хочется, а наоборот, обвинять.

— Обвинять?— растерянно переспросила Нелька.— В чём?..

— Ну, например, в том, что он не всегда ведёт себя так, как тебе хочется. Или даже в том, что тебе без него плохо. А разве он в этом виноват?..

Нелька подумала о Стасе. Виноват он в том, что ей без него плохо? Конечно, виноват! Хотя бы тем, что — именно такой, какой есть. Независимый, смелый, не ябеда… И ещё тем, что глаза у него серые, очень часто — весёлые, а волосы — русые и всё время падают ему на лоб, когда Стас поворачивает голову… и ещё в нём есть что-то такое, чего нет больше ни в ком — на всём огромном земном шаре нет больше другого такого Стаса…

Нелька вздохнула и спросила:

— А что было дальше?

— У меня с Олегом — ничего. Через несколько лет я встретила своего будущего мужа и влюбилась в него… Но вот уже мой дом. До завтра, Нелли.

— И это всё? — удивилась Нелька. — Ведь вы же не просто так этот разговор начали…

— Ты права. Просто так ничего не бывает. Но будет лучше, если ты сама обо всём этом подумаешь… И решишь, что делать.

— Хорошо, — неуверенно сказала Нелька. — Я подумаю.

Всю оставшуюся дорогу в голове у неё вертелся почему-то только один вопрос: может, ей всё-таки захотелось бы помогать Стасу распутывать узел на шнурке? А ответа не было. То она думала: «Ещё чего не хватало — шнурки ему развязывать!..» А то вдруг — «Ну, если бы он попросил…»

И внезапно ей стало очень больно от того, что Стас теперь никогда и ни о чём её уже не попросит.

***

«Мелешко ко мне не приставал, даже наоборот. Просто я услышала от девчонок в классе, что ему нравится… ну, в общем, неважно, кто. Я весь вечер проплакала, а наутро решила, пусть и он из-за меня разок поплачет. И взяла с собой баллончик».

По мере того, как Вячеслав Михайлович читал новую объяснительную записку девятиклассницы Беляковой, его прищуренные глаза за стёклами очков расширялись всё больше и больше.

— Да-а-а,— протянул он наконец. — Двадцать лет работаю директором, но такую объяснительную вижу впервые… Ты пока иди, Белякова. На педсовете будем решать, что с тобой делать.

В коридоре Нельке встретился хронический двоечник и хулиган Коробейников из девятого «Б».

— Ой, Белякова!— обрадовался он.— А наши девчонки говорят, ты вчера к Мелешко так приставала, что он от тебя газовым баллончиком отбивался… Это правда?!

Нелька невольно представила себе эту картину и расхохоталась на весь этаж. В перерыве между приступами смеха ответила Коробейникову:

— Ну… почти.

И тот зашёлся тоже.

Ирина Минаева