1. ПУСЬКИ БЯТЫЕ
Сяпала Калуша с Калушатами по напушке. И увазила Бутявку, и волит:
— Калушата! Калушаточки! Бутявка!
Калушата присяпали и Бутявку стрямкали. И подудонились.
А Калуша волит:
— Оее! Оее!
Калушата Бутявку вычучили.
Бутявка вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.
А Калуша волит калушатам:
— Калушаточки! Не трямкайте бутявок, бутявки дюбые и
А Бутявка волит за напушкой:
— Калушата подудонились! Зюмо некузявые! Пуськи бятые!
2. БУРЛАК (роман)
Часть I
Сяпали Калуша с Помиком по напушке и увазили Ляпупу. А Ляпупа трямкала Бутявку.
А Калуша волит:
—
А Ляпупа не киси и не миси, а трямкает Бутявку. Полбутявки y Ляпупы в клямсах, полбутявки по бурдысьям лепещется.
А Помик волит:
— Калуша, Ляпупы, трямкающие бутявок, не волят
А Калуша волит:
— А по клямсам? За некузявость?
И — бздым! — Ляпупу по клямсам.
Ляпупа разбызила клямсы и как заволит:
— Оее! Оее!
Бутявка из клямс Ляпупы вычучилась, вздребезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки.
А Калуша волит:
—
А Ляпупа усяпала с напушки и за напушкой волит:
—
Часть II
Помик волит:
— Калуша, а Калушаточки помиковичи?
Калуша разбызила клямсы и волит
— Куа?
Помик тырснул в бурдысья и из бурдысьев волит:
— Калуша, а Калушаточки помиковичи?
А Калуша как заволит:
— Некузяво, оее, некузяво так волить!
А помик в бурдысьях как забурлыкает: бурлы, бурлы, бурлы.
А Калуша волит:
— Не бурлыкай, бурлак. Калушаточки не помиковичи, а помиковны!
3. КУЗЯВОСТЬ
Сяпала Калуша по напушке и увазила Бутявку и волит:
— О, бутявище некузявое.
И — тюк Бутявку за сяпалки.
И ну трямкать Бутявку.
Полбутявки у Калуши в клямсах, полбутявки об напушку лепещется.
Но тут Бутявка как заволит:
— Оее, оее!
И подудонилась Бутявка Калуше в клямсы: бздым!
Калуша обезвалдела, в клямсах у Калуши
— О!
Калуша же клямсы сопритюкнула, не волит ни киси и ни миси (
Но тут из клямс у Калуши уже
— Эска! — волит Ляпупа, —
Калуша Бутявку вычучила, из клямс дудо отбябякала и волит:
— Не Калуша подудонилась, а Бутявка! От Бутявки фурд!
А Бутявка, вычучившись из калушиных клямс, вздебезнулась, сопритюкнулась и усяпала с напушки в бурдысья, и волит из бурдысьев:
— Калуша подудонилась, Калуша подудонилась!
А Ляпупа пши аж растюкнула, блуки бятые вымзила и волит:
— И! И! Калушка зюмо некузявая! Фурдючая!
А Калуша бирит:
— С Ляпупой и Бутявкой бирить — дуда натрямкаться. Индякие, не тючьте дудо, не зафурдяет. Ляпупа с Бутявкой волят — у индяких пши сбякиваются!
И усяпала с напушки
4. ПЕРЕБИРЮШКА
Сяпала Калуша по напушке и увазила Ляпупу, и бирит:
— Оес! Оеее! Ляпупа! Калушаточки!
Калушата присяпали: Канна, Манна, Гуранна и Кукуся. И вазят то на Калушу, то на Ляпупу. А Калуша бирит:
— Калушаточки, к ляпупам не подсяпывайте ни на кыс! Ни кыса к ляпупам! Ляпупы дюбые и
А Ляпупа бирит:
— Йоу?
А Калуша волит:
— Вазьте, калушаточки, како ляпупы некузявые и нетюйные!
— Нетюйные? (бирит Ляпупа).
— Нетюйные!
— Биришь?
— Бирю! (волит Ляпупа).
— От нетюйной смычу! — бирит Ляпупа. — И от некузявой.
— Ляпупушка перебирюшка, Ляпупушка перебирюшка! — бирит Калуша. — Хахт! Хахт!
И калушата захахтали:
— Хахт! Хахт! Хахт!
А Ляпупа усяпала с напушки и волит:
— Хахтают, кайодлы! Зюмо некузявые! Пуськи бятые.
5. МММКВЯ
Сяпала Калуша по напушке.
А по напушке — оее! — Ляпупа хвиндиляет.
Дохвиндиляла до Калуши, клямсы ако разбызила и волит:
—
А Калуша:
— Йоу?
—
— Ну, киси, — бирит Калуша. — Ну, миси.
А Ляпупа волит:
— А у Ляпупы — мммквя! Потрямкай!
— Не. Мммквя — убня (бирит Калуша).
— Не убня! Кузявая мммквя! Потрямкай!
И возобнулась Ляпупа и — бздым! — вчучила Калуше мммквю аж в клямсы! Инда клямсы у Калуши сопритюкнулись!
Сопритюкнулись — и ни втырь, ни оттырь!
И Калуша бирит:
— Некузявая мммквя! Убня! (а бирит «Декузявая ббквя, Убдя»,
А Ляпупа аж облампела и волит:
—
А Калуша не отбирила никс и как некузявая посяпала с напушки (мммквю с клямс отбябякивать).
