Î êèòàéñêîé ñîöèàëüíîé ñåòè «Òèê Òîê» ñåãîäíÿ íàñëûøàíû âñå, êòî ÷àñòî ïîëüçóåòñÿ êîìïüþòåðîì èëè ìîáèëüíûì òåëåôîíîì. Îíà ïîÿâèëàñü â 2016 ãîäó. Íî òîëüêî â êàðàíòèííîì 2020-ì ïðîèçîøåë âçðûâ åå ïîïóëÿðíîñòè. Ýòî íå óäèâèòåëüíî: íà óëèöó òîãäà âûõîäèòü áûëî íåëüçÿ, à âîò îáùàòüñÿ âèðòóàëüíîé ñåòè ñêîëüêî óãîäíî ìîæíî. Ñîãëàñíî ñòàòèñòèêå, áîëåå 75% àóäèòîðèè ýòî äåòè è ïîäðîñòêè â âîçðàñòå îò 13 äî 24 ëåò, åùå 2022% — ýòî âîçðàñòíàÿ êàòåãîðèÿ îò 25 äî 34 ëåò. È òîëüêî 3-5% — ýòî òå, êîìó 35 ëåò è ñòàðøå.
Ïîäðîñòêè íà÷àëè ìàññîâî ñíèìàòü âèäåî è âûêëàäûâàòü â ñåòü. Îòäåëüíûå ñ÷àñòëèâ÷èêè íàáðàëè ìèëëèîí è áîëåå ïîäïèñ÷èêîâ, è òîãäà íà íèõ âíèìàíèå îáðàòèëè âçðîñëûå, ïîìîãàÿ çàðàáàòûâàòü áîëüøèå äåíüãè. Òåïåðü þíûå áëîãåðû ïîëó÷àþò çà ìåñÿö ñòîëüêî æå, ñêîëüêî âûñîêîêëàññíûé âðà÷ èëè èíæåíåð çà äâà òðè ãîäà, åñëè íå áîëüøå.
Óìíûå âçðîñëûå äÿäè è òåòè ïðîñ÷èòàëè âîçìîæíóþ âûãîäó è íà÷àëè ìàññîâî ïðèãëàøàòü òèêòîêåðîâ íà ýôèðû â òåëåâèçèîííûå ïåðåäà÷è è þòóá-êàíàëû, ïûòàÿñü ïîçíàêîìèòü ïðîäâèíóòîå ïîêîëåíèå äåòåé ñ èõ ÿêîáû óñòàðåâøèìè îòöàìè. Îäèí þíûé òîâàðèù áûë ïðèãëàøåí ñïèêåðîì àæ íà Ìåæäóíàðîäíûé Ýêîíîìè÷åñêèé Ôîðóì.  18 ëåò. Çà ñ÷åò çåëåíîãî áàíêà. Ðåêëàìèðîâàòü ôàìèëèè òèêòîêåðîâ íå áóäó, òàê êàê íå âèæó ñìûñëà è ñ÷èòàþ, ÷òî èõ ñëàâà ïðîäëèòñÿ 5, ìàêñèìóì 10 ëåò. «Çàðàñòåò» ê íèì «íàðîäíàÿ òðîïà», â îòëè÷èå îò Ïóøêèíà.
Ïî ìåðå ðîñòà ïîïóëÿðíîñòè êèòàéñêîé ñîöñåòè ìàññîâî ïîÿâèëèñü ïóáëèêàöèè î äåãðàäàöèè ïîäðàñòàþùåãî ïîêîëåíèÿ. Ìîë, èòàê îíà øëà äîñòàòî÷íî áûñòðî áëàãîäàðÿ ÅÃÝ, à Òèê Òîê è âîâñå ïðèäàë åé êîñìè÷åñêóþ ñêîðîñòü.
Ìû çíàåì, ÷òî ýòî èçâå÷íàÿ ïðîáëåìà îòöîâ è äåòåé, î êîòîðîé íàïèñàë Èâàí Ñåðãååâè÷ Òóðãåíåâ. Îäíàêî òèêòîêåðàì ìåæïîêîëåí÷åñêèé êîíôëèêò ñîâåðøåííî íåèçâåñòåí, êàê è âåëèêèé ðóññêèé ïèñàòåëü òîæå.
Ìîæíî ìíîãî êðè÷àòü: «Êàðàóë!» èëè «Âîëêè!» êîìó ÷òî íðàâèòñÿ. Îäíàêî ìû, ìèëëåíèàëû è áåáè-áóìåðû, íàñòîëüêî ê ýòèì êðèêàì ïðèâûêëè, ÷òî ñîâåðøåííî íå îáðàùàåì íà íèõ âíèìàíèå. Àâòîð âûäåëèëà 7 îïàñíîñòåé Òèê Òîêà, î êîòîðûõ íèêòî íå ãîâîðèò. Ïðåæäå ÷åì áðàòü íà ñåáÿ ñòîëü ñìåëîå óòâåðæäåíèå, áûëè ïðî÷èòàíû äåñÿòêè èíòåðíåò-ïóáëèêàöèé â èçäàíèÿõ ñàìîé ðàçíîé íàïðàâëåííîñòè. Âîçìîæíî, ÷òî âñå-òàêè ìîè ìûñëè íå îðèãèíàëüíû. ×òî æ, áóäó òîëüêî ðàäà íàéòè òåõ, êòî ìûñëèò ñî ìíîé â îäíîì êëþ÷å.
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ÏÅÐÂÀß
Ãëÿäÿ íà áëîãåðîâ, ïîäðîñòîê íå õî÷åò ó÷èòüñÿ è ðàáîòàòü. À çà÷åì, åñëè ìîæíî ñíèìàòü íà êàìåðó è çà ãîä çàðàáîòàòü áîëüøå, ÷åì ðîäèòåëè çà âñþ æèçíü. Âðîäå ëîãè÷íî. Îäíàêî íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî:
1- òàêèõ áîãàòûõ áëîãåðîâ î÷åíü íåìíîãî;
2- íå âñå âèäåîðîëèêè ïîëó÷àþò îõâàò áîëüøîé àóäèòîðèè äëÿ ýòîãî íóæíî çíàòü çàêîíû ðàíæèðîâàíèÿ (îá ýòîì íèæå);
3- íå ôàêò, ÷òî èìåííî òû ñòàíåøü ïîïóëÿðíûì ìàëü÷èêîì èëè äåâî÷êîé.
