Сказка про совесть 5 класс

Оля и Лида пошли в лес. Они устали и сели на траву отдохнуть и пообедать.
Вынули из сумки хлеб, масло, яйца. Когда девочки поели, недалеко от них запел соловей. Очарованные прекрасной песней, Оля и Лида сидели, боясь пошевельнуться.
Соловей перестал петь. Лида собрала остатки своей еды и хлебные крошки и положила в сумку.
— Зачем ты берёшь с собой этот мусор? — сказала Оля. — Брось в кусты. Ведь мы в лесу. Никто не увидит.
— Стыдно… перед соловушкой,— тихо ответила Лида.
 

В.А.Сухомлинский. Стыдно перед соловушкой

Собака яростно лаяла, припадая на передние лапы. Прямо перед ней, прижавшись к забору, сидел маленький взъерошенный котенок. Он широко раскрывал рот и жалобно мяукал. Неподалеку стояли два мальчика и ждали, что будет. В окно выглянула женщина и поспешно выбежала на крыльцо. Она отогнала собаку и сердито крикнула мальчикам:
— Как вам не стыдно!
— А что — стыдно? Мы ничего не делали! — удивились мальчики.
— Вот это и плохо! — гневно ответила женщина.

Большую чёрную собаку звали Жук. Два мальчика, Коля и Ваня, подобрали Жука на улице. У него была перебита нога. Коля и Ваня вместе ухаживали за ним, и, когда Жук выздоровел, каждому из мальчиков захотелось стать его хозяином. Но кто хозяин Жука, они не могли решить, поэтому спор их всегда кончался ссорой.
Однажды они шли лесом. Жук бежал впереди. Мальчики опять заспорили.
— Собака моя, — говорил Коля, — я первый увидел Жука и подобрал его.
— Нет, моя, — сердился Ваня, — я перевязал ей лапу и таскал для неё вкусные кусочки.
Никто не хотел уступить. Мальчики поссорились.
— Моя! Моя! — кричали оба.
Вдруг со двора лесника выскочили две огромные овчарки. Они бросились на Жука и повалили его на землю. Ваня быстро вскарабкался на дерево и крикнул товарищу:
— Спасайся!
Но Коля схватил палку и бросился на помощь Жуку. На шум прибежал лесник и отогнал своих овчарок.
— Чья собака? — сердито закричал он.
— Моя, — сказал Коля.
Ваня молчал.

Юра вошел в автобус и сел на детское место. Вслед за Юрой вошел военный. Юра вскочил:
— Садитесь, пожалуйста!
— Сиди, сиди! Я вот здесь сяду.
Военный сел сзади Юры. По ступенькам поднялась старушка.
Юра хотел предложить ей место, но другой мальчик опередил его.
«Некрасиво получилось», — подумал Юра и стал зорко смотреть на дверь.
С передней площадки вошла девочка. Она прижимала к себе туго свернутое байковое одеяльце, из которого торчал кружевной чепчик.
Юра вскочил:
— Садитесь, пожалуйста!
Девочка кивнула головой, села и, раскрыв одеяло, вытащила большую куклу.
Пассажиры засмеялись, а Юра покраснел.
— Я думал, она женщина с ребенком, — пробормотал он.
Военный одобрительно похлопал его по плечу:
— Ничего, ничего! Девочке тоже надо уступать место! Да еще девочке с куклой!

Танька ничему не удивляется. Она всегда говорит: «Вот уж не удивительно!» — даже если бывает и удивительно. Я вчера на глазах у всех перепрыгнул через такую лужу… Никто не мог перепрыгнуть, а я перепрыгнул! Все удивлялись, кроме Тани:
— Подумаешь! Ну и что же? Вот уж не удивительно!
Я всё старался её удивить. Но никак не мог удивить. Сколько я ни старался.
Я из рогатки попал в воробышка.
Научился ходить на руках, свистеть с одним пальцем во рту.
Она всё это видела. Но не удивлялась.
Я изо всех сил старался. Что я только ни делал! Залезал на деревья, ходил без шапки зимой…
Она всё не удивлялась.
А однажды я просто вышел с книжкой во двор. Сел на лавочку. И стал читать.
Я даже не видел Таньку. А она говорит:
— Удивительно! Вот не подумала бы! Он читает!

Два мальчика стояли на улице под часами и разговаривали.
— Я не решил примера, потому что он был со скобками, — оправдывался Юра.
— А я потому, что там были очень большие числа, — сказал Олег.
— Мы можем решить его вместе, у нас еще есть время!
Часы на улице показывали половину второго.
— У нас целых полчаса, — сказал Юра. — За это время летчик может перевезти пассажиров из одного города в другой.
— А мой дядя, капитан, во время кораблекрушения в двадцать минут успел погрузить в лодки весь экипаж.
— Что — за двадцать!.. — деловито сказал Юра. — Иногда пять — десять минут много значат. Надо только учитывать каждую минуту.
— А вот случай! Во время одного состязания…
Много интересных случаев вспомнили мальчики.
— А я знаю… — Олег вдруг остановился и взглянул на часы. — Ровно два!
Юра ахнул.
— Бежим! — сказал Юра, — Мы опоздали в школу!
— А как же пример? — испуганно спросил Олег.
Юра на бегу только махнул рукой.

День был солнечный. Лед блестел. Народу на катке было мало. Маленькая девочка, смешно растопырив руки, ездила от скамейки к скамейке. Два школьника подвязывали коньки и смотрели на Витю.
Витя выделывал разные фокусы — то ехал на одной ноге, то кружился волчком.
— Молодец! — крикнул ему один из мальчиков.
Витя стрелой пронесся по кругу, лихо завернул и наскочил на девочку. Девочка упала. Витя испугался.
— Я нечаянно… — сказал он, отряхивая с ее шубки снег. — Ушиблась?
Девочка улыбнулась:
— Коленку…
Сзади раздался смех.
«Надо мной смеются!» — подумал Витя и с досадой отвернулся от девочки.
— Эка невидаль — коленка! Вот плакса! — крикнул он, проезжая мимо школьников.
— Иди к нам! — позвали они.
Витя подошел к ним. Взявшись за руки, все трое весело заскользили по льду. А девочка сидела на скамейке, терла ушибленную коленку и плакала.