Ну и Ляпупа похвиндиляла —
— Змсяу! Йиу!
6. АНТИБУТЯВКА
Сяпала Калуша по напушке и увазила Бутявку. Бутявка же не вазит Калушу, а шмерендит:
—
Клямсы разбызила — шмерендит и шмерендит:
—
А Калуша волит:
— Оее, бутявище некузявое! Да забызь
А Бутявка шмерендит, инда в пшах у Калуши
—
А Калуша сяпалками пши запритюкнула и как
— Оее! О, пши калушины! Оее, яко в пшах свирикает!
А ну, не шмерендеть! А то как стрямкаю! А ну, бутявище некузявое, с напушки — тырсь!
А Бутявка шмерендеть презяла и бирит:
—
Индякие присяпали и
— Ни! (волит Калуша) Не антибутявка! Но антишмерендя… Антишмерендявка.
7. НЕ ПСНИ!
Сяпала Бутявка с Бутявчонком по напушке и увазила Калушу. И волит:
— Пфя! Вазь на Калушу, Бутявчонок!
Калуша волит:
— Йоу? Йоу Бутявка бирит?
А Бутявка волит:
— Не Бутявка, а Бутява. И бирю: Калушка — пуська бятая!
А Калуша волит (блуки вымзивши на Бутявку):
— А по клямсам? За некузявость?
А Бутявка волит:
— Калушиха! Калушиха!
И с напушки — счирк! В бурдысья.
А Бутявчонок сяпает и сяпает по напушке.
Ну и Калуша бутявчонка сцирила. А бутявчонок как забурлыкает! (
А Бутявка из бурдысьев как заводит:
— Оее! Оее! Бутявчонок у Калушихи! Оее, инда Бутявчонка стрямкают!
А Калуша волит:
— Ну, и йоу Бутявка про Калушу бирила?
А Бутявка волит:
— Бирила… Бирила, йоу Калушечка кузявенькая. И калушаточки кузявые. Не трямкай Бутявчонка! Мммм…
Калуша не мырдявая, не пуська и не бятая! Отчучь Бутявчонка!
И забурлыкала Бутявка:
— Оее, оее!
— Не бурлыкай! — волит Калуша, — на!
И Бутявчонка вытырснула.
Бутявчонок вздребезнулся, сопритюкнулся и усяпал с напушки.
А Калуша волит в бурдысья:
— И не псни,
И прошаялось
— Оее,
А Калуша волит:
— О
8. АБВУКА
Калуша бирит калушатам:
— Калушаточки! А калушаточки! Канна, Манна, Гуранна и Кукуся!
— И, — бирят калушата.
А Калуша:
— Инда, калушата, побирим об АБВ! Яете АБВ?
— АБВ? — волят калушата. — Не, не яем. АБВ трямкают?
— Ни.
— АБВ дюбые?
— Ни, ни! — бирит Калуша. — Яйте, калушата: АБВ — абвука!
Ну и калушата посяпали с напушки на оттырь, в бурдысья.
А Калуша за калушатами сяпает и волит:
— Яйте, калушаточки, — волит Калуша. — АБВ — кузявая абвука! Без АБВ калушата не высяпают в калуши.
Калушата аж блуки вымзили:
— Абвука?
А Калуша волит:
— Ну! Без абвуки на напушке некузяво. Индякие — и напушане, и напушанки — абвуку яют. А! Б! В! Бирьте: Ааа…
А калушата бирят:
— Оу… Ня… Пся… Кгг…
— Ни! (волит Калуша) Ааа! Бэээ! Вэээ!
Но калушата как тырснут в бурдысья! (Не уявши аб-)
А бутявка за напушкой волит:
— Калушата не яют АБВ! Зюмо некузявые! Пуськи бятые!
9.
У Калуши — калушата: Канна, Манна, Гуранна и Кукуся.
У Бутявки — бутявчонок: Гага Прюшка.
И
Кукуся@пуськи.ru
О Кукуся! Шошляю Кукусю
Кукуся+Бутявчонок = ;^)(^; Кукуся и Бутявчонок —
А Кукуся напызявила Бутявчонку
Бутявчонок.гагап@пуськи.ru
О Бутявчонок! Не
И Калуша напызявила
Бутявчонок.гагап@пуськи.ru
Йоу, @, пызявишь пызявы Кукусе? Йоу за «чмяки»? Чмякаться некузяво. Калуши не шошляют бутявок, прюшек и гаг. Бутявки дюбые и
С некузявостью Калуша Помикова (; ^(
А Бутявка (за Бутявчонка) отпызявила Калуше:
Калуша@пуськи.ru
От @ смычим. С мырдявостью — Бутява Бутявишна
|:^ ((
10. ПРО ГЛОКУЮ КУЗДРУ И БОКРЕНКА
Калуша как забирит:
— Калушата! Калушаточки! Сяпайте на напушку!
Калушата вымзились из бурдысьев:
-Йоу?
— Сяпайте, сяпайте на напушку!
Калушата (Канна, Манна, Гуранна и Кукуся) присяпали.
— Ну, калушаточки (волит Калуша), распритюкивайтесь по напушке.
Калушата распритюкнулись: Канна, Манна, Гуранна — и наоттырь — Кукуся. А Калуша волит:
— Инда побирим про Щербу.