Äåòñòâî ýòî çîëîòàÿ ïîðà, êîãäà ðåáåíîê, à çàòåì ïîäðîñòîê ó÷èòñÿ ñëóøàòü è ñëûøàòü ñåáÿ, ïûòàåòñÿ ðàçîáðàòüñÿ, êòî îí: ãóìàíèòàðèé èëè òåõíàðü, ÷òî áëèæå ïî äóøå: áèîëîãèÿ èëè ñïîðò. Ðàçíîîáðàçèå ïðåäìåòîâ øêîëüíîé ïðîãðàììû, ðàçâèâàþùèõ êðóæêîâ è ñåêöèé âî ìíîãîì ïîìîãàåò îïðåäåëèòüñÿ ñî ñâîèìè ïðåäïî÷òåíèÿìè ê ìîìåíòó ïîñòóïëåíèÿ â ñðåäíåå ñïåöèàëüíîå èëè âûñøåå ó÷åáíîå çàâåäåíèå.
Ïîäðîñòîê, áåñêîíå÷íî ïðîñìàòðèâàÿ âèäåî â Òèê Òîêå è òðàòÿ áåñöåííîå âðåìÿ íà ïîäðàæàíèå òîïîâûì áëîãåðàì, óïóñêàåò ýòîò ìîìåíò. Ìîæåò, îí, ïóñòü íå ãåíèàëüíûé, íî î÷åíü ñïîñîáíûé ôèçèê, îäíàêî íèêîãäà îá ýòîì íå óçíàåò. Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî òàê ìû òåðÿåì áóäóùèõ âðà÷åé, èíæåíåðîâ èëè òîêàðåé ïðîñòî ïîòîìó, ÷òî òå â äåòñòâå óïóñòèëè çîëîòîå âðåìÿ äëÿ ïåðâè÷íîãî ñàìîîïðåäåëåíèÿ. Êîíå÷íî, ìíîãèå ëþäè â òå÷åíèå æèçíè íå ðàç ìåíÿþò ïðîôåññèþ, íî èìåííî â ïîäðîñòêîâîì âîçðàñòå ïðîèñõîäÿò ïåðâûå ïîïûòêè ïîíÿòü: êòî ÿ, ÷òî ÿ.
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ÂÒÎÐÀß
×óòü âûøå ÿ ïèñàëà î çàêîíàõ ðàíæèðîâàíèÿ âèäåî. Îíî äîñòàòî÷íî ïðîñòîå. Íóæíî âûïóñòèòü âèäåîêëèï, ñþæåò êîòîðîãî ìíîãî ðàç óæå ïîâòîðåí òîëüêî ìîãóò áûòü äðóãèå äåêîðàöèè. Òîãäà åñòü ãàðàíòèè, ÷òî îí íàáåðåò ìíîãî ëàéêîâ è ðåïîñòîâ, à, ñëåäîâàòåëüíî, õîðîøî ïîäíèìåòñÿ â ðåéòèíãå, è åãî óâèäÿò ìíîãî ëþäåé. Ïîòîìó ïîÿâëÿþòñÿ ìíîãî÷èñëåííûå ðîëèêè ñ îäèíàêîâûì ñþæåòîì, ñëîâàìè ïîä îäíó è òó æå ìóçûêó. Ýòî åùå íàçûâàåòñÿ ìîäíûìè íûí÷å ñëîâàìè «÷åëëåíäæ» èëè «òðåíä». Ëèøü òå, êòî âûðâàëñÿ íà âåðøèíó Òèê Òîêîâîãî Îëèìïà, ìîãóò ïîçâîëèòü ñåáå ïîëíîñòüþ îðèãèíàëüíûé êîíòåíò, êîòîðûé ñêîïèðóþò ìèëëèîíû èõ ïîñëåäîâàòåëåé.
Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî ïîäðîñòêîâ ïðåâðàùàþò â îäèíàêîâóþ áåçëèêóþ òîëïó, â êîòîðîé ïîëíîñòüþ óòðà÷èâàåòñÿ èíäèâèäóàëüíîñòü. Çà÷åì äåëàòü òàëàíòëèâûå ðîëèêè, åñëè äëÿ íàðàùèâàíèÿ ñîáñòâåííîé ïîïóëÿðíîñòè è íàáîðà ïîäïèñ÷èêîâ íóæíî áûòü êàê âñå. À ìîæíî ëè â æèçíè äîáèòüñÿ ÷åãî-ëèáî ñåðüåçíîãî, ïðèâûêíóâ òîëüêî ïîâòîðÿòü?
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ÒÐÅÒÜß
Âûøå ÿ ïèñàëà, ÷òî ïîäðîñòêîâ ïðèãëàøàþò íà ìíîãî÷èñëåííûå òåëåïåðåäà÷è è þòóá-êàíàëû. Ñåé÷àñ íåîáÿçàòåëüíî íàñèëîâàòü ñåáÿ è èõ ñìîòðåòü, ÷òîáû çíàòü, î ÷åì îíè î íèõ êàê èç óòþãà êðè÷àò ìíîãî÷èñëåííûå ÑÌÈ, òèðàæèðóÿ ýòó èíôîðìàöèþ. Ìîæíî äîëãî âîçìóùàòüñÿ: «Îíè íè÷åãî íå çíàþò», «Êóäà ìû êàòèìñÿ», «Îñòàíîâèòå äåãðàäàöèþ». Àâòîðó â ãëàçà áðîñèëîñü ñîâåðøåííî äðóãîå âñå 100% ïåðåäà÷ èñêëþ÷èòåëüíî êîìïëèìåíòàðíû è òîëåðàíòíû ïî îòíîøåíèþ ê íîâîÿâëåííûì òèêòîêåðàì. Êðèòèêà â èõ àäðåñ åñëè è åñòü, òî î÷åíü âñêîëüçü. Êàê áóäòî (õîòÿ ïî÷åìó êàê) âçðîñëûå äÿäè è òåòè çàèñêèâàþò ïåðåä ìîëîäûìè þíîøàìè è äåâóøêàìè, âñÿ÷åñêè ðàññòèëàþòñÿ, ÷òîáû äèòÿòêå áëîãåðó áûëî õîðîøî. Èíòåðåñíî, ïî÷åìó òàê ïðîèñõîäèò? Îòâåò, íà ñàìîì äåëå, äî ïå÷àëè ïðîñòîé.
Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî åäèíñòâåííàÿ öåëü óãîæäåíèÿ áëîãåðàì ýòî ïðîäàæà òîâàðîâ, óñëóã è ïëàòíûõ ïîäïèñîê. Íå âàæíî, ÷òî áîëüøèíñòâî èç öåëåâîé àóäèòîðèè Òèê Òîêà ñàìî åùå íå çàðàáîòàëî íè ðóáëÿ. Åñòü æå êîøåëüêè ðîäèòåëåé. À ÷òî íóæíî, ÷òîáû ïðîäàòü? Ïðàâèëüíî, ïîíðàâèòüñÿ þíûì ìàëü÷èêàì è äåâî÷êàì, ãîâîðÿ íà îäíîì ÿçûêå îá èõ æåëàíèÿõ.
Îïàñíîñòü çäåñü äàæå íå â òîì, ÷òî âàì èëè âàøèì äåòÿì ïðîäàäóò ñîâåðøåííî íåíóæíóþ âåùü, à â òîì, ÷òî áëîãåðàì íèêòî íå ïîäñêàæåò, â ÷åì îíè íå ïðàâû. Òèêòîêåðû, óâåðåííûå, ÷òî âñå äåëàþò ïðàâèëüíî, áóäóò äàëüøå áåñöåëüíî ðàñòðà÷èâàòü ñâîþ æèçíü.
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ×ÅÒÂÅÐÒÀß
Íèêòî íå ãîâîðèò îá îäíîì èíòåðåñíîì ïðàâèëå, â êîòîðîì èñêëþ÷åíèé åùå íå îêàçàëîñü. Âñå èçâåñòíûå â ñâîå âðåìÿ ëþäè, ÷üåé öåëåâîé àóäèòîðèåé ÿâëÿëîñü òîëüêî ïîäðàñòàþùåå ïîêîëåíèå, ïî ìåðå åãî âçðîñëåíèÿ òåðÿëè ïîïóëÿðíîñòü è âïîñëåäñòâèè îêàçûâàëèñü çàáûòû. Ýòî êàñàåòñÿ è ïåâöîâ, è áëîãåðîâ, êîòîðûå êîãäà-òî áûëè íà ñëóõó, à òåïåðü èõ ìîæíî «çàãóãëèòü» òîëüêî ïî çàïðîñàì: «Ãäå ñåé÷àñ òàêîé (àÿ) òî», «Êàê æèâåò òàêîé (àÿ) òî â 20** ãîäó» è òàê äàëåå. È íàîáîðîò, òå èçâåñòíûå ëþäè, êîòîðûå ñâîèì òâîð÷åñòâîì îáúåäèíÿþò ðàçíûå ïîêîëåíèÿ, îñòàþòñÿ ïîïóëÿðíûìè äåñÿòèëåòèÿ. Âñïîìíèòå ëþáóþ çíàêîìóþ ôàìèëèþ ïåâöà èëè áëîãåðà, íå âàæíî, êàêîãî èìåííî, è âû óáåäèòåñü â ïðàâäèâîñòè ìîèõ ñëîâ.
Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî ñëàâà Òèê Òîê áëîãåðîâ ñêîðîòå÷íà òîëüêî ïîòîìó, ÷òî îíè ïîïóëÿðíû â îñíîâíîì ñðåäè ðîâåñíèêîâ «çóìåðîâ» è ïîäðàñòàþùèõ «àëüôà». Ïðîéäåò ëåò 5-10 è íûíåøíèå ìàëü÷èêè è äåâî÷êè, ïîëîæèâøèå ñâîå äåòñòâî íà àëòàðü êèòàéñêîé ñîöèàëüíîé ñåòè, áóäóò íåäîóìåâàòü: «Ãäå ìîÿ ñëàâà? Ãäå ìîè ìèëëèîíû íà ñ÷åòå? Êàê ìíå äàëüøå æèòü».
Åñòü âîñòî÷íàÿ ñêàçêà î òîì, ÷òî ñóëòàí õîòåë æåíèòüñÿ íà êðàñàâèöå, à îíà íå äàâàëà ñîãëàñèÿ äî òåõ ïîð, ïîêà òîò íå îñâîèò êàêóþ-ëèáî ïðîôåññèþ. Îí íàó÷èëñÿ òêàòü êîâðû, è âïîñëåäñòâèè ýòî ïîìîãëî ñïàñòè åìó æèçíü è âåðíóòü öàðñòâî, çàõâà÷åííîå âðàãàìè. Òàê, Òèê Òîê áëîãåðû, êîòîðûå ñåãîäíÿ ñòàëè ñóëòàíàìè ñîâðåìåííîãî ïîñòïàíäåìèéíîãî ìèðà, òîæå äîëæíû ïîëó÷èòü ïðîôåññèþ, ÷òîáû äîñòîéíî çàðàáàòûâàòü íà æèçíü, êîãäà ïðîéäåò ñêîðîòå÷íàÿ ñëàâà. Íî íèêòî îá ýòîì íå ãîâîðèò.
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ÏßÒÀß
Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî þíûå òîïîâûå è íå î÷åíü áëîãåðû ñòàëè ó÷èòåëÿìè, íàñòîÿùèìè ãóðó äëÿ ñâîèõ ïîäïèñ÷èêîâ. Åùå 2000 ëåò íàçàä ñêàçàíî: «Åñëè ñëåïîé ïîâåäåò ñëåïîãî, òî îáà óïàäóò â ÿìó». Âû ìîæåòå íå âåðèòü â ðåëèãèþ, íî ñóòü è ïðàâäèâîñòü ýòîé ôðàçû íå ìåíÿåòñÿ. À ÷åìó ó÷àò íîâîÿâëåííûå ãóðó? Êàê ñîâåðøàòü ïðàíêè (ðîçûãðûøè), íå âñåãäà áåçîáèäíûå? Êàê êðèâëÿòüñÿ ñ íîâîìîäíûìè èãðóøêàìè, êîòîðûå áóäóò âûêèíóòû óæå ìåñÿöà ÷åðåç òðè? Êàê çàêàòûâàòü ãëàçà ïðè âèäå êðàøà (òîãî, â êîãî âëþáèëñÿ (àñü))? Ñïëîøíîé êðèíæ (ñòûä)!
Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî äåòåé âåäóò äåòè, à òàê êàê îíè íå îáëàäàþò äîñòàòî÷íîé áàçîé çíàíèé è æèçíåííûì îïûòîì, íè ê ÷åìó õîðîøåìó ýòî íå ïðèâåäåò.
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ØÅÑÒÀß
Îáðàòèòå âíèìàíèå íà òî, êóäà áëîãåðû ñïóñêàþò çàðàáîòàííûå äåíüãè. Ýòó èíôîðìàöèþ íå íàäî ðàçûñêèâàòü ñïåöèàëüíî. Ïðî òîïîâûõ òèêòîêåðîâ ïèøóò âñåâîçìîæíûå ÑÌÈ, êàê îíè ïîêóïàþò ñåáå ìàøèíû, ÷àñû èëè ëþêñîâóþ îäåæäó ïî öåíå õîðîøåé êâàðòèðû. Áëîãåðû ðàíãîì ïîíèæå, î êîòîðûõ îñîáî íå ãîâîðÿò, îõîòíî äåìîíñòðèðóþò ïîäïèñ÷èêàì íàðàùåííûå íîãòè (äåâóøêè) èëè áåñïîëåçíûå èãðóøêè ñ Àëè-Ýêñïðåññ. Ïðè ýòîì ÍÈÊÒÎ íå òðàòèò äåíüãè íà îáðàçîâàíèå èëè áëàãîòâîðèòåëüíîñòü. Ìàêñèìóì ôèíàíñîâî ïîìîãàþò ñâîèì ðîäñòâåííèêàì.  îñíîâíîì äåíüãè, êîòîðûå ïðèøëè ëåãêî, òàê æå áûñòðî è óõîäÿò.
Êîíå÷íî, ó þíûõ áëîãåðîâ íåò îáÿçàííîñòè ó÷èòüñÿ èëè êîìó-ëèáî ïîìîãàòü. Íî îáðàòèòå âíèìàíèå íà ñëîæèâøèéñÿ òðåíä: çàðàáîòàòü ìíîãî äåíåã ïðîäåìîíñòðèðîâàòü ñòàòóñíîå ïîòðåáëåíèå îïÿòü çàðàáîòàòü ìíîãî äåíåã. À òåïåðü âñïîìèíàåì ÷åòâåðòóþ îïàñíîñòü Òèê Òîêà. Ïðàâèëüíî, îòñóòñòâèå ðàáîòû íàä ñâîèì áóäóùèì ìàêñèìóì ÷åðåç 10 ëåò ïðèíåñåò î÷åíü è î÷åíü ïëà÷åâíûå ïîñëåäñòâèÿ. Îá ýòîì íèêòî íå ãîâîðèò.
ÎÏÀÑÍÎÑÒÜ ÑÅÄÜÌÀß
Ïàðàäîêñàëüíî, íî ýòî äåãðàäàöèÿ. Ïàðàäîêñàëüíî ïîòîìó, ÷òî êàê ðàç î íåé áîëüøå âñåãî ãîâîðèò ïîêîëåíèå ðîäèòåëåé è ñòàðøèõ ñåñòåð è áðàòüåâ þíûõ òèêòîêåðîâ. Îäíàêî íèêòî íå ãîâîðèò, ÷òî îïàñíîñòü äåãðàäàöèè Òèê Òîêà âîçíèêàåò ïîòîìó, ÷òî íåò êîììóíèêàöèè ìåæäó ïîêîëåíèÿìè. Ñåé÷àñ âñå ðàçîáùåíû, êàæäûé ñàì çà ñåáÿ. Çàêîíû äæóíãëåé, äåñÿòèëåòèÿìè âíåäðÿþùèåñÿ â íàøå îáùåñòâî, ïðîíèêëè è â ñåìüþ. Ìàìû è ïàïû, ñïðîñèòå ñåáÿ: ×òî ÂÛ ñäåëàëè, ÷òîáû ðåáåíîê ÍÅ õîòåë ïîðòèòü çðåíèå, ïðîñìàòðèâàÿ ìíîãî÷èñëåííûå âèäåî êèòàéñêîé ñîöèàëüíîé ñåòè ÷åðåç òåëåôîí? Âàðèàíòû «ðåìåíü ïî ïîïå», «ëèøèòü êàðìàííûõ/êîìïüþòåðà» è äðóãèå âèäû íàêàçàíèé íå ïðèíèìàþòñÿ. Ñïðîñèòå ñåáÿ: ÷òî ÂÛ ñäåëàëè? Ìîæåò, ðàçãîâàðèâàëè êàæäûé âå÷åð ñ ðåáåíêîì î òîì, êàê ó íåãî ïðîøåë äåíü? Èëè çàíèìàëèñü ñîâìåñòíîé òâîð÷åñêîé äåÿòåëüíîñòüþ/õîäèëè â ïîõîäû? ×òî ÂÛ ñäåëàëè ïîçèòèâíîãî? Åñëè ïîéìàëè ñåáÿ íà òîì, ÷òî íè÷åãî íà÷íèòå ïðÿìî ñåé÷àñ, òàê êàê âðåìÿ, ïðîâåäåííîå ñîâìåñòíî ñ ðåáåíêîì áåç ãàäæåòîâ áåñöåííî è íåâîñïîëíèìî.