Костя сделал скворечник и позвал Вову:
– Посмотри, какой птичий домик я сделал. Вова присел на корточки.
– Ой какой! Совсем настоящий! С крылечком! Знаешь что, Костя, – робко сказал он, – сделай и мне такой. А я тебе за это планёр сделаю.
– Ладно, – согласился Костя. – Только давай ни за то и ни за это, а просто так: ты мне сделаешь планёр, а я тебе скворечник

Катя подошла к своему столу и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на столе растеклись лужицы бурой воды.
— Алешка! — закричала Катя. — Алешка!.. — и, закрыв лицо руками, громко заплакала.
Алеша просунул в дверь круглую голову. Щеки и нос у него были перепачканы красками.
— Ничего я тебе не сделал! — быстро сказал он.
Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад.
— Я тебе отомщу! — кричала со слезами Катя.
Алеша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос.
— Заплакала!.. Из-за каких-то красок заплакала!
— Ты у меня тоже заплачешь! — кричала Катя. — Еще как заплачешь!
— Это я-то заплачу? — Алеша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. — А ты сначала поймай меня!
Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и обломилась. Алеша упал.
Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с братом.
— Алеша! — кричала она. — Алеша!
Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на нее.
— Встань! Встань!
Но Алеша втянул голову в плечи и зажмурился.
— Не можешь? — кричала Катя, ощупывая Алешины коленки. — Держись за меня. — Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила на ноги. — Больно тебе?
Алеша мотнул головой и вдруг заплакал.
— Что, не можешь стоять? — спросила Катя.
Алеша еще громче заплакал и крепко прижался к сестре.
— Я никогда больше не буду трогать твои краски… никогда… никогда… не буду!

По улице шли мальчик и девочка. А впереди них шла старушка. Было очень скользко. Старушка поскользнулась и упала.
— Подержи мои книжки! — крикнул мальчик, передавая девочке свой портфель, и бросился на помощь старушке.
Когда он вернулся, девочка спросила его:
— Это твоя бабушка?
— Нет, — отвечал мальчик.
— Мама? — удивилась подружка.
— Нет!
— Ну, тетя? Или знакомая?
— Да нет же, нет! — отвечал мальчик. — Это просто старушка.

Витя потерял завтрак. На большой перемене все ребята завтракали, а Витя стоял в сторонке.
— Почему ты не ешь? — спросил его Коля.
— Завтрак потерял…
— Плохо, — сказал Коля, откусывая большой кусок белого хлеба. — До обеда далеко еще!
— А ты где его потерял? — спросил Миша.
— Не знаю… — тихо сказал Витя и отвернулся.
— Ты, наверно, в кармане нес, а надо в сумку класть, — сказал Миша.
А Володя ничего не спросил. Он подошел к Вите, разломил пополам кусок хлеба с маслом и протянул товарищу:
— Бери, ешь!

У Кати было два зеленых карандаша. У Лены ни одного. Вот и просит Лена Катю:
— Дай мне зеленый карандаш!
А Катя и говорит:
— Спрошу у мамы.
Приходят на другой день обе девочки в школу. Спрашивает Лена:
— Позволила мама?
А Катя вздохнула и говорит:
— Мама-то позволила, а брата я не спросила.
— Ну что ж, спроси еще брата, — говорит Лена.
Приходит Катя на другой день.
— Ну что, позволил брат? — спрашивает Лена.
— Брат-то позволил, да я боюсь, сломаешь ты карандаш.
— Я осторожненько, — говорит Лена.
— Смотри, — говорит Катя, — не чини, не нажимай крепко и в рот не бери. Да не рисуй много.
— Мне, — говорит Лена, — только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зеленую.
— Это много, — говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала.
Посмотрела на нее Лена и отошла. Не взяла карандаш. Удивилась Катя, побежала за ней.
— Ну что ж ты? Бери!
— Не надо, — отвечает Лена.
На уроке учитель спрашивает:
— Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие?
— Карандаша зеленого нет.
— А почему же ты у своей подружки не взяла?
Молчит Лена. А Катя покраснела и говорит:
— Я ей давала, а она не берет.
Посмотрел учитель на обеих:
— Надо так давать, чтобы можно было взять.

В. Осеева

Чего нельзя, того нельзя

 рассказ

Один раз мама сказала папе:
— Не повышай голос!
И папа сразу заговорил шепотом.
С тех пор Таня никогда не повышает голос. Хочется ей иногда покричать, покапризничать, но она изо всех сил сдерживается. Еще бы! Уж если этого нельзя папе, то как же можно Тане?
Нет уж! Чего нельзя, того нельзя!

Хороший ветерок подул. Ровный. В такой ветер только змей пускать. Высоко летает бумажный змей. Туго нитку натягивает. Весело мочальный хвост развевает.
Задумал Боря свой змей сделать. Бумага у него была. И дранки он выстрогал. Недоставало мочала на хвост да ниток, на которых змей пускают.
Нитки были у Сёмы. Целый моток. Ему бы лист бумаги да мочала на хвост достать — тоже бы свой змей запустил.
Мочало у Пети было. Он его давно для змея припас. Ниток только ему не хватало да бумажного листа с дранками.
У всех все есть, а у каждого чего-нибудь да не хватает.
Сидят мальчики на пригорке и горюют. Боря свой лист с дранками к груди прижал, Сёма свои нитки в кулак зажал, Петя своё мочало за пазухой прячет.
Хороший ветерок дует. Ровный. Другие ребята змей в небо запустили. Высоко летает бумажный змей. Туго нитку натягивает. Весело мочальный хвост развевает.
Боря, Сёма и Петя тоже бы такой змей могли запустить. Даже лучше. Только чему-то они еще не научились, вот в чём беда.

У Кати было два глаза, два уха, две руки, две ноги, а язык один и нос тоже один.
− Скажи, бабушка, − просит Катя, − почему это у меня всего по два, а язык один и нос один?
− А потому, милая внучка, − отвечает бабушка, − чтобы ты больше видела, больше слышала, больше делала, больше ходила и меньше болтала и нос свой курносый куда не надо не совала.
Вот, оказывается, почему языков и носов бывает только по одному. Ясно?