— Йоу Щерба? — бирят калушата.
— А Щерба, — бирит Калуша, —
— Ну и йоу? — бирят калушата.
— Йоу: куздра кузявая? А, калушаточки?
— Ни, — бирят калушата. — Куздра некузявая.
— А йоу куздра некузявая?
— А куздра некузявая, ибо куздра кудланула бокра, — волят калушата.
— Ну! И курдячит бокренка! — бирит Калуша. — Ну и бирьте: кузяво ли, егды Канна, Манна и Гуранна курдячат Кукусю? А? Кудланули и курдячат? А?
— Некузяво, — бирит Кукуся. — Пуськи бятые, Канна, Манна и Гуранна.
А Канна, Манна и Гуранна не бирят
Инда Канна волит Калуше:
— А Кукуся с Бутявчонком бирила, в
А Кукуся возбнулась и усяпала с напушки
— К Бутявчонку посяпала, — бирят Манна и Гуранна.
— А ну! — волит Калуша. — А ну, сяпайте за Кукусей — и без курдяченья! И Бутявчонка кудланите из бурдысьев! Фьюро!
Калушата усяпали с напушки. А Калуша волит:
— Щерба бятая.
11. ТРЕСЬ
1
Сяпала Калуша с Помиком по напушке и волит то ли Помику, то ли в бурдысья:
— Ин у Калуши с Помиком калушаточки: и Канна, и Манна, и Гуранна, и Кукуся!
А Ляпупа по напушке шается, пши натыром (ну
—
— Кукуся тресь?! — возобнулась Калуша. — Кукуся тресь, а, Помик? Обезвалдеваю.
А Ляпупа волит, блуки у Ляпупы
— Эска, Кукуся в бурдысьях с Бутявчонком! Щуньте, ин
А Калуша волит
— Кукуся в бурдысьях? Эска, Кукуся в бурдысьях бутявчонка трямкает,
А Помик волит:
— Оее. Бутявок не трямкают. Бутявки
А Калуша волит:
— Сяпай за Кукусей в бурдысья и отвинь бутявчонка у Кукуси.
И Помик посяпал.
— Сяпай, Помик, — бирит Ляпупа. — Сяпай в бурдысья. Отвинишь, как же!
2
А бурдысья лепещутся, лепещутся, инда Ляпупа йокает: йок, йок, йок!
А Помик высяпал из бурдысьев и волит:
— Калушечка, Кукуся не трямкала бутявчонка.
А Калуша волит:
— Кукуся не трямкала? Так стрямкай же! Стрямкай бутявчонка, Помик!
А Ляпупа йокает:
— Йок, йок, йок! — (так и лепещется). — Пуськи бятые, Канна, Манна, Гуранна и Кукуська.
Ин из бурдысьев высяпывает Бутявчонок, а с Бутявчонком сяпает Кукуся, клямсы в клямсы с Бутявчонком сяпалка за сяпалку.
Оее.
Калуша клямсы разбызила ажник.
Помик набурбушился.
Ляпупа йокнула:
— О! Щуньте, щуньте! Кукуся с бутявчонком сяпает! Кукуся тресь!
А Калуша вздребезнулась и волит:
— Нике!
— Тресь, тресь, — бирит Ляпупа. — Кукуся тресь!
(Инда сопритюкивается.)
А Кукуся с Бутявчонком усяпали с напушки.
— Посяпать разбамболить про Кукусю, — забирила Ляпупа. — Разбамболить про бурдысья, про Калушу с Помиком, ой кузяво! Ой кузяво! Кукуся с Бутявчонком в бурдысьях…
— Аи обезвалдела, Ляпупа? — волит Калуша. — Не Кукуся, а Кукуся Помиковна
— Йоу? — бирит Ляпупа. — Йоу?
— Кукуся Прюшкина, йоу.
А Ляпупа как заволит:
—
И усяпала с напушки
12. ФЫВА ПРОЛДЖ
лингвистическая комедия
индякие:
ЛЯПУПА
БУТЯВКА
Напушка.
ЛЯПУПА (сяпая и сяпая). Оее, оее, некузяво.
По напушке шается Бутявка.
БУТЯВКА (бирит, не вазя Ляпупы). Фыва пролдж. Фыва пролдж.
ЛЯПУПА (вазит Бутявку).
БУТЯВКА (увазивши Ляпупу, фьюро сяпает с напушки в бурдысья). Фыва пролдж. Фыва пролдж.
ЛЯПУПА. И не фыва и не пролдж!
Досяпывает до Бутявки и зачучивает Бутявку в клямсы.
БУТЯВКА. Оее, оее. Фы… ва! Про…пр… (лепещется у Ляпупы в клямсах).
ЛЯПУПА (трямкая Бутявку). Нннн. Кщ, кш. Прлдбрр…
Полбутявки у Ляпупы в клямсах,
У
У
ЛЯПУПА. Ннн! Ннн! (трямкает Полбутявки Б).- Умбррлд… кщр, кщр, слюмз.
Ляпупа не бирит никс, а трямкает
ЛЯПУПА (не разбызивая клямс). Вксн, вксн. Умм, умм. Нннн, пжлст.
Вымзивши блуки на
ЛЯПУПА (разбызив клямсы). Некузяво дудониться в мсы! оее!