ÂÌÅÑÒÎ ÇÀÊËÞ×ÅÍÈß
ßâëÿåòñÿ ëè Òèê Òîê çëîì? Õî÷åòñÿ êðèêíóòü: «Äà!» Îäíàêî íå âñå òàê îäíîçíà÷íî. Íèêòî æå íå ñ÷èòàåò êóõîííûé íîæ çëîì, õîòÿ â ðóêàõ íåêîòîðûõ ëè÷íîñòåé îí ìîæåò ÿâëÿòüñÿ îïàñíûì îðóäèåì ïðåñòóïëåíèÿ. Ñ êèòàéñêîé ñîöèàëüíîé ñåòüþ ðàáîòàåò òîò æå ïðèíöèï. Òàì, íåñîìíåííî, åñòü ðîëèêè ñ ïîëåçíûì ïîçíàâàòåëüíûì êîíòåíòîì, íå íåñóùèå íåãàòèâíîãî çàðÿäà. Ïî÷åìó áû èõ íå ïîñìîòðåòü? Âîçìîæíî, îíè íå òàê ïîïóëÿðíû, íî ïðè æåëàíèè èõ ìîæíî íàéòè, à íà àâòîðîâ ïîäïèñàòüñÿ.
Íèêòî íå ãîâîðèò î òîì, ÷òî ãëàâíàÿ çàùèòà ðåáåíêà èëè ïîäðîñòêà â òîì, ÷òîáû óìåòü îòëè÷àòü äîáðî îò çëà. È îáó÷èòü äëÿ ýòîãî óìåíèþ ôèëüòðîâàòü èíôîðìàöèþ, âûáèðàÿ òîëüêî ëó÷øåå è ïîëåçíîå, êàê ðàç îáÿçàíû âçðîñëûå. È òîãäà ýòà êèòàéñêàÿ ñîöñåòü íå áóäåò ïðåäñòàâëÿòü íèêàêîé îïàñíîñòè.
22-летняя Анастасия Елистратова из Ростовской области заработала свою славу в «ТикТоке» — там у девушки многомиллионная аудитория. По классике жанра девушка могла поселиться в одном из «хаусов», где живут все звёзды «ТикТока», но она выбрала неожиданный для прославившегося человека путь — не рванула в Москву, а уехала в свою родную станицу Мечётинскую. Там и продолжает зарабатывать деньги на видео. Почему вместо столицы Настя выбрала станицу, как заработала первые большие деньги и на что их теперь тратит — в репортаже корреспондента 161.RU Надежды Маницкой.
Подальше от бетонной коробки
Декабрь. На зимних улицах типичной южнорусской станицы серо. Настя говорит, что лучше бы приехали к ней летом, когда вокруг зелено и красиво. Она показывает участок, который они с мужем недавно купили, чтобы построить свой дом. Деньги на строительство у девушки свои, заработанные на рекламе в блоге.
— Выбрали этот участок на отшибе, хотелось, чтобы со всех сторон соседи не окружали, — рассказывает девушка. — Смотрели ещё другой, рядом с дорогой. Но машин становится всё больше, а мне не нравится этот шум.
Мечётинская — очень живая станица, говорит Настя. Постоянно открываются новые аптеки, супермаркеты, пункты выдачи онлайн-заказов. Поэтому девушка совсем не жалеет, что вернулась сюда из большого города.
— У нас была своя квартира в Ростове. Жили на Магнитогорской, на Западном. Ужасно там! У нас был 16-й этаж: сначала лифт этот ждать, а потом сидеть в коробке. Стены тонкие, поэтому слышала, как соседи в туалет ходят. Здесь в деревне мы привыкли, что только петухи за окном кричат.
В Ростове девушка выучилась на парикмахера, но профессия не пришлась по душе. Непонятно девушке было и то, как можно тратить на дорогу до учёбы или работы по часу в день. В первую волну пандемии в городе стало совсем невыносимо. На тот момент Настя работала воспитателем в детском саду, но её ставку сократили. Пока муж был на работе, приходилось скучать в четырёх стенах.
— Тогда мне десятилетняя сестра скинула ссылку на видео в каком-то тогда неизвестном мне приложении. Ну я посмотрела… Какие-то видео. Скачала. Обычные люди там кривляются, челленджи, тренды. Я беру камеру, пытаюсь открывать рот под музыку — делаю липсинк то есть. У меня не получается, я несколько раз раздражалась и прекращала пробовать снимать.
Зато готовила Настя хорошо, поэтому стала снимать ролики с рецептами. Постепенно начала показывать себя и просто свою жизнь. А когда они с мужем вернулись в станицу и стали жить в маленьком доме его бабушки, то количество подписчиков и просмотров выросло в разы.
«В деревне классно. Во двор выхожу в пижаме. Села завтракать, виноград сорвала — только руку протяни. Гуси, собаки, коты. А в квартире делать нечего»
Но подростком Настя мечтала вырваться из Мечётинской.
— Когда тебе 14–15 лет, хочется гулять, а не в огороде работать или ощипывать курицу. Каждый год приезжают тюки с сеном, их нужно скирдовать, ходишь потом и чешешься. Как хорошо, что сейчас я стала зарабатывать и могу людям заплатить, чтобы они помогли бабушке.
@mulan2398 Мой инстаграм elistratova2398 а некотрые называют меня Лизой или Миленой?
♬ Circassian adyge remix — C I R C A S S I A N
Жизнь в объективе
Ещё ребёнком Настя мечтала сниматься в фильмах, рекламе или кулинарных передачах. Теперь сама снимает рекламу и зарабатывает миллионы рублей в год.
— С начала этого года я оформлена как самозанятая, — рассказывает девушка. — Если честно, я не ожидала, что с «Инстаграма» при таком количестве подписчиков можно заработать такие деньги. В «ТикТоке» тоже начинают приходить рекламодатели, даже к таким простым смертным блогерам, как я.
Сейчас у Насти 2,3 миллиона подписчиков в «ТикТоке» и 280 тысяч — в «Инстаграме». При этом она всё равно не чувствует себя полностью независимой, хотя и радуется, что не приходится работать на кого-то. Иногда снимает, заставляя себя натянуть улыбку.