Володя стоял у окна и смотрел на улицу, где грелась на солнышке большая собака Полкан.
К Полкану подбежал маленький Мопс и стал на него кидаться и лаять; хватал его зубами за огромные лапы, за морду и, казалось, очень надоедал большой и угрюмой собаке.
— Погоди-ка, вот она тебе задаст! — сказал Володя.— Проучит она тебя.
Но Мопс не переставал играть, а Полкан смотрел на него очень благосклонно.
— Видишь ли,— сказал Володе отец,— Полкан добрее тебя. Когда с тобою начнут играть твои маленькие братья и сестры, то непременно дело кончится тем, что ты их приколотишь. Полкан же знает, что большому и сильному стыдно обижать маленьких и слабых.

Спросил мальчик отца:
— Скажи мне, папа, отчего это иной колос так и гнётся к земле, а другой торчмя торчит?
— Который колос полон,— отвечает отец,— тот к земле гнётся, а который пустой, тот и торчит кверху.

Валя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали — «трусиха».
Один раз ребята играли на улице, на большой куче песка. Мальчики строили крепость, а Валя и её младший братишка Андрюша варили обед для кукол. Валю в войну играть не принимали — ведь она была трусиха, а Андрюша для войны не годился, потому что умел ходить только на четвереньках.
Вдруг со стороны колхозного сарая послышались крики:
— Лохмач с цепи сорвался!.. К нам бежит!..
Все обернулись.
— Лохмач! Лохмач!.. Берегитесь, ребята!..
Ребята бросились врассыпную. Валя вбежала в сад и захлопнула за собой калитку.
На куче песка остался только маленький Андрюша: на четвереньках ведь не уйдёшь далеко. Он лежал в песочной крепости и ревел от страха, а грозный враг шёл на приступ.
Валя взвизгнула, выбежала из калитки, схватила в одну руку совок, а в другую — кукольную сковородку и, заслоняя собой Андрюшу, стала у ворот крепости.
Огромный злющий пёс несся через лужайку прямо на неё. Вот уже совсем близко его оскаленная, клыкастая пасть. Валя бросила в него сковородку, потом совок и крикнула изо всех сил:
— Пошёл вон!
— Фьють! Фьють, Лохмач! Сюда! — Это сторож бежал через улицу наперерез Лохмачу.
Услышав знакомый голос, Лохмач остановился и вильнул хвостом. Сторож взял его за ошейник и увёл. На улице стало тихо. Ребята медленно выползали из своих убежищ: один спускался с забора, другой вылезал из канавы… Все подошли к песочной крепости. Андрюша сидел и уже улыбался, вытирая глаза грязными кулачонками.
Зато Валя плакала навзрыд.
— Ты что? — спросили ребята. — Лохмач тебя укусил?
— Нет, — отвечала она, — он не укусил… Просто я очень испугалась…

Оля и Лида гуляли во дворе. Увидела Оля, как Петя помогает своей маме развешивать белье, и говорит подруге:
— И я сегодня маме помогала.
— И я тоже, — ответила Лида. — А что ты делала?
— Со стола убирала, посуду всю вымыла, тарелки, ложки, вилки вытерла и в буфет убрала.
— А я ботинки почистила.
— Мамины? — спросила Оля.
— Нет, свои.
— Разве это помощь маме? — засмеялась Оля. — Ты же их себе чистила!
— Ну и что же? Зато у мамы сегодня будет меньше работы,— сказала Лида.

Переехала Нюра на новую квартиру в другой район города. Жаль ей было расставаться со старой школой, особенно с подружкой Валей. В новой школе Нюра никого не знала. Поэтому на уроках она ни к кому не обращалась и к ней никто. Всё присматривалась Нюра к учительнице, к школьникам, к классу.
Как-то на большой перемене подошла к ней одноклассница Галя и спрашивает:
— Ты ещё ни с кем не дружишь?
— Нет,— отвечает Нюра.
— И я ни с кем не дружу,— вздохнула Галя.— Плохие у нас в классе девочки: Ленка — задавала, Вера — хитруля, Надя — врунья, а Ирка — задира.
Почти всех девочек перебрала Галя — все оказались плохими. Только про себя ничего не сказала.
— Просто не знаю, с кем ты можешь подружиться у нас?!
— Не волнуйся,— ответила Нюра.— С кем я подружусь, я еще не знаю. Зато знаю, с кем мне не надо дружить.
 

I

Школа, где училась Аня Мамедова, стояла на самом краю города, расположенного у подножия высоких гор.
Аня Мамедова была маленькая, очень маленькая даже для своих восьми лет — казахская девочка, с чёрными глазами, чёрными косичками, в которых красная ленточка казалась особенно яркой.
Ане трудно было учиться, труднее, чем другим детям, так как она плохо говорила по-русски.
Но ей хотелось говорить по-русски хорошо и учиться лучше других, поэтому никто раньше её не приходил на уроки.
Едва только часы, висевшие на стене в учительской, били восемь, как на пороге школы раздавался звонкий голосок:
— Здравствуй, Марья Ивановна! Вот и я пришёл!
Так говорила Аня учительнице.
И какова бы ни была на дворе погода: шёл ли дождь, который часто спускался в долину с гор по каменистой дороге, выпадал ли на короткое время рыхлый снег по колено, стояла ли такая жара, что даже птицы раскрывали клювы, голос девочки всегда звенел на пороге школы в своё время:
— Здравствуй, Марья Ивановна! Вот и он — я, Аня Мамедова.
 

