Сказки про кошек с картинками

17 ноября 2021 года конкурс ЧИП для детей 5-7 лет, тема «Сказки о временах года» по произведениям русских писателей, а также русским народным сказкам (список смотрите ниже) продлиться по 26 ноября. Этот конкурс представляет из себя форму тестирования, где на 15 вопросов даны 4 ответа, но для удобства детей они представлены в виде картинок. Нужно выбрать один правильный ответ, ну а сам вопрос зачитывает преподаватель.

Ответы на вопросы по конкурсу Сказки о временах года — ЧИП 2021

Ответы на задания ЧИП Сказки о временах года сформированы по русским сказкам: «Два мороза» и «Снегурочка», а ещё в вопросах вы найдёте сказки:

• «Знакомые следы» и «Березовая роща» Е.А. Пермяк
• «Двенадцать месяцев» — С.Я. Маршак
• «Что такое зима» — Н.К. Абрамцева
• «Синичкин календарь» — В.В. Бианки
• «Проказы старухи-зимы» — К.Д. Ушинский
• «Ромашки в январе» — М.С. Пляцковский
• «Осенние корабли» и «Осенняя сказка» — С.Г. Козлов
• «Сказка про лето» — Ирис Ревю

Участниками конкурса могут стать все желающие, но сами задания подготовлены для детей 5-7 лет, это аудитория детей старшего дошкольного возраста ДОУ, дошкольные группы при образовательных учреждений, а также учащиеся первых классов образовательных учреждений.

Офлайн формат конкурса проводится непосредственно в образовательной организации ДОУ или ОУ, взнос примерно составляет 90 рублей.

Бланк содержит 15 заданий с 4 вариантами ответов (картиноки). Кулответ Во время проведения конкурса организатор зачитывает вопрос, участники выбирают и отмечают в буклете с заданиями правильный ответ. Время на выполнение конкурсных заданий – не более 30 минут.

Информация о конкурсе «ЧИП» для детей 5—7 лет размещена на сайте: konkurs—chip.ru

Вопросы и ответы Сказки о временах года

Стоит отметить, что организаторы конкурса ЧИП заранее подготовились к проведению акции и на сайте Международный игровой конкурс «Человек и природа» онлайн опубликовали (смотрите конкурсы для детей 5-7 лет) пробный тест. Вопросы из теста и конкурса смотрите ниже.

• На какой фотографии изображён гриб лисичка?

Кулответ — Б (жёлтый)

• В «Осенней сказке» Сергея Григорьевича Козлова Ёжик и Медвежонок разговаривали о листьях:
  — Вот если бы на мне весной выросли листья? — сказал Ёжик, — Я бы осенью сидел у печки, и они бы ни за что не облетели.
  — А какие бы ты хотел листья? — спросил Медвежонок, — Берёзовые или ясеневые?
  — Как у клёна. Тогда бы я осенью был рыжий-рыжий, и ты бы меня принял за маленького Лисёнка.
  На каком рисунке нарисован Ёжик с кленовыми листьями?

Кулответ — Б

• Какая из этих птиц является одним из древнейших будильников, используемых человеком?

Кулответ — В (петух)

• На какой берёзе осталось столько листков, сколько пришил Медвежонок иголкой, которую ему подарил Ёжик?

Кулответ — Г (на березе осталось двенадцать листиков)

• К Манечке пришла подруга через несколько минут после того, как часы пробили три часа. На какой картинке на часах показано время прихода подруги?

Кулответ — Г

• В какой сказке «Осенние кораблики» Волк сделал Ёжику кораблики. Из чего Волк сделал паруса для корабликов?

Кулответ — Г (кленового листа)

• У рыб бывают очень интересные названия. На какой картинке изображена рыба-клоун?

Кулответ — А (полосатая)

• Великий русский художник Виктор Михайлович Васнецов часто на своих картинках изображал сказочных героев. На каком из фрагментов его картин изображена Снегурочка?

Кулответ — В (Снегурочка 1899 год)

• Во многих городах установлены памятники разным сказочным героям. Какой из этих памятников, посвящённый сказке «Волшебник Изумрудного города», установлен в городе Томске?

Кулответ — Б (Элли и друзья на льве)

• В сказке Виталия Валентиновича Бианки «Синичкин календарь» синичка Зинька наблюдала за жизнью леса и его обитателей целый год. Кто увидел и рассказал синичке Зиньке о берлоге медведицы с медвежатами?