— Бывают дни, когда просто нет настроения. У меня родители переболели ковидом, я и сама на нервной почве заболела. Было сложно. Обзванивала все больницы, чтобы маму в тяжёлом состоянии положили в ковидный госпиталь. Слава богу, что я единственный человек в нашей семье, у кого вообще есть деньги. Постоянно нужны были средства на лечение. И не хотелось вообще снимать. Хотя на месяц вперёд вся реклама была оплачена, пришлось бы возвращать деньги. А как? Мне же семье надо помогать. То есть я всё равно себе не хозяйка — хочу или не хочу, снимать надо.
Утро Насти начинается со съёмок. Потом до вечера она на кухне — готовит, убирает, создаёт контент, общается с аудиторией. Раз в день девушка выходит во двор помогать по хозяйству, кормить уток.
— Зимой и осенью сложно придумывать, что снимать. Мне кажется, людям надоедает одно и то же: я, окно, кружка, — смеётся блогер-миллионник. — Когда будем строить дом, появится большая кухня — появится и контент. Хочу завести козу, снимать рецепты сыра. В этом доме свет плохой, а в новом будет светло и уютно. Хочу простой дом, но с террасой обязательно. Аудитории нравится, когда я выхожу завтракать в пижаме на улицу.
Не стесняться быть собой
Сейчас блог Насти — чистый лайфстайл. В объектив попадают даже конфликты с 80-летней бабушкой мужа. И такие видео набирают миллионы просмотров.
— Во время прямых эфиров бабушка заходит в комнату, выгоняет, орёт. Поэтому с тех пор я веду прямые эфиры в туалете, — смеётся девушка. — Да если б люди не смущались, я бы снимала и как на туалете сижу. Мне всё хочется снять! Я как-то в ванной купалась, а бабушка зашла мне и свет выключила, говорит, что я тут слишком долго купаюсь. Я сразу: «О! Это контент». Включила фонарь и стала снимать разговор. Не упущу возможность.
Не всем в семье нравится, что в блоге появляются подробности Настиной жизни. Но девушка давно перестала стесняться быть собой.
— А я просто какая-то простодыра. В «Пятёрочке» иду — ору на весь магазин. Ну колхоз, просто колхоз, — улыбаясь, рассуждает девушка. — Я стала собой, а раньше такой не была. Волосы выпрямляла, красилась, строила что-то из себя. Увидела в комментариях, что людям нравится, что я такая простая, могу быть для них подружкой.
И соседи, и знакомые тоже уже привыкли к Настиному блогу.
— Когда только начинала, знакомые говорили, что я фигней занимаюсь. А сейчас: «Настя, помоги, прорекламируй». Уже не смеются. Понимают. Иду в магазин, а там: «О, я вас в «ТикТоке» видела». Куда ни зайду — уже улыбаются, узнают. Кто-то боится подойти, исподтишка снимает. Зачем? Как будто я Валя Карнавал какая-то.
Настя понимает, что популярность и блог — не навсегда. Девушка мечтает накопить денег и открыть детский центр в станице и заняться своим делом.
«Понимаю, это ненадолго. Меня звали в эти «хаусы». Я думаю: «Куда, ребят? Вы меня видели и мои видео?» Это уже буду не я, если под их дудку плясать»
Зато Настя задумывается о том, чтобы создать свой «Изба-хаус» в станице.
— Здесь тоже есть ребята, которые бы снимали. Челленджи те же: подоить корову, попасти овец. Как бы круто было, если бы из городов приезжали и проходили бы испытания деревенской жизнью. Но это уже даже не «ТикТок», а целая программа!
Надежда Маницкая
В 1711 году великий итальянец Джузеппе Гварнери
создал одну из своих знаменитых скрипок. Доподлинно неизвестно, в чьих руках
побывал инструмент за три столетия и как звучал на больших площадях и в
камерных залах. Установлено лишь, что одним из его последних обладателей был
американский скрипач венгерского происхождения Йожеф Сигети, активно
гастролировавший по миру в 1930-х годах. А с 2014 года чести играть на той
самой скрипке Гварнери удостоился российский музыкант Павел Милюков. Тандем
молодого виртуоза и уникального старинного инструмента смогли оценить воронежские
слушатели на концертах в филармонии 3 и 4 декабря.
Титулованный скрипач рассказал корреспонденту РИА «Воронеж»
о сказочных мотивах в творчестве Прокофьева, дистанционной «так себе учебе», о
том, что сегодня «залетает в топ» и что для него самого лучшая музыка на
свете.
«Звезда
XXI
века»
В Воронеже Павел Милюков гость не редкий: в 2014
году он выступал здесь с маэстро Валерием Гергиевым и оркестром Мариинского
театра в рамках турне XVII Московского Пасхального фестиваля, в 2019-м солировал в
Концерте для скрипки с оркестром Бетховена, через год стал
участником фестиваля камерной музыки «Воронежская камерата».
В этот раз в исполнении Павла Милюкова и
Воронежского симфонического оркестра под управлением Владимира Вербицкого
прозвучал Второй скрипичный концерт Прокофьева. Это произведение имеет
непосредственное отношение к нашему городу. Перед тем как окончательно
вернуться из-за границы в СССР, великий композитор много выступал и
одновременно сочинял концерт. Главную тему первой части он создал в Париже,
вторую – более лирическую – в Воронеже, а финал дописал в Баку. Премьера
концерта состоялась 1 декабря 1935 года в Мадриде. Спустя почти 86 лет прокофьевское
творение «вернулось» на малую родину.
О воронежских корнях этого произведения Павел
Милюков узнал только перед выступлением. Музыкант признался, что вторая,
воронежская, часть концерта напомнила ему русскую сказку – схожие ассоциации
возникли у него во время посещения Благовещенского собора. Больше в сочинении Сергея
Прокофьева никакого сходства с городом скрипач не нашел.
– Тот, кто пишет музыку, не смотрит по сторонам –
ему все равно, какие здания вокруг. Композитор смотрит в себя, гораздо важнее
то, что у него происходит внутри. Никто, кроме Прокофьева, не ответит на
вопрос, похож ли современный Воронеж на тот, который ему навеял это
произведение. В этом концерте вообще много красивых тем, гениально сложенных
друг с другом, не только во второй части. Хотя первая, написанная в Париже, мне
показалось несколько странной. В ней больше воспоминаний о русской земле,
напевов, которые постоянно сидят у тебя в голове, – поведал Павел.