II

Но однажды утром в долину по той же дороге, по которой приходили с гор дожди, спустилась на город огромная туча, вся в чёрных клочьях, страшных завитках, и налетел ураган. Как на цепях, заскрипел и закачался над улицей воздух. Сначала испугались птицы и улетели в гнёзда. Потом забились под дома собаки. Согнулись до земли молодые деревья, и посыпались с них зелёные, ещё пахучие листья.
Такой жестокий был ветер.
Марья Ивановна поспешила запереть все двери в школе и закрыть окна на крючки.
Она с тревогой смотрела на своё любимое дерево, росшее неподалёку у крыльца. Это был горный дуб, уже старый, с крупными листьями, крепко сидевшими на своих длинных черенках. Он один не сгибался под бурей. Но и он весь звенел и ронял на землю сучья, а шум его листвы проникал даже сквозь стены в школу, где сейчас, кроме учительницы, не было никого.
Учеников Марья Ивановна в тот день не ждала. Улица была пустынна. Лишь какой-то дерзкий мальчик пытался перебежать через неё. Но ветер сбил его с ног и унёс неизвестно куда его шапку.
Вдруг Марья Ивановна услышала под окном чей-то голос. Она поспешила выйти на крыльцо.
Ветер тотчас же обнял её за плечи и с силой повернул к стене. Но когда она обернулась, то увидела у крыльца маленькую девочку. Она держала в руках огромный камень.
— Вот и я пришёл! — сказала девочка.
Это была Аня Мамедова.
Лицо её было бледно, ветер рвал её чёрные косички с яркими ленточками, но маленькая фигурка стояла прямо и почти не качалась под бурей.
— Зачем ты принесла этот тяжёлый камень? Брось его скорей! — крикнула учительница.
— Я нарочно взяла его, чтобы ветер меня не унес. Я боялась опоздать в школу, а ветер не пускал, и я долго несла этот камень. И вот я пришла — Аня Мамедова. Дай скорей руку, — сказала девочка, напрягаясь изо всех сил, чтобы не выпустить своей ноши.
Тогда учительница, борясь с ветром, подбежала к Ане Мамедовой и крепко обняла её.
И так, обнявшись, они вдвоём вошли в школу, а камень бережно положили на крыльцо.
Ураган ещё шумел.
Но дуб, мимо которого они проходили, заслонил их от ветра, широко раскачивая над ними свои могучие ветви. Ему тоже понравилась эта девочка, которая принесла с собой тяжёлый камень, чтобы, не сгибаясь, крепко стоять под бурей.
Он и сам был такой.

Мы ходили ухаживать за телятами. И Нина Петровна, телятница, нам сказала:
— Вы их не пугайте, пожалуйста. Не сердите, не обижайте!
Мы говорим:
— Что вы, Нина Петровна, разве мы обидим!
— А это,— говорит,— можно сделать нечаянно. Сам не заметишь, как обидел… Вот,— говорит,— бывает корова злая, бодливая. Или такая, что всего пугается. Или нервная очень, беспокойная. Замечали, небось?
— Замечали.
— Пастух обижается на таких коров. А обижаться не надо, эти коровы — несчастные.
— Даже самая бодливая — несчастная?
— Даже самая бодливая.
— Так она же бодается!
— А почему? Растили бы её нежно, ласково, так и выросла бы она ласковой… Ей бы и в голову не пришло бодаться!

«Причина» — какое удобное слово!
Оно выручает лентяя любого.
Оно объясняет,
Оно покрывает,
Оно от стыда и позора спасает.
Не сделал,
Забыл,
Тяжело,
Далеко…
Причину найдешь —
И дыши глубоко!
С совестью мир,
Не запятнана честь…
Чего-то там нет,
Но причина-то есть!

Ребята, ребята,
Вы завтра — мужчины.
Не надо причин!
Не ищите причины!

Мой папа — геолог. Он ищет нефть в пустыне. Однажды от него пришло письмо из экспедиции. Папа написал, что в том месте, где он сейчас работает, очень много черепах, и он поймал для меня одну, маленькую.

«ОНА НЕ БОЛЬШЕ ТВОЕЙ ЛАДОНИ, — писал папа большими печатными буквами, чтобы я мог прочитать письмо. — У НЕЁ ЕЩЁ ПАНЦИРЬ НЕ ОЧЕНЬ ТВЁРДЫЙ. Я ПОСАДИЛ ЕЁ В ЯЩИК ИЗ-ПОД ПОСЫЛКИ И КОРМЛЮ ОГУРЦОМ И ХЛЕБОМ. СИМПАТИЧНАЯ ОЧЕНЬ ЧЕРЕПАШКА. ОНА ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ».

Ещё бы она мне не понравилась! Я всем во дворе рассказал, какую мне папа поймал черепашку и как он её кормит огурцом и хлебом. Я прозвал её Чапа.

В каждом письме папа теперь специально для меня писал про черепашку:

«ОНА ДОВОЛЬНО ПРОВОРНАЯ. БЕГАЕТ ПО ЯЩИКУ, ТЫЧЕТСЯ В СТЕНКИ. Я ЕЙ НАСЫПАЛ В ЯЩИК ПЕСКУ, ЧТОБЫ ОНА ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ В ПРИВЫЧНОЙ ОБСТАНОВКЕ».

Да! Надо и мне подумать об уголке для Чапы. Песок-то у нас есть во дворе, а вот ящик?..

Мама сказала:

— Могу тебе дать коробку из-под ботинок.

— Нет, в коробке ей тесно будет.

Я вышел во двор и встретил Анюту. И она придумала, где ящик достать: возле ларька, где апельсины продают.

Мы выбрали ящик с наклейкой — аист, а в клюве у него апельсин. Поставили ящик в мою комнату, под окном. Мама разрешила взять пластмассовую мисочку, мы её закопали в песок по самый край, налили воды, и получилось как будто озеро.

В ожидании Чапы я поселил в ящике пластмассового крокодила, зайца и пожарную машинку.

Папа писал:
«РОТ У НЕЁ — КАК КЛЮВИК, А ПАНЦИРЬ — СВЕТЛО-КОРИЧНЕВЫЙ В ТЁМНЫХ РАЗВОДАХ, ЧТОБЫ НЕЗАМЕТНО БЫЛО СРЕДИ ПЕСКА. НАЗЫВАЕТСЯ «ЗАЩИТНАЯ ОКРАСКА».

Скорее бы, скорее бы увидеть Чапу, посмотреть, как она берёт хлеб своим клювиком!

«ЧТО-ТО ЗАГРУСТИЛА ЧЕРЕПАШКА, — написал папа в последнем письме. — СВОЙ ЛЮБИМЫЙ ОГУРЕЦ И ТОТ НЕ ЕСТ. НА ЗАДНИЕ НОЖКИ ПРИВСТАНЕТ, ПЕРЕДНИМИ О СТЕНКУ ЯЩИКА ОБОПРЁТСЯ, ШЕЙКУ ВЫТЯНЕТ И ПОДОЛГУ ТАК СТОИТ».

Я подумал: а ведь и правда загрустишь. Если бы, например, меня в ящик посадили, даже в самый просторный, — я бы ещё как загрустил! Главное, я бы знал, что все ребята во дворе бегают, а я — в ящике. Нет, я её, конечно, буду выпускать, пускай по квартире ползает. Но всё равно для неё и вся наша квартира будет вроде большого ящика. Она ведь к пустыне привыкла.