Сопритюкиваются и усяпывают в бурдысья ако како Бутявка.
ЛЯПУПА (Отбябякивая из клямс дудо). Бутявище
БУТЯВКА (за напушкой). От некузявой смычу. Фыва пролдж. Фыва пролдж.
Фьюро усяпывает
13. ПУСЬКИНИСТЫ
Сяпали Калуша с Помиком по напушке и трямкали бутявок.
А натрямкавшись бутявок, К. и П. ну шаяться по
То втырь, то оттырь.
То впях, то взбых.
Как облампелые — шаем шаются и бирят:
— Эее! Эвай! Пуськи бятые! Шайтесь, индякие!
И:
—
Ажник кукушню у Помика с гвинта чирит.
Ужо и бутявок никст на напушке, а К. и П., блуки вымзивши на отпень, хвиндиляют, и дохвиндилялись до некузявости.
Обезвалдели, сяпалки распиндюрили втырь по напушке, клямсы разбызили: оее.
А
Трямкая бутявок, К. и П. не допрели, что бутявки тож натрямкались некузявых бурдысьев, в коих
А от быра
И в клямсах нетырно, и в блуках сыкает, и в пшах гандибобель. И кукушню гвинтит.
И тут Калуша с Помиком клямсы разбызили и бутявок из клямс вычучили на напушку!
Бутявки ж, из клямс вычучившись, вздребезнулись, сопритюкнулись и усяпали с напушки.
А Калуша, отбябякавши бутявок с клямс, водит:
— О бутявки! Трямкающие бырные бурдысья — сгро-
хиваются с курчаток.
А уж перетрям аки некузяв аки мырдяв! д бутявки за напушкой волят:
—
А Калуша волит;
— Чи обламлели, бутявищи. Не зямут пробамболить пуськи бятые», кайодлы.
А бырные бутявки волят:
— Пськ бт.
14. НА ШВАНЬТОУ
И с зилинем усяпала с напушки
А зилинь у Бутявки в сяпалках так и тырыпырится:
А Калуша (пши натыром, блуки бятые) увазила: в
И Калуша как забирит:
— Оее, оее! Зилинь спиндюрили! У Калуши зилинь спиндюрили, ух некузявые, пуськи бятые! Эван! Индякие! Оее!
А индякие присяпали на напушку и волях:
—
А ёфки присяпали, пши разбызили, по бурдысьям посцирили, инда
— Бутявка в КТ! Змсяу!
А Калуша водит:
— О индякие!
Индякие волят:
— Эвоэ?
— Индякие! — бирит Калуша. — Ёфки то, а?
А ёфки волят, блуки вымзивши:
— Змсяу! Змсяем!
И ну сяпать с напушки. А Калуша волит:
— А
А ёфки с вымзенными блуками бирят:
—
0 усяпали с напушки в КТ.
— Како фуфэя, — бирит Калуша. — Како фуфэя!
И Канна, Манна, Гуранна и Кукуся (кукусенок в сяпалках) присяпали на напушку.
И индякие тоже на напушке, и Калуша с калушатами, но
А ёфкино.биренье
— Змсяу! Йиу!
Змсяу! Тиу!
фук
Псяэ! Ушя!
и (
Ажник в пшах некузяво у индяких от ёфкиной юзды. А Калуша волит:
— А хай в клямсах у ёфок зилинь счучится! А хай ёфки зилинем поктсятся! Фук
А Кукуся волит Калуше:
— Не воль так фьюро, Калушечка. Блуки не вымзивай. Ни. В бурдысьях не без зилиня. Посяпаем в бурдысья и натрямкаемся зилиня инда.
И индякие отбирили:
— Змсямы.
И тырснули в бурдысья за зилинем.
15. КШИ
Пъс, Психа и псята сяпали по напушке. Навстрызь хвиндиляла Бутявка. Бутявка увазила Пъса и волит:
— Сяпаете по напушке, а
Пъс обезвалдел и волит Психе:
— Обезвалдеваю от бутявок. Бутявки, а волят с Пъсом яко тако некузяво! А ну, бутявщина, кши от Пъсов!
А Бутявка волит:
—
— За галивнока отводишь! — бирит Пъс. — И за геесу! Не Пъс галивнок, а Бутявка!
И птум сяпалкой по напушке! Бутявка инда тырснула в бурдысья.
16. НАОГДЫ
Сяпали Пъс с Психой и псятами по напушке, а навстрызь хвиндиляет Калуша и волит:
— Оее, како кузяво! Пъс! Кузявенький! Калуша в изъюбе от Пъса! Шошляю Пъса!
И сяпалкой Пъсу: воу, воу. И блуками:
— Калуша, тм, — волит Пъс. —
Психа. И эван эвоэ: псята.
А Психа блуки вымзила на Калушу. А Пъс волит:
— Психа! Эвоэ Калуша, а на напушке — эвоэ! — калушатник. В калушатнике Помик и калушата: Канна Помиковна, Манна Помиковна, Гуранна Помиковна и Кукуся Помиковна с кукусенком! Псята, а ну, шайтесь по напушке!
Псята усяпали и ну шаяться по напушке. Инда сяпалки свирикают.
Психа же, блуки вымзивши, не волит
А Пъс бирит:
— Псиша, эван эвое: Калуша! Калуша, эван эвое:
Психа!