Кулответ — А (мышка)

• Какие следы помогли Никите вывести ребят из леса к жилью в рассказе Евгения Андреевича Пермяка «Знакомые следы»?
  – По каким же таким следам ты нас вывел? – спросили ребята Никиту.
  – По собачьим, – ответил он. – Собачьи следы всегда к жилью выводят. Потому что сколько ни бегает собака по лесу – обязательно домой прибежит. Так дедушка меня учил.

Кулответ — А

• Как в русской народной сказке «Два Мороза» мужик спасся от Мороза – Синего носа?
  Приехал он на место, вылез из саней, принялся за топор. Я-то думаю: «Тут мне сломить его». Забрался к нему под полушубок, давай его язвить. А он-то топором машет, только щепки кругом летят. Гляжу – скидает с себя полушубок. Обрадовался я. «Погоди ж, говорю, вот я тебе покажу себя».

Кулответ — Г

• На какой картинке изображена зима, о которой рассказал удод котенку в сказке Натальи Корнельевны Абрамцевой «Что такое зима»?
  Я был маленький, но старшие птицы сказали, что пора собираться в путь, потому что впереди нас ждет Зима. И мы полетели. И прилетели в страну с зелеными пальмами и синим морем. Я понял, что эта жаркая страна называется Зимой.

Кулответ — А

• Какое из этих животных не является героем сказки «Что такое зима»?
  В домике на краю деревни жили дедушка и котенок. Но это не все. Под печкой в доме жила мышка. А еще вместе с дедушкой, котенком и «тайной» мышкой жила красивая птица удод.

Кулответ — В

• Кто перебирается зимой в теплые края, спасаясь от нападок старухи-зимы в сказке Константина Дмитриевича Ушинского «Проказы старухи-зимы»?
  Подула зима холодом, посорвала листья с лесов и дубрав и разметала их по дорогам. Некуда птицам деваться; стали они стайками собираться, думушку думать. Собрались, покричали и полетели за высокие горы, за синие моря, в тёплые страны.

Кулответ — Г

• В сказке «Синичкин календарь» синичка Зинька весной наблюдала за жизнью леса. Какое из событий, изображенных на этих рисунках, Зинька не могла увидеть весной?
  – Это месяц июнь – начало лета. У всех нас, у птиц, в это время – гнезда, а в гнездах – драгоценные яички и птенчики. У зверей тоже детеныши, звери тоже никого к своей норе не подпустят. Один заяц без забот: растерял своих детишек по всему лесу, и думать о них забыл.

Кулответ — Б

• В сказке Михаила Спартаковича Пляцковского «Ромашки в январе» щенок Тявка нарисовал такой рисунок: «На листке зеленела трава, и повсюду светились маленькие солнышки ромашек. А над ними в углу рисунка сверкало настоящее летнее солнце». Какой из этих рисунков похож на рисунок Тявки?

Кулответ — Б

• В сказке «Двенадцать месяцев» Самуила Яковлевича Маршака девочка встретила зимой в лесу всех братьев-месяцев. На каком кадре из мультфильма «Двенадцать месяцев» весенние братья-месяцы?

Кулответ — Б

• В «Сказке про лето» Ирис Ревю дедушка соловушки перечисляет ему признаки лета. На каком рисунке художницы Любови Новоселовой изображен один из признаков лета, о котором говорил дедушка?
  – О чем вы спорите, друзья? – вступило в разговор Лето. – Я – самое счастливое, самое солнечное, самое привольное время года. Когда прихожу я, то расцветают цветы, колосится пшеница, наливаются яблоки. Когда улыбаюсь я, то пахнет мёдом рожь, краснеет земляника, зреют томаты.

Кулответ — В

• В сказке «Двенадцать месяцев» мачехина дочка, придя в лес к братьям-месяцам, потребовала у них подарки. Что она потребовала у Августа-месяца?
  Пусть Июнь-месяц мне земляники в корзинку насыплет, да покрупней. А Июль-месяц – огурцов свежих и грибов белых, а месяц Август – яблок да груш сладких. А Сентябрь-месяц – орехов спелых.

Кулответ — А

Пробный тест из 5 вопросов можно пройти на сайте: online.konkurs-chip.ru

В 2021 году Чип уже проводил конкурс «Мир птиц»

Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу Вадима Михайлина «Бобёр, выдыхай! Заметки о советском анекдоте и об источниках анекдотической традиции».

«Приходит в исполком блоха-беженка…» «Откинулся волк с зоны и решил завязать…» «Идут звери на субботник, смотрят — заяц под деревом лежит…» Почему героями советского анекдота так часто становились животные? Как зооморфные культурные коды взаимодействовали с коллективной и индивидуальной памятью, описывали социальное поведение и влияли на него? В своей книге филолог и антрополог Вадим Михайлин показывает, как советский зооморфный анекдот противостоял официальному дискурсу и его манипулятивным задачам. Он разрушал механизмы формирования культурных мифов и нередко подрывал усилия государственной пропаганды. Анекдоты о Пятачке-фаталисте, алкоголике Чебурашке, развратнице Лисе и других персонажах-животных отражали настроения и опасения граждан, позволяли, не говоря ни о чем прямо, на самом деле говорить обо всем — и чутко реагировали на изменения в обществе.