Однажды мама сказала:

— Угадай, что завтра случится хорошее?

— Черепашка приедет! — догадался я.

— Бессовестный ты всё-таки, Андрюшка! Папа! Папа завтра приезжает.

— Ну да, папа, — согласился я, — и привезёт черепашку.

Утром мама сказала:

— Творог и молоко на столе. Ешь, а я буду пирожки печь.

И она стала печь пирожки с капустой.

Наконец раздался долгожданный звонок. Папин звонок! Мы с мамой наперегонки побежали открывать дверь. Папа был такой загорелый — просто чёрный, только зубы сверкали. Он обнял маму, потом подхватил меня на руки и подкинул.

— Ого, как вырос!

— Папа, открой скорее чемодан! — потребовал я. — Она же задохнётся!

— Кто? — спросил папа.

— Как кто? Черепашка!

Папа сказал смущённо:

— Ты уж прости меня. Я её отпустил.

— Как?..

— Понимаешь, — сказал папа, — я её перед самым отъездом вынул из ящика — пусть, думаю, в последний раз прикоснётся к родной земле. Положил её на песок, а она как припустит! Бежит от меня, только ямки в песке от её ног остаются. Я бы мог её, конечно, догнать… Но пожалел. Я подумал: Андрей меня поймёт. Не рассердится.

А я и не рассердился. Наоборот, обрадовался. Я бы точно так же поступил на папином месте!

На киностудии снимали новый фильм. В фильме должна была быть такая сцена. В избу, где спит уставший с дороги человек, залезает медведь. Человек в испуге просыпается. Еще больше пугается, увидев человека, медведь. Он убегает в окно. Вот и все. Пустяковая сцена, на две минуты.

Работникам студии потребовался медведь. Чтобы долго не искать, решили взять мишку из цирка. В городе как раз шла программа, в которой выступал дрессировщик медведей.

Наутро дрессировщик привез на студию самого крупного медведя.

— Вы его не бойтесь, — сказал дрессировщик. — Мой Топтыгин совсем ручной.

В подтверждение его слов медведь добродушно облизал всем руки, охотно съел предложенное ему пирожное, а, обнаружив в одном из залов студии велосипед, ловко прокатился на нем.

— Действительно, артист! — обрадовался режиссер. — Нам именно такой и нужен. Мы его даже без репетиции снимем!

В павильоне студии была построена часть избы — с окном и дверью и с лавкой у стены. В дверь мишка должен был войти, в окно — выскочить.

Настал день съемок. Приготовили аппараты. Артист лег на лавку, притворился спящим. Режиссер дал команду. Включили яркий свет. В приоткрытую дверь избы дрессировщик впустил медведя. И тут произошло неожиданное.
Попав на яркий свет, мишка встал на задние лапы и начал танцевать. Затем он несколько раз перекувырнулся через голову и, довольный, уселся посреди избы.

— Нет! Нет! Отставить! Так не пойдет! — закричал режиссер. — Почему он танцует и кувыркается? Это же дикий медведь!

Смущенный дрессировщик виновато увел медведя за декорации. Все начали сначала. Опять команда. Опять артист растянулся на лавке. Опять включили яркий свет.

Мишка, просунувшись боком в полуоткрытую дверь избы, увидел яркие лучи прожекторов, тут же поднял задние лапы и прошелся «на руках».

— Стоп! Отставить! — закричал раздосадованный режиссер. — Неужели нельзя ему как-нибудь объяснить, что все это не нужно?

Но объяснить мишке было трудно.

Так прошел весь день. И следующий. И еще один. И все равно, как только начиналась очередная съемка и мишка попадал под свет прожекторов, он начинал старательно выполнять знакомые ему цирковые номера.

Наконец режиссер не выдержал.

— Ваш медведь нам не подходит, — сказал он дрессировщику. — Он, видите ли, артист, а нам нужен простой, необразованный медведь…

Так и пришлось дрессировщику увести своего «забракованного» Топтыгина.

Зато сам мишка, по-видимому, остался очень доволен тем, что так хорошо выполнил свою программу. Уходя из студии, он вежливо со всеми раскланялся: мол, будьте здоровы, друзья, до следующего представления! 

В жизни каждого наступают моменты, когда хочется поразмышлять о смысле своего существования, важности отношений с людьми и главных человеческих ценностях. Тогда на помощь приходят короткие иносказательные рассказы, в которых заключено некое нравоучение. Они очень близки к басням. Как утверждал В. Даль, подобное поучение на примере — это особый литературный жанр эпоса — притча. На тему «совесть» существует огромное количество рассказов, но в этой статье мы поговорим о самых распространенных и значимых из них.

Ведическая притча

Самой древней считается индоарийская (ведийская) цивилизация, оставившая в наследство Веды, что на санскрите переводится как «мудрость». Если считать данную культуру фундаментальной основой существования общества, то логично начать с небольшого рассказа «Голос совести». Притча относится к ведическим и закладывает понимание самого термина «совесть».

Содержание

Однажды в поисках Истины путник добрался до отшельника, который, по мнению большинства, познал Бога. Он попросил открыть ему тайну. Отшельник ответил довольно просто: «Во всех нас есть высшее «Я». Если оно пробудилось, то мы являем милосердие ко всему сущему». Путник недоумевал, задаваясь вопросом, откуда же тогда на Земле столько ненависти и насилия? Как Бог может это допускать? «Человек и Господь связаны между собой внутренним сознанием, — сказал мудрец, — если слышать голос Совести, значит, жить по-божески, а если его оборвать, значит, идти против его воли. Нарушить порядок и гармонию в мире».

Искатель Истины задумался: «Получается, что тот, кто лишил другого жизни, не имеет вести, сообщенной Богом? Эта весть и есть Совесть?» Мудрец подтвердил мысль путника, который продолжал искать ответ на мучивший его вопрос: «А как же люди умудрились потерять Совесть?»

Ответ отшельника не заставил себя ждать: «Высшее «Я» легко в себе заглушить, прервав связь с Богом. Этому способствуют алкоголь, табак и убитая пища. Но покаяние, посты и молитвы, общение со святыми помогут вернуть голос Совести. К сожалению, другого способа нет».