А Психа как заводит:
—
Калушаточки~то не пъсовны ли? Заволить нешто Помика? Аоэ! Помик!
А Калуша бирит:
— Оее, усяпываю! Ну пъсов с психами в геесу!
И усяпала с напушки.
И над напушкой встындилось небиренье… А Пъс бирит Психе:
— Исцем галивнок?
— Исцешь.
— А Психа? — волит Пъс. — Не галивнючка яко тако бирить? Про Пъса?
— Психа не галивнючка, — отбирила Психа. Психи калуш не шошляют. Психи не шошлячки.
— И Пъс не шошляет! Не шошляк исцем!
А Психа как заволит:
— Псюга исцешь! Псята, вазьте; эван эвоэ псюга!
А Пъс бирит:
— Оее, не псюга иснем! А ну, посяпали в псятник! А ну индяцкую напушку в геесу. Побирим, псишечка!
И Пъс и Психа посяпали в псятник безо псят. И Психа волит:
— Шошлять кузяво Психу и Псят, дабы исцять како Пъс! Яко тако Пъс, а не яко како Пъсюга.
И забурлыкала:
— Усяпаю вот со псятами в занапушье! В геесу! Не исцяешь для Психи и Псят!
Пъс же бирит:
— Ну не бурлыкай же, Псиша! Псише пъсова? Псишечка пъсова?
И забирил
— Не галивнок исцем?
— Ни, — отбирила Психа. — Не исцешь. Шошляешь Псишу?
Пъс поразбебекал и волит:
— Шошляю. В изъюбе от Псишечки исцем.
И над псятником встындилось биренье:
— Бирь: шошляешь ли Психу?
— Шошляю.
— Ах, шошляк! Не тырсь! Не…
— Шошляем?
— Шошляем.
— Наогды?
— Наогды.
Ажник бурдысья взлепетнулися…
Из «Дикие животные сказки»
УЧЕНИКИ ИССЛЕДУЮТ
Елена ЛУЧИНА,
ученица 8-го класса,
гимназия № 1514,
г. Москва
Научный руководитель – М.М. Бельфер
Исследовательская работа
История написания сборника рассказов
«Пуськи Бятые» проста. Вот как рассказывают об
этом дети Петрушевской: «Что же касается сказок
“Пуськи Бятые”, то дело обстояло так: Слону
Наташе был годик, и она никаких сказок не
понимала. Пела ей мама на ночь, пела, а однажды
(Слон Наташа стоймя торчала в кроватке) мама
подумала и решила рассказать ей сказку на ее же
языке. И начала: “Сяпала Калуша по напушке. И
увазила бутявку”. И Слон Наташа поняла,
засмеялась и уселась слушать» [1].
Взрослые нередко пытаются подражать
языку детей. В отличие от них, эта мама была
писательницей, и у нее появилась художественная
задача.
Действующими лицами в «Диких животных
сказках» являются птицы, звери, насекомые и даже
микробы. Герои «Морских помойных рассказов» –
медуза, кальмар, морские огурцы и мусор,
плавающий в море: окурок, спички, военная фуражка,
резиновая подошва. Но ведут они себя отчасти как
люди, у них возникают те же проблемы.
Читая «Пуськи Бятые», я получаю
удовольствие. Что же привлекает меня в этой
странной книге, которая сначала кажется
бессмыслицей?
Автор вовлекает читателя в игру,
доверяя ему. Понимание текста затруднено, но есть
ключ – знание русского языка.
Людмила Петрушевская не первый
писатель, сочинивший текст из придуманных слов.
Один из подобных примеров – первое
четверостишие стихотворения Льюиса Кэрролла
«Бармаглот», включенного в «Алису в Зазеркалье»
[6]. В русском переводе Д.Г. Орловской оно звучит
так:
Вкралось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
Далее в книге есть подсказка,
помогающая разгадать, даже расшифровать
рассказы Петрушевской.
«“Хливкие” – это хлипкие и ловкие.
“Хлипкие” значит то же, что и “хилые”.
Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а
там два отделения. Так и тут – это слово
раскладывается на два», – объясняет Алисе
Шалтай-Болтай [6]. Остается только сравнить два
слова:
хливкие = хлипкие + ловкие (Кэрролл)
иобезвалдеть = обезуметь + обалдеть (Петрушевская).
Еще больше похожа на рассказы
Петрушевской фраза известного языковеда Л.В.
Щербы, придуманная для того, чтобы ярче показать
значение аффиксов в русском языке. Фраза эта
упоминается в рассказе «Про глокую куздру и
бокренка»:
«А Калуша волит:
– Инда побирим про Щербу.
– Йоу Щерба? – бирят калушата.
– А Щерба, – бирит Калуша, – огдысь-егдысь
нацирикал: “Глокая куздра [штеко] кудланула [у
Щербы – “будланула”] бокра и курдячит
бокренка…”
– И курдячит бокренка! – бирит Калуша. – Ну и
бирьте, кузяво ли, егды Канна, Манна и Гуранна
курдячат Кукусю? А? Кудланули и курдячат? А?»
Как видно из цитаты, калуши, бутявки и
пъсы говорят на том же языке, на котором написано
предложение про куздру. Слова кудлануть и курдячить
легко соседствуют в одной фразе со словами,
придуманными Людмилой Петрушевской, а значит –
не менее выразительны.
Предложение Щербы в «Пуськах Бятых» –
искусная подсказка для компетентных читателей.