Такое бывает, когда дома готовишь у плиты, а в голове звучит музыка – и неважно, хорошо или плохо тебе в этот момент. Так же и здесь. Мне кажется, в первой части Прокофьев думал о какой-то девушке, а во второй – о чем-то прекрасном. Я просто чувствую в этой части настоящую сказку – нашу, русскую. Часто, выходя на сцену, я говорю себе: это лучшая музыка на свете! А потом забываю эти слова, играю другую музыку и снова говорю себе: вот это лучшая музыка на свете! Сегодня я снова подумал, что играл лучшую музыку на свете.
Павел Милюков – яркая звезда молодого поколения
исполнителей – входит в десятку лучших скрипачей России, а Московская
филармония включила музыканта в свой проект «Звезды XXI века». В свои 37 лет Павел –
постоянный солист Санкт-Петербургского Дома музыки, солист и одновременно
преподаватель Московской консерватории, студент Венской консерватории (класс
профессора Бориса Кушнира). Выступает по всему миру, сотрудничает с ведущими
дирижерами – Владимиром Спиваковым, Валерием Гергиевым, Михаилом Плетневым,
Павлом Коганом и многими другими. По большому счету, он мог бы ограничиться
только гастролями и спокойно почивать на лаврах, но желание совершенствоваться
– сильнее.
– Это как спросить у домохозяйки: вкусно ли она
готовит? Наверняка она ответит «да», но при этом добавит, что хочет научиться
готовить для родных еще вкуснее. Так и я хочу играть еще лучше, добиться
превосходного звучания, – объяснил Павел. – К сожалению, сейчас из-за пандемии
и закрытых границ обучение в Вене стало невозможным, мой профессор просто
продляет мне академический отпуск. Дистанционно учиться тоже нельзя – все
музыканты попробовали этот формат и отказались. Разбирать с педагогом ноты
через монитор ноутбука – так себе учеба.
Чтобы понять, насколько сложно проходит разбор
произведения, рассуждает музыкант, нужно хотя бы иметь представление, сколько вариаций
нот, долей содержится в одном произведении.
– Профессор на каждую ноту дает мне минимум четыре пожелания.
Чтобы отточить, скажем, четыре ноты, мы можем заниматься с ним трое суток! Вот
так даются настоящие глубокие занятия. Своим ученикам я транслирую то же самое,
по-другому не умею. Не то чтобы я хвастаюсь этим, просто иначе не знаю как работать.
По словам Павла Милюкова, без репетиций он не
проводит ни дня, свободного времени почти не остается.
Вопрос об отпуске вызывает длительную паузу – пытается вспомнить, когда последний раз позволял себе отдохнуть. Оказывается, несколько лет не брал отпуск вообще. Минувшим летом во время преподавания в сочинском учебном центре «Сириус» удалось четыре раза искупаться в море.
Но отсутствие отдыха, кажется, его и не заботит.
Помимо студентов в московской консерватории, учеников в «Сириусе», работы с
Российским национальным молодежным симфоническим оркестром скрипач в скором
времени будет преподавать в музыкальной спецшколе в родной Перми. Новое учебное
заведение на 350 мест, в строительстве которого Милюков принимает активное участие,
откроется в 2023 году.
В
тик-токе классика не «зайдет»
Сам Павел впервые взял скрипку в четыре с половиной
года. В пермскую музыкальную школу его привела мама. Подруга посоветовала ей
«отдать сына на виолончель». Но, как вспоминает нынешняя «звезда XXI века», мама рассудила, что «виолончель
очень большая и дорогая, а скрипка меньше и дешевле». Чтобы не конфликтовать с
соседями из-за ежедневного «пиликанья» ребенка на скрипке, семья переехала жить
в частный дом. Потом музыкант больше десяти лет провел в общежитии
консерватории, где музыка за стеной – привычное дело.
Интересуемся у Павла, замечает ли он блеск в глазах
своих учеников – с таким же рвением, как он в юности, они постигают скрипичное
ремесло?
– Я не задаюсь этим вопросом, не хочу
разочаровываться. Часто спрашивают: «Вот раньше по телевидению на «Голубом
огоньке» звучали симфонии Чайковского, Кобзон с Гурченко оперы исполняли, а
сейчас показывают одну фигню. В связи с
этим, как считаете, интерес молодежи к классической музыке меньше стал?». Не берусь
отвечать на этот вопрос прежде всего сам себе. Раньше вообще хороших
музыкантов было мало, их уровень был разный. Сегодня их больше, а уровень сжат.
Не знаю, за счет конкуренции или чего-то еще. Возможно, за счет доступности
информации. Мне кажется, искусство стало совсем для избранных. Или же человечество
стало немного тупее.
В контексте этих размышлений музыкант рассказал о
случае, который произошел на его гастролях в Магадане.
– Подошел ко мне парень со скрипкой, попросил дать
ему урок. У меня оставалось шесть часов до самолета и все эти шесть часов мы с
ним прозанимались. Я стоял и смотрел на синяки на его шее (синяк возникает от
трения скрипки о кожу во время усиленных занятий, – прим. РИА «Воронеж») и
понимал: кто, если не я, сможет дать этому пареньку знания? Я учусь у лучшего
педагога в мире, у меня есть возможность передавать эти знания другим. А у него,
да и многих моих московских студентов, возможности обучаться в Венской
консерватории нет.
Приближать классическую музыку к современным
форматам Павел Милюков не видит смысла. В том же тик-токе, считает, классика не
«зайдет» – аудитория не та.
– Вы же понимаете, что сегодня залетает в топ тик-тока
– только все плохое, и это предсказуемо. Хорошее попадает редко, меньше одного процента.
Что-то необычное еще попадает. Но классическая музыка в категорию «необычного» не
входит. Не то чтобы я скептически настроен. Я реалист и понимаю, что из одного
процента хорошего не сделать два хороших. Лучше попытаться максимально насытить
этот один процент. Бороться с махиной и не нужно, наверное. Маленький процент слушателей
академической музыки был всегда. Людям надо было семью кормить, пшеницу жать –
когда им было обучаться искусству? Но те ребята, которые сегодня занимаются
музыкой, показывают очень высокий уровень. Тот же молодежный оркестр, например.