Буддийская притча

Очень часто можно встретить притчи про совесть и раскаяние, которые идут вместе рука об руку. Если человек нарушает божью весть, то это не значит, что он не испытывает нравственных мук. В религиозно-философском учении, возникшем на территории Индии задолго до новой эры, оба понятия являются ключевыми. Буддийская притча о совести основана на теории, что каждое живое существо имеет не одну жизнь. Всякий раз оно перерождается в новое в зависимости от того, как, например, человек вел себя в предыдущей.

Содержание иносказания

Как-то встретились на лесной тропинке волк и олень. И стали они спорить. Олень попытался убедить хищника, что тот портит свою карму, поедая живых существ. Сам же олень питается травой, и такая добродетельная жизнь приведет его на вершину блаженства. При этом парнокопытное животное не сознавало, что вместе с травой поглощает мелких насекомых и не испытывает раскаяния. После смерти его ожидало плохое перерождение.

Волк же действовал из естественной необходимости и при этом всегда переживал о содеянном. Именно он и очутился на вершине блаженства.

Притча про совесть для детей

Иносказательные рассказы несут важный воспитательный аспект, поэтому необходимо подобрать тот, который подойдет детям. Будет не только интересным и познавательным, но и заставит размышлять, совершать обдуманные поступки. Предлагаемая притча о совести полностью соответствует этим требованиям.

Учитель как-то обратился к своим ученикам: «Я беден, стар и слаб. Я учу вас много лет, поэтому вы должны найти средства, на которые я мог бы жить».

Ученики озадачились, ведь они понимали, что невозможно ждать помощи от жителей города, слишком скупы были те. Но учитель продолжал: «Я не призываю просить, нужно просто пойти и взять!» — «Как? Украсть, стать ворами?» — «А разве это грех? И разве ваш учитель не заслуживает лучшей доли?» — «Но нас же поймают!» — «А вы сделайте так, чтобы никто не увидел».

Все загалдели и начали обсуждать возможности добычи денег. И тут юноша, стоявший в сторонке и не принимавший участия в разговоре, вдруг громко сказал: «Прости, учитель! Но то, что вы просите, нельзя исполнить!» — «Почему?» — «На Земле нет такого местечка, где бы нас никто не увидел. Даже если никого нет рядом, есть я сам. Тот, который видит все. И лучше уж ходить по миру с нищенской сумой, чем наблюдать, как я краду у людей».

От сказанных слов лицо учителя просияло. Он подошел и крепко обнял своего ученика.

Пример короткой и очень мудрой притчи

Всем известно, что совесть ест человека. Она не дает ему покоя, если он совершил неправедный поступок. Так нужна ли она?

Человеку посоветовали заглянуть внутрь себя. Исполнив совет, он ужаснулся. Внутри оказалась целая груда мусора. «Разгреби!»- проговорил чей-то голос. Человек удивился: «Для чего?» — «А вдруг отыщется совесть?» — ответили ему. «И что же мне с ней прикажете делать?» — удивленно воскликнул человек.

Как родилась на свет совесть?

Любопытно, что есть иносказание и на этот счет. Полностью оно опубликовано в книге А. Новых «Сэнсэй. Исконный Шамбалы». А мы приведем краткое его изложение.

Это случилось в далекие-далекие времена. Появилась Совесть в ночной тишине. В это время все живое начинает размышлять после дневной жизни и шума. Совесть была прекрасна: ее глаза отражали огонь далеких созвездий, а лицо было украшено лунным сиянием. Она сразу же отправилась к людям, но днем все отмахивались от нее, ссылаясь на дела. Зато по ночам Совесть беспрепятственно входила в любой дом и дотрагивалась до руки спящего. Тот мгновенно открывал глаза и спрашивал:

— Совесть, чего тебе нужно?
— А что за день ты сделал не так?
— Да ничего такого!
— А если подумать?

Совесть не слушала ответ, а шла дальше, но человек уже не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и вспоминая все свои дневные события. Вскоре все люди провинции стали страдать от бессонницы и обратились за советом к премудрому Ли-Хан-Дзу. Они считали его таковым, потому что было у него больше всех земель и денег. Но тот и сам страдал от визитов Совести и уже подумывал, а не раздать ли ему все свое богатство бедным?

Тогда люди устремились к А-Пу-О, живущему в Нанкине. Все знали, что даже китайские правители пользовались его мудрыми советами. Тот выслушал измученных бессонницей людей и сказал:

— Перестанет Совесть приходить тогда, когда вам не придется размышлять о том, что вы делали не так днем. Для этого надо на свитках написать законы и поступать строго в соответствии с ними. Мандарины выучат текст наизусть, а остальной люд будет обращаться к ним с вопросами, что надо делать в том или ином случае. Спросит Совесть: «А что за день ты сделал не так?» — а у человека уж ответ готов: «Все строго по свиткам».

Окончание притчи

Стали люди жить по законам и щедро платить мандаринам за советы из свитков. Их больше Совесть не беспокоила. Только бедные теперь страдали бессонницей, ибо нечем им было благодарить мандаринов.

Тогда решила Совесть навестить самого А-Пу-О. Но тот лишь раскричался в ночи:

— Зачем пришла, воровка? В законе сказано: если ночью кто-либо входит в дом без спроса, значит, он вор. А еще ты развратница, ибо явилась к постороннему мужчине.

Но Совесть отрицала, что явилась с целью кражи и является целомудренной.

— Но тогда ты просто не исполняешь законов, а это также карается тюрьмой. Эй, слуги! Наденьте на нее колодки и посадите в темницу.

Так и живут теперь люди, без Совести, но по законам А-Пу-О и мандаринов. Как было в далекие-далекие времена. И каково это, каждый решает сам, лишь только спускается на землю темнота и все живое пускается в раздумья.

О совести подлеца и праведника

Примеры совести праведного и подлого человека можно также найти в притче. Ее мы приведем в несколько сокращенном варианте.

Встретила Совесть подлеца свою подругу. Той посчастливилось жить с праведником. Спрашивает ее подруга:

— Как живешь?
— Это не жизнь, только мучаюсь! Совсем нет стыда у моего человека. Бесчувственный. И никто ему, кроме себя, любимого, не нужен.
— А пробовала до его сердца достучаться?
— Да столько раз книги ему нравственные подкладывала и с людьми хорошими знакомила, а он только тщеславие свое развивает. Стыдно слышать постоянно: «Совсем Совесть потерял!»
— Отлично, я тут кое-что придумала, — сказала подруга.