Оно помогает понять одну из целей написания
книги: показать выразительность аффиксов
русского языка.
Жанр книги «Пуськи Бятые» – короткие
рассказы. Сборник состоит из 16 историй,
случившихся с главными героями книги – Калушей,
Ляпупой, Бутявкой и другими. Рассказы не
объединены общим сюжетом.
Первое, что обращает на себя внимание в
характере повествования, – отсутствие описания
места действия и героев, нет никаких предметов.
Все это похоже на театр – внешность артистов не
очень важна (не так, как, например, в фильме),
двух-трех декораций из-за их
многофункциональности хватает, чтобы наметить
место действия. Таким образом, напушка – это
сцена, с которой сходят и на которую поднимаются,
а бурдысья – ширма, за которой можно
спрятаться. Читатель – зритель, а эта книга –
«Лингвистическая комедия» (название одного из
рассказов).
Так же мало известно и о героях. С одной
стороны, и руки, и ноги у них – сяпалки (то
есть лапы), причем у бутявки 12 лап, 38 ушей, 8
глаз. Но от букашек – сороконожек – их отличают
человеческие характеры, проблемы, отношения. А
такое явление, как съедобность Бутявки, можно
понять и как метафору. Калушам и бутявкам
(как и героям «Диких животных сказок» и «Морских
помойных рассказов») известны электронная почта,
смайлики; слова занудной бутявки «Фыва пролдж» –
не что иное, как прочитанные по порядку буквы с
символьных клавиш компьютера, – словом, живут
они совсем как люди. В заботливой матери Калуше,
сплетнице Ляпуше, Бутявке, которую все угнетают,
требующей при этом, чтобы ее называли полным
именем, в ссорящихся детях читатель легко узнает
своих двуглазых, двуруких, двуногих знакомых.
Сразу видно, что лексика и синтаксис в
«Пуськах Бятых» не такие, как в обычном языке, но
они не просто придуманы. Язык Петрушевской в
большей или меньшей степени понятен любому
носителю русского языка, несмотря на то что
большинство слов незнакомо.
Слова служебных частей речи
заимствованы Петрушевской из русского языка.
Использует она также устаревшие, диалектные,
церковно-славянские союзы и предлоги: ибо,
инда, како, яко, по-над, ако (от аки), егды
(от егда) и т.д.
Слова остальных частей речи
образованы по нескольким принципам. Обычно слова
создаются по законам словообразования, но с
выдуманными корнями, поэтому большую часть
смысла передают аффиксы (а они в русском языке
очень значимы – настолько, что слово вынуть
(где вы- – приставка, -ну- –
суффикс, -ть – суффикс) обходится вообще
без корня). Благодаря этой особенности языка
Петрушевской можно сделать морфологический
разбор любого слова, синтаксический разбор
предложения. Пример: Калушаточки, к ляпупам не
подсяпывайте ни на кыс!
(К)
ляпупам – сущ., т.к. обозначает предмет.
I. Не подсяпывайте (к кому?) к
ляпупам.
Начальная форма – ляпупа.
II. Пост. признак – нариц., одуш., ж. р., 1-е
скл.
Непост. признак – во мн. ч., в д.п.
III. Не подсяпывайте (к кому?) к
ляпупам.
В предложении является дополнением.
(Побудительное, восклицательное,
простое, односоставное, полное,
распространенное, осложнено обращением.)
Иногда, взяв слово из языка
Петрушевской, можно найти соответствующее ему
(то есть с такими же аффиксами и со сходным
значением) в русском языке, например, натрямкаться
– наесться, облампеть – обалдеть, но такой
способ образования мало распространен. В связи с
этим можно вспомнить о существовании арго
офеней. «Вот как говорили офени, бродячие
торговцы-коробейники, на своем тайном языке:
– Поёрчим масы бендюхом, а не меркутью
и шивару пулим лассо, а возомки забазлаем щавами;
не скудайся! …
– Так мы поедем днем, а не ночью, и
товару купим не много, а возы завяжем веревками;
не бойся! …
Легко заметить, что корни слов
«засекречены», а грамматика – обычная русская»
[5]. Гораздо чаще со словом из «Пусек Бятых» можно
сопоставить два-три слова. В одном из них
совпадает приставка, в другом – переходность, в
третьем – значение будет очень близким. Вообще
трудно говорить о какой-либо классификации,
систематизации слов этого странного языка по
способам их образования, так как границы этих
способов размыты.
Придумывая слова, Л.Петрушевская
использует другой, очень распространенный прием,
который любили Велимир Хлебников и Льюис
Кэрролл. У футуристов он называется
корнесловием, Кэрролл именовал изобретенные им
слова бумажниками или чемоданами (выше, говоря о
произведениях, похожих на «Пуськи Бятые», я
приводила цитату из «Алисы в Зазеркалье», где
Шалтай-Болтай использовал термин «бумажники»).
Таким способом образуют слова и дети, и взрослые.
К.Чуковский пишет об этом в книге «От двух до
пяти»: «Когда два схожих слова вклиниваются одно
в другое так, что в результате получается новое,
состоящее из двух приблизительно равных частей,
это слово называется гибридным. Примером такого
гибрида может служить слово драмедия (драма +
комедия…). Его [Чарли Чаплина] комедия
балансирует на грани трагедии… Для этого
подходящее название – драмедия» [4].