Предлагаем прочитать фрагмент книги.

О когнитивных основаниях зооморфной сюжетики

Как уже было сказано выше, советский анекдот во многом восходит к сказке; применительно к анекдоту зооморфному имеет смысл говорить о вполне конкретном сказочном жанре, устойчиво именуемом «сказкой о животных» (animal tale), при том что даже для самых завзятых структуралистов попытка найти единые формальные основания для того, чтобы более или менее четко определить этот жанр, неизбежно заканчивается неудачей. Так, Владимир Пропп, раскритиковав указатель Аарне — Томпсона за «перекрестную классификацию» и заключив свою филиппику пассажем о том, что «сказки должны определяться и классифицироваться по своим структурным признакам»[1], сам попросту избегает разговора именно о структурных признаках этого жанра, мимоходом ссылаясь на то, что «сказки о животных представляют исторически сложившуюся цельную группу, и выделение их со всех точек зрения оправданно»[2].

В конечном счете, как правило, всё сводится к нехитрой формуле: сказки о животных суть сказки, в которых действующими лицами являются животные. С чем я не могу не согласиться — с одной значимой оговоркой. Любой повествовательный жанр (что, применительно к устной традиции, автоматически делает его еще и жанром перформативным) представляет собой способ организации проективных реальностей, соответствующий когнитивным навыкам и ситуативно обусловленным запросам целевой аудитории. И его (формально выделяемые на уровне сюжета, системы отношений между акторами и т. д.) структурные особенности, сколь угодно четко выраженные, вторичны по отношению к тем когнитивным основаниям, на которых аудитория согласна принимать участие в построении этих проективных реальностей, а также к тем ситуативным рамкам, которые делают исполнение возможным. Так что если мы хотим понять, почему практически во всех известных нам культурах люди рассказывают друг другу самые разные и по-разному организованные истории о животных (а также разыгрывают маскарадные перформансы, снимают кино, используют зооморфные образы в процессе саморепрезентации, в досуговых практиках, политической риторике и т. д.), нужно разобраться с тем, какую роль «зверушки» привычно играют в наших когнитивных навыках и установках[3].

Мы — социальные животные, чья социальность основана на способности каждого отдельного человека создавать, передавать и воспринимать сложные сигналы, позволяющие ему и другим людям выстраивать совместимые проективные реальности. Сигналы эти обращаются к так называемым инференциальным системам, которые позволяют нам восстанавливать/выстраивать объемные контексты, отталкиваясь от небольшого количества входящей значимой информации, а роль одного из первичных «фильтров значимости» выполняют онтологические категории, такие как «человек», «пища», «инструмент» и т. д. «Животное» — одна из таких базовых онтологических категорий, причем одна из самых продуктивных, поскольку позволяет задействовать наиболее разнообразные и детализированные режимы метафоризации.

Последняя же, в свою очередь, представляет собой еще один ключ к нашим способностям, связанным с умением выстраивать проективные реальности и затем видоизменять в соответствии с ними собственную среду пребывания. А потому остановлюсь на ее природе чуть подробнее.

Метафора представляет собой единый когнитивный механизм, включающий в себя как минимум две составляющих. Во-первых, метафора есть действенный способ смыслоразличения, устроенный следующим образом: две принципиально разные семантические системы, определяемые через разные онтологические категории (скажем, «человек» и «животное»), сопоставляются через операцию переноса какого-то особо значимого элемента из одной системы в другую: скажем, во фразе «свинья грязь найдет» физически или этически запачканный человек (или, напротив, человек, проявляющий излишнее внимание к чужой «запачканности») уподобляется свинье, животному, одним из признаков которого является любовь к грязевым ваннам. Системы эти должны быть, с одной стороны, совместимы хотя бы по ряду базовых признаков, что упрощает сопоставление: в нашем случае сопоставляются два живых существа, теплокровных, наделенных интенциональностью и — ситуативно — покрытых грязью или заинтересованных в контакте с ней. С другой, они должны быть различимы, что обеспечивает контринтуитивный характер самой операции переноса: перенесенный элемент «торчит» из чуждого контекста и привлекает к себе внимание (одна из наших инференциальных систем настороженно относится к некоторым субстанциям, которые именно по этой причине подгоняются под общую категорию «грязь» с выраженным негативным фоном; адекватный человек грязи должен избегать). Контринтуитивный характер совершенного переноса фокусирует внимание на базовых дихотомиях, позволяя за их счет более четко «прописывать» разницу между исходными системами: подчеркнув неполную социальную адекватность испачкавшегося человека, мы лишний раз «проводим границы человечности».