Пошептались они между собой, а на следующее утро Подлец проснулся, как всегда, не в настроении и подумал: «Ну как же мне уже жена надоела за столько лет!» — «Вот как! — воскликнула жена. — И чем же я тебе надоела?»

— Разве я произнес что-то вслух? Как эта старуха догадалась, о чем я подумал?
— Кто тут старуха?

Подлец опешил, у него не на шутку разболелась голова, и он решил отпроситься с работы. Позвонил начальству:

— Доброе утро! — начал он елейным голосом, а про себя подумал:» Старый козел! Когда уже его на пенсию проводят!»
— Что вы себе позволяете? — крикнул начальник на другом конце провода. — Если я козел, то вы… уволены!

Как подлец стал другим

Только к концу дня Подлец понял, что его мысли невероятным образом становятся известны собеседникам. От него отворачивались все, кто прежде и не догадывался о его темной стороне души. Теперь в ответ он слышал только одно: «Где же совесть твоя?» В полном отчаянии он понял, что надо научиться как-то по-другому мыслить, но не знал, как. И в этот самый миг раздался тихий голосок:

— Я твоя совесть, я здесь. Ты никогда раньше не слышал меня, потому что твое сердце не знало, что такое настоящая боль. Познав ее, ты стал способен расслышать мой голос.
— Скажи, как мне научиться жить по-новому, по совести?
— Желай людям только хорошее! Когда ты ощутишь на себе то, что раньше желал другим, изменишься сам.

Ставший изгоем подлец познал унижения, человеческое коварство и потери. Ему пришлось вновь учиться жалеть и сострадать, помогать и отдавать. Незаметно он превращался в доброжелательного, терпеливого и праведного человека. Так заканчивается притча о совести.

О покаянии

Невозможно в одной статье пересказать все притчи на предлагаемую тему, поэтому приведены лишь отдельные примеры. Совести, нравственной ответственности перед другими людьми, всегда сопутствует покаяние. Поэтому в заключение будет правильно поговорить именно об этом. Итак, притча о совести и покаянии.

Упал случайно человек в пропасть. Израненный, он лежит и не может выбраться. Попытались друзья ему помочь, да сами чуть вниз не свалились. Пришло на помощь милосердие. Спустило лестницу, да только не достает та до лежащего человека. Подоспели дела добрые, которые он в жизни сотворил, бросили веревку. Опять не хватает немного до дна пропасти. Попробовали помочь и деньги, власть, слава, но тщетно…

Последним пришло покаяние. Стоило протянуть ему руку, как вылез человек из пропасти. «Как же тебе удалось?» — воскликнули остальные. Но покаяния уже не было рядом. Оно устремилось на помощь другим, ибо часто только оно способно помочь, людям, у которых есть совесть.

«Случилась эта история в далёкие, далёкие времена. Родилась на свет Совесть. Родилась она в ночной тиши, когда всё живое думает. Думает речка, сверкая в лунном свете, думает небо, усыпанное звёздами, думает травинка, замерши в ночной мгле. Куколка думает, с какими бы пестрыми разводами сотворить ей бабочку. Растения думают о своих прекрасных соцветиях, птицы — о песнях, а звёзды — о будущем. Потому так и тихо ночью. Днём всё шумит и живёт, а ночью всё молчит и думает.

Вот в такую-то тихую ночь, когда всё живое думало, и родилась Совесть. Она была прекрасна. В глубине её больших, красивых глаз отражался огонь далёких звёзд. Лунный свет окрасил её лик своим сиянием. А ночь укутала в свои таинственные покровы.

И пошла Совесть к людям. Жилось ей среди них наполовину хорошо, наполовину плохо. И жила она как ночная птица. Ведь днём никто с ней не хотел даже разговаривать.

К кому не подойдёт — всяк отмахивается от неё руками и ногами, мол: „Дел невпроворот, кругом работа кипит, время ли с тобой ещё разговаривать!“ Но зато ночью, она беспрепятственно заходила и в богатые и в бедные дома. Тихонько дотрагивалась до спящего и тот просыпался. Увидев её, спрашивал:

— Что тебе надо, Совесть?

А она тихонько говорила.

— А что ты сегодня сделал?

— Я? Да ничего такого я не делал…

— А ты подумай.

— А… Ну разве что…

И пока он вспоминал, Совесть уходила к другому. А проснувшейся человек уже не мог заснуть до утра и всё размышлял о том, что он делал днём. И многое, чего он не хотел слышать в шуме дня, слышалось многократным эхом в ночной тишине. И так приходила Совесть к каждому до тех пор, пока на всех людей не напала бессонница.

И решили люди спросить совета у самого премудрого в их провинции Ли-Хан-Дзу, не знает ли он средства от бессонницы. Люди звали Ли-Хан-Дзу премудрым, потому что думали раз у него больше всех денег, больше всех земель, больше всех домов, значит, у него больше всех ума! Но не знали они, что тот, кого они звали „премудрым“ ещё больше других страдал от той же болезни бессонницы и не знал, как от неё избавиться. Ведь все кругом были ему должны. И всю жизнь эти люди только и делали, что отрабатывали ему долг.

Так мудрый Ли-Хан-Дзу устроил свою жизнь. Как мудрый человек Ли-Хан-Дзу, к примеру, знал, что надо делать, когда кто-нибудь из должников крал у него и попадался. Ли-Хан-Дзу по своей мудрости колотил его, да так усердно, чтобы другим было неповадно. Днём у Ли-Хан-Дзу это выходило очень мудро, так как другие, видя это наказание, боялись его. Но по ночам Ли-Хан-Дзу сам боялся, и за жизнь свою, и за своё богатство. И потому по ночам ему приходили совсем иные мысли, чем днём: „А почему бедняк ворует? Потому что ему есть нечего и зарабатывать на еду некогда. Ведь он весь день только и делает, что мне долг отрабатывает“. Ли-Хан-Дзу даже спорил с Совестью, оправдывая свои поступки: „Выходит, меня обворовали, я же и не прав?!“

Однако хоть и оправдывался, а заснуть всё равно не мог. И до того его довели эти бессонные ночи, что однажды Ли-Хан-Дзу не вытерпел и, несмотря на свою мудрость, объявил:

— Верну я им все их деньги, все их земли, все их дома!