Там никто не задумывается о каком-то рвении, популяризации направления. Они
просто живут музыкой, – сказал Павел.
Скрипка-легенда
За свою творческую карьеру Милюков играл на
инструментах многих известных мастеров, включая Страдивари. Скрипка Гварнери,
которую он привез в Воронеж, старше Страдивари на четыре года – ей 310 лет. Возможно,
на ней играл и Никколо Паганини – большой поклонник работ гения Гварнери. О
стоимости раритета, принадлежащего швейцарскому фонду, музыкант предпочитает не
распространяться. Говорит, что цена в данном случае неважна – все равно купить
такой инструмент он себе позволить не может. Равно как и другие
профессиональные музыканты.
По информации из открытых источников, в мире
сохранилось всего 130 скрипок работы Гварнери и их стоимость исчисляется миллионами
евро. Один из инструментов есть в коллекции российского бизнесмена и мецената
Максима Викторова, он приобрел инструмент на аукционе Christie’s более чем за 3,5
млн долларов.
Право играть на коллекционных музыкальных
инструментах предоставляется выдающимся исполнителям и перспективным молодым
артистам, победителям престижных конкурсов. Фонды и государственные коллекции
сами определяют условия аренды и стоимость страховки инструментов. Павел с
сожалением отметил, что за последнее время страховка сильно выросла. Это может
привести к тому, что коллекционеры просто перестанут давать инструменты в
аренду.
Это будет переломным моментом в истории музыки, когда струнный инструмент такого уровня перестанет звучать на публике. Представьте, что вы владелец данного инструмента. Ежегодно страховка обходится вам как Mercedes S-класса. Сколько бы у вас ни было денег, вам не жалко было бы каждый год выбрасывать Mercedes S-класса?
– Это сегодня такая стоимость страховки. За
последние 20 лет она возросла примерно в 20 раз. А что будет еще через 10 лет? Разумеется,
владельцу аренда невыгодна, ему проще хранить инструмент в своей коллекции – и
рисков меньше, и страховку платить меньше. Я не думаю, что тот, кто может позволить
себе купить такую скрипку, умеет на ней играть. Да, он может позвать меня или
другого музыканта к себе домой сыграть. Такие практики в истории есть:
вспомнить того же короля Испании Людовика XIII, который заказал у Страдивари 24
скрипки для своего оркестра. Сегодня я единственный российский скрипач, который
играет на скрипке Гварнери. Пока еще играет. Думаю, моим ученикам уже так не
повезет, как мне, – предположил Павел Милюков.
На самом деле от оригинальной скрипки Гварнери
сохранился только корпус, сделанный мастером из ели и клена. Все остальные
детали инструмента со временем подверглись «апгрейду». Жильные струны были
заменены на металлические, под грифом появилась удлиненная «шейка», она даже по
цвету отличается – более светлая. Павел рассказал, что нововведения пошли
инструменту только на пользу: за счет большего напряжения, которое создают
металлические струны, звук стал мощнее.
Во время игры музыкант практически не
прикасается к оригинальной части скрипки. Для того чтобы инструмент держался
комфортно между подбородком и плечом, используются специальные приспособления –
подбородники и мостик. А в том месте, где пальцы касаются «шейки», наклеен
особый скотч – невооруженным глазом его не видно.
Павел Милюков рассказывает, что сегодня девять скрипок из десяти делаются по модели Страдивари, а одна – по модели Гварнери. Однако добиться такого же тембра звука, силы звучания современным мастерам не удается. Секрет феноменального звучания старинных инструментов, по мнению музыканта, в их истории. Время, владельцы, климат и другие факторы сыграли в этом роль.
– Сегодня вы слышите звучание инструмента, которое
создавалось несколько эпох. Четыреста лет назад росло дерево, которое кто-то срубил.
Не Страдивари. И не Гварнери. Его каким-то образом перевозили или сплавляли по
реке или соленому озеру. Потом дерево долго сохло. Затем попало к мастеру. Мастер
выбрал из древесины часть, которая ему чем-то понравилась – допустим,
интересным сучком. Сделал скрипку. Покрыл ее лаком, поставил внутри дужку,
натянул жильные струны. На этой скрипке при жизни мастера, может быть, никто и
не играл. В то время «игроков» в округе особо не было. Это уже потом Паганини
появился. И то никто не знает, как он на самом деле играл – об этом только
легенды ходят. То есть мастер практически не слышал звучания своего инструмента.
Через столетие заменили струны, добавили «шейку» – инструмент стал звучать
иначе. В разные эпохи эта скрипка попадала к разным музыкантам, которые по-разному
ее раззванивали: кто по два часа в сутки, кто по десять, кто нежно водил
смычком по струнам, кто яростно, кто играл на ней в Италии, а кто – в Исландии.
Точно известно только то, что инструментом
пользовался Йожеф Сигети – «великий скрипач настоящей монументальной школы игры на скрипке», как считает Павел Милюков.
– Он играл на этой скрипке концерты, его пот капал
на корпус, и даже это привносило какие-то микронные изменения в звучание
инструмента. Сегодняшний звук – это компиляция всех метаморфоз с этим
инструментом – от начала прорастания дерева 400 лет назад до нынешних дней.
Парадокс в том, что никто – ни дровосек, ни мастер, ни композитор, ни музыкант,
соприкасавшиеся с этой скрипкой, – даже не предполагал, как она будет звучать
сегодня. А мы не знаем, как она звучала тогда.
Интересно, что на звучание скрипки влияют такие,
казалось бы, незначительные факторы, как влажность и температура воздуха. В
футляре у Павла всегда лежит гигрометр, позволяющий контролировать влажность в
помещении.
– Скрипка склеена клеем на основе рыбьих костей.
Этот клей очень хорошо реагирует на влажность – если она высокая, древесина
расклеивается. Вот сейчас гигрометр показывает 46% влажности, в Сочи бывает
больше 82%. Когда такие сильные перепады, скрипка «болеет». Она издает уже не
такой звук, и я это слышу, – признался музыкант.