Привожу еще несколько разных примеров:
Кэрролл
(а также переводчик Д.Г. Орловская)
Зелюки = зеленые + индюки.
Хливкие = хлипкие + ловкие.
Хлебников
Тихеса = тихие + небеса.
Владро = владеть + серебро.
Петрушевская
Отбябякать = отряхнуть + бяка.
Индякие = иные + всякие.
Английский язык
Smog = smok + fog.
Третий прием Петрушевской таков: в
слове из русского языка заменяются 1–2 буквы.
Облик слова сохранен, поэтому смысл угадывается.
Обычно искажается и смысл исходного слова.
Нацирикать <–– начирикать
(написать);
бтысь <–– здесь.
Этот способ наименее сложен, поэтому
часто используется.
Еще в «Пуськах Бятых» широко
используются звукоподражание и звукопись.
Пример звукоподражания – слово пробамболить,
которое, как и слова балаболка, варвар, имеют
отношение к разговору. Пример звукописи – слово тырыпыриться
(трепыхаться, метаться из стороны в сторону).
С помощью этих пяти (примерно пяти,
можно назвать цифру от 4 до 7 и более, так как
границы размыты) несложных приемов Людмиле
Петрушевской удалось создать новый язык.
Язык «Пусек Бятых» отличается от
русского не только лексикой, но и, например,
построением фразы. Рассказы Петрушевской
разбиты на много маленьких абзацев (не более 3
предложений, обычно одно), большая часть которых
начинается с сочинительных союзов а, и, но
и других, причем союз а встречается 96 раз,
а и – 38. За счет этого предложения
становятся простыми, даже простенькими,
коротенькими, выглядят как обрывки больших
предложений. Вообще в «Пуськах Бятых» не много
сложных (здесь я употребляю это слово уже как
термин) предложений, разве что сложноподчиненные
с причинными союзами (А куздра некузявая, ибо
куздра будланула бокра), но такие предложения
скорее исключение, чем правило.
В тексте «Пусек Бятых» находим большое
количество междометий, многие из которых
синонимичны, поэтому вызывают затруднения при
переводе – междометия русского языка не
способны передать все оттенки смысла. В
небольшом сборнике более 20 междометий – многие
из них употребляются вместе с однокоренным
глаголом (А Помик в бурдысьях как забурлыкает:
бурлы-бурлы-бурлы), когда они, казалось бы, не
нужны.
Еще в «Пуськах Бятых» обращает на себя
внимание отсутствие местоимений. Сложнее всего
обойтись без личных местоимений, но автор, не
изобретая сложных метафор для обозначения
каждого персонажа, просто называет героев своими
именами, и это не кажется тавтологией, как в
русском языке.
В чем же причина этих различий?
Вспомнив историю появления «Пусек Бятых» (сказка
для годовалой дочки, рассказанная на ее же языке),
я снова обратилась к книге «От двух до пяти».
«Речевое развитие детей, конечно, невозможно
сводить к одному лишь обогащению их словаря, –
пишет Чуковский. – Развитие это выражается также
и в том, что речь их с течением времени становится
все более и более связной. Вначале ребенок
выражает свои мысли и чувства отдельными
восклицаниями, междометиями…, которые понятны
лишь тем, кто находится в повседневном и
непрерывном общении с ребенком… Проходит всего
год, и мы на каждом шагу убеждаемся, что ребенок
уже овладел основными законами синтаксиса» [4].
Рассказывая сказку на языке Слона
Наташи, Петрушевская не забывает о том, что язык
– это не только лексика, то есть сами слова с их
знакомыми и незнакомыми корнями. Детская речь
устроена проще, чем взрослая. Дети не говорят
сложными (во всех смыслах) предложениями. Детям
трудно даются местоимения (вспомните рассказ
Л.Пантелеева «Буква ты»). Им непонятно, почему
все называют их по имени, а они должны говорить о
себе «я», так же как и любой другой человек. А вот
междометия очень просты, поэтому дети их часто
используют.
Людмила Петрушевская поставила перед
собой задачу написать достаточно большое
произведение так, чтобы большинство слов,
употребленных в нем, читатели видели в первый раз
и тем не менее поняли все или почти все. Читатели
в процессе чтения книг учат новый язык,
постепенно начиная кое-что понимать в нем.
Несколько лет требуется ребенку, чтобы овладеть
родным языком, – это очень трудно. Поэтому язык
«Пусек Бятых» был создан простым, в нем главное –
смысл, который передается разными способами.
В связи с этими рассуждениями передо
мной встало несколько вопросов. Было ли
изобретение нового языка самоцелью Людмилы
Петрушевской? По крайней мере только ли ради
языкового эксперимента была написана книга? Есть
ли намек и урок в сказке про букашек?
Сначала, когда еще непонятны все
смыслы произведения, читатель умиляется, видя в
героях смешных миленьких зверушек, которые
разговаривают, как дети. Но скоро открывается
истинное лицо этих «миленьких забавных существ»,
которые становятся не миленькими, а мелкими и
мелочными. В каждом рассказе они ссорятся, причем
их ругань занимает полрассказа. Смысл жизни
калуш, бутявок, ляпуп состоит в сплетнях и сварах.