Но тут уже родня мудрого Ли-Хан-Дзу, услышав это, подняла страшнейший шум и вой, крича людям:

— Это от бессонных ночей на мудрого человека такое безумие напало! А всё „она“ виновата — Совесть!

Испугались богатые:

— Если уж на мудрейшего безумие напало, то что же с нами будет?

Испугались и бедные:

— А у нас-то всего меньше всех, значит, и ума меньше. Если на мудрейшего от бессонных ночей безумие нападает, что же с нашим умишкой будет?

Богатые же, видя страх бедных, держали совет меж собой:

— Видите, как Совесть бедных людей пугает. Надо нам хоть за бедных вступиться и от Совести отделаться!

И стали думать, как бы им это дельце провернуть, но ничего придумать не могли. И решили они снарядить посольство к самому мудрейшему во всём Китае А-Пу-О, жившему тогда в Нанкине. Был он такой мудрый и учёный, что за советом к нему приходили правители со всего Китая. Снарядили посольство. Принесли ему щедрые дары, до земли много раз поклонились и изложили свою просьбу, мол, помоги от бессонницы избавиться, которую нам Совесть творит.

Выслушал А-Пу-О про такое «народное горе“, улыбнулся и сказал:

— Да, можно сделать так, что Совесть даже не будет иметь права к вам приходить! Где же тёмному человеку знать, что он должен делать, чего не должен? Так давайте сочиним законы. Напишем на свитках, что человек должен делать, а чего нет. Мандарины же будут учить законы наизусть. А прочие пусть у них спрашивают: чего можно, чего нельзя. Но вначале, конечно, пусть платят им: ведь не даром же мандарины будут мозги себе законами набивать! А когда Совесть придёт и спросит тёмного человека: „Что ты сегодня делал?“, тот ответит: „А то, что полагается делать, что в свитках написано“. И все будут спокойно спать.

Обрадовались этому решенью все. И в первую очередь мандарины. Ведь всё-таки легче в книжных значках ковыряться, чем землю обрабатывать. И прочие обрадовались. Ведь им лучше мандарину заплатить, чтобы днём с ним минутку поговорить, чем по ночам с Совестью по душам общаться. И принялись писать законы, что человек должен делать, а чего нет. И написали, а мудрого А-Пу-О за такой ценный совет сделали верховнейшим из мандаринов, дабы он своей мудростью помогал умным людям жить спокойно от Совести.

И зажили люди по законам мандаринов и верховнейшего А-Пу-О. Нужно что сделать, или спор какой зайдёт, идут люди к мандарину и щедро оплатив ему ответ, спрашивают:

— Разворачивай свитки. Кто из нас по ним выходит прав?

Теперь только самые последние бедняки страдали бессонницей, так как у них даже мандарину за совет нечем было заплатить. А прочие, как только ночью к ним приходила Совесть, говорили:

— Что ты ко мне пристала! Я по законам поступал! Как в свитках написано! Я не сам!

Отворачивался от неё на другой бок и засыпал.

Даже премудрый Ли-Хан-Дзу, который больше всех от бессонницы страдал, теперь только посмеивался, когда к нему ночью Совесть приходила:

— Ну, здравствуй, красавица! Что теперь скажешь?

А Совесть говорила, глядя на него своими глазами, в которых мерцали звёзды:

— Что же ты, хотел имущество бедным вернуть, а не возвращаешь?!

— А имею ли я на это право?! — насмехался над ней Ли-Хан-Дзу. — Ведь что в свитках написано? „Имущество каждого принадлежит ему и его потомству“. Как же я буду чужое имущество расточать, если моё потомство на раздачу не согласно? Выходит я вор, так как у них краду, или сумасшедший, потому что у себя ворую. А в законе сказано: „Вора и сумасшедшего сажать на цепь“. Потому оставь меня в покое. Да и тебе советую спать, а не шататься!

Повернулся к ней спиной и сладко заснул.

И повсюду, куда не приходила Совесть, она слышала одно и то же:

— Почём мы знаем?! Как мандарины говорят, так мы и делаем. У них пойди и спрашивай! Мы — по закону.

Пошла Совесть по мандаринам и спрашивает у них:

— Почему меня никто слушать не хочет?

А они смеются в ответ:

— Разве можно, чтобы люди тебя слушались и поступали так, как ты советуешь? А законы на что? Ведь тут для всех тушью на жёлтой бумаге написано! Великая вещь! Недаром А-Пу-О за то, что это выдумал, верховнейшим из мандаринов числится.

Пошла тогда Совесть к верховнейшему мандарину, самому мудрейшему во всём Китае А-Пу-О. Дотронулась до него слегка и стала. Проснулся А-Пу-О, вскочил, увидев Совесть и закричал с перепугу:

— Как ты смеешь ночью без спроса в чужой дом являться? Что в законе написано? „Кто является ночью тайком в чужой дом, того считать за вора и сажать его в тюрьму“!

— Да не воровать я пришла у тебя! — отвечала она. — Я Совесть!

— А по закону ты развратная женщина! Там ясно сказано: „Если женщина является ночью к постороннему мужчине, считать её развратной женщиной и сажать в тюрьму!“ Значит, если ты не воровка, то развратница!

— Да какая я развратница?! — удивилась она. — Я Совесть!

Но А-Пу-О вскипел ещё больше от гнева.

— Ах, ты, значит, не развратница и не воровка, а просто не хочешь исполнять законов? В таком случае и на это есть закон: „Кто не хочет исполнять законов, считать того беззаконником и сажать в тюрьму“. Эй, слуги! Заколотить эту женщину в колодки и посадить за решетку на веки вечные, как развратницу, подозреваемую в воровстве и уличенную в явном неповиновении законам.

Схватили Советь слуги А-Пу-О, надели на неё колодки и заперли в темнице. С тех пор она уже ни к кому больше не является и никого не беспокоит. Так что даже совсем про неё забыли. Разве что редко когда какой-нибудь человек, недовольный мандаринами, крикнет:

— Совести у вас нету!

Так ему сейчас же бумагу покажут, что Совесть под замком сидит, да ещё ответят:

— Значит, есть, если мы её под замком держим!

И человек смолкает, смотрит на бумажку мандаринов, исписанную чернилами, и видит, что действительно они правы! И живут с тех пор люди без Совести по законам мандаринов и верховнейшего А-Пу-О. А тяжко ли кому от этого или сладко каждый решает сам, когда наступает ночь и всё живое начинает думать».