Во-вторых, метафора представляет собой когнитивную матрицу, которая позволяет наиболее экономным способом вменять конкретному элементу системы целый набор сопряженных между собой и неразличимых в дальнейшем признаков — за счет сопоставления этого элемента с элементом другой системы, определяемой через другую онтологическую категорию. Так, называя человека собакой, мы как бы приписываем ему вполне определенные качества (агрессивность, трусость, подобострастность, преданность хозяину, жадность, неприятный запах, неразборчивость в еде и сексе, особую сигнальную систему, ориентированность на стайное поведение и т. д.), отличающие, с принятой у нас точки зрения, собаку от других животных. В зависимости от конкретной ситуации, на передний план может выходить тот или иной конкретный признак, но все остальные идут в нагрузку, поскольку одна из наших инференциальных систем в ответ на конкретный информационный раздражитель выдает всю совокупность признаков, касающихся требуемого объекта.

Четко ощутимые базовые дихотомии, различающие две онтологические категории, препятствуют прямому, аналитическому считыванию вмененных признаков через «поверку действительностью». Нам попросту не приходит в голову расщеплять полученный пакет на отдельные признаки, верифицировать каждый из них через сопоставление с реальностью и определять, насколько неразборчив в сексе человек, которого сравнили с собакой, имея в виду его преданность другому человеку, — или насколько приятно от него пахнет.

Что, естественно, не отменяет значимого присутствия этих признаков, которые считываются автоматически (хотя и не обязательно все подряд и в полном объеме), в комплексе и без затраты дополнительных когнитивных усилий. Более того, одна из устойчивых коммуникативных стратегий, направленная на разрушение пафоса чужого высказывания, как раз и связана с «конкретизацией метафоры». Если в ответ на фразу о «преданном как собака» человеке вы получаете замечание «только не лает / блох не вычесывает / столбы не метит», это означает резкое понижение общей оценки объекта высказывания. Актуализируя скрытые на момент высказывания — но вполне соответствующие его структуре — компоненты метафоры, собеседник превращает ее из нейтральной фигуры речи в инструмент влияния и перехватывает ситуативную инициативу.

Зооморфное кодирование — одна из наиболее продуктивных стратегий метафоризации, если вообще не самая продуктивная. Звери, с одной стороны, четко отграничиваются от людей в качестве одной из онтологических категорий, человеку противопоставленных, — и это дает, собственно, основание для построения метафор. С другой, эта базовая классификационная категория по ряду основополагающих признаков (одушевленность, целеполагание, для птиц и млекопитающих — теплокровность и т. д.) сближена с категорией «человек»[4], что создает надежные основания для «достоверных» и множественных операций переноса, позволяя создавать целые метафорические контексты, построенные на постоянном мерцании смыслов между «верю» и «не верю». И, соответственно, выстраивать на основе этих контекстов разветвленные и потенциально очень смыслоемкие культурные коды.

Итак, животные:

1) составляют одну из наиболее репрезентативных категориальных групп, члены которой объединены рядом общих признаков (способность двигаться по собственному почину, способность различать себе подобных, посылать и улавливать сигналы, а также реагировать на них, потребность в питании и кислороде; для более узкой категории «зверь» — шерсть, теплокровность, четвероногость как принцип);

2) обладают устойчивыми нишами в тех же пищевых цепочках, в которые включен человек, и тем самым обречены на повышенное (конкурентное) внимание со стороны последнего;

3) при более чем широком видовом разнообразии виды обладают ярко выраженными наборами визуальных и поведенческих характеристик (а также аудиальных, ольфакторных,  тактильных) и тоже включены в систему устойчивых взаимоотношений между собой, что дает возможность максимально разнообразного и разнопланового сопоставления конкретных видов с конкретными человеческими индивидами и/или группами, а также с теми системами отношений, которые между ними возникают.

Таким образом, наш устойчивый интерес к животным объясним, среди прочих причин, еще и тем, что нашему сознанию удобно оперировать их образами, решая при этом свои, сугубо человеческие задачи. В рамках культур, именуемых традиционными[5], зооморфное кодирование представляет собой систему крайне разветвленную и многоаспектную.

Через зооморфные тропы кодируются социальные статусы и хозяйственные навыки, моральные аттитюды и пространственно-временные отношения, возрасты