В их лексиконе немало грубых слов и выражений: бятый,
галивнюк, галивнючка, кадойлы, перебирюшка,
нетюйный, тресь, некузявый, мырдявый, сяпай в
геесу, хахт, от… и слышу, дуда натрямкаться и
др. Даже название сборника «Пуськи Бятые» –
ругательство. Название это и характеризует жизнь
героев произведения, и показывает отношение
автора к ним.
У Пусек Бятых много лап, ушей и глаз, да
и говорят они не так, как мы, и это не случайно.
Людмила Петрушевская намеренно делает своих
героев непохожими на людей, чтобы ярче показать
внутреннее сходство. Она схематично изображает
наш мир, намечает характеры людей и этим дает
возможность посмотреть на себя со стороны и
ужаснуться. За словами, берущими начало в детском
лепете, прячется трагедия. В мирке, являющемся
моделью, уменьшенной копией большого мира, кроме
бесконечной ругани, можно найти и
недобросовестных милиционеров, воровство,
измены, наркотики… Незаметно детские обиды
сменяются большими проблемами, к концу ссор
становится все больше и больше, и возникает
вопрос: как жить в таком мире? Только примирение
Пъса и Психи в финале приносит надежду на счастье
и спокойствие.
«Пуськи Бятые» – произведение о
грустных вещах, но это не мешает ему быть
одновременно и смешным. Оно помогает людям
понять свои ошибки и посмеяться над собой, а
посмеявшись, очиститься.
Расставаясь с книгой Людмилы
Петрушевской и завершая свое исследование,
замечу, что созданный ею язык отражает не только
основные черты современного русского языка, но и
характер, образ мыслей и способ существования
его носителей.
Выдержки из приложенного к работе
словаря
А
Абвука – азбука (от АБВ; ср. в англ.
яз.: ABC – алфавит).
Ажник, аж – аж, даже, вообще.
Ам-тям-тям, куги-туги, буду-вуду,
муги-буги – тра-ля-ля, ла-ла-ла и т.д.
Ам-лям-лямкать (от ам-лям-лям) –
петь, напевать.
Б
Бдан-бдан – дружба, воссоединение
(ср. «Хинди-руси, бхай-бхай»).
Бздым – междометие, обозначающее
удар (ср. бах, бум, хрясь);
Бирить – говорить; отбирить –
ответить; забирить – заговорить, закричать; перебирюшка
– повторюшка, тетя хрюшка; биренье –
разговор; небиренье – молчание (не разговор);
Блуки – глаза (немного похоже на
глазные яблоки); блуки бятые, пши натыром –
глаза плохие, уши торчком, т.е. глаза зыркают, ушки
на макушке (о сплетнице);
Бтысь – здесь.
Буи-Зюи-Зюище, Зюище – некая высшая
сила, что-то большое и могущественное (суффикс -ющ-).
Бурдысья – кусты, заросли.
Бурлы – междометие, обозначающее
ворчание, нытье; бурлыкать – ныть, скулить,
ворчать, хныкать; забурлыкать – заныть и т.д.
Бутявка – героиня «Пусек Бятых», а
также любой из ее сородичей; что-то похожее на
букашку и козявку, по своему положению тоже;
Бутява Бутявишна Йовович-Шер – полное имя
Бутявки; ее также обозначают «Бутявище» и
«Бутявщина».
Быро, быро-быро – быстро (небрежное
ускоренное произношение).
Бятый – плохой, «бяка»; бятым-бятый
(ср. белым-бело) – тоже плохой; пуськи бятые –
ругательство.
В
Вазить – видеть; увазить –
увидеть.
Вздребезнуться – встрепенуться +
трепыхнуться; дернуться.
Возобнуться – рассердиться,
возмутиться, обидеться.
Волить – кричать, говорить, звать; заволить
– позвать; отволить – ответить.
Воу, воу – междометие,
обозначающее махание рукой в знак приветствия.
Впях, взбых – то вверх, то вниз; то
втырь, то оттырь – то туда, то сюда; ни втырь,
ни оттырь – ни туда, ни сюда; наоттырь –
отдельно (ср. оттопыренный).
Вымзить – вытаращить (глаза), вымзенный
– вытаращенный.
Вычучить – выпустить, отпустить,
выплюнуть, уронить; отчучить – отпустить (на
свободу); вычучиться – «выпуститься»,
выбраться; вчучить – всунуть, всадить; пши
счучиваются – уши вянут (т.е. спускаются,
падают); зачучивать – класть, засовывать.
Литература
1. Петрушевская Л. Дикие животные
сказки. Морские помойные рассказы. Пуськи Бятые.
М.: Эксмо, 2003.
2. Энциклопедия для детей. Т. 10.
Языкознание. Русский язык. М.: Аванта+, 1999.
3. Энциклопедия для детей. Т. 9. Русская
литература. Ч. 2. XX век. М.: Аванта+, 2002.
4. Чуковский К.И. Сочинения в двух
томах. Том 1. М.: Правда, 1990.
5. Энциклопедический словарь юного
филолога (Языкознание). М.: Педагогика, 1984.
6. Кэрролл Льюис. Приключения Алисы
в Стране чудес. Сквозь зеркало и что там увидела
Алиса, или Алиса в Зазеркалье. М.: Наука, 1979.
* Доклад восьмиклассницы Елены
Лучиной был представлен в этом году на городской
конференции школьников-исследователей
«Языкознание для всех» – «Язык и история»,
проходившей в московской гимназии № 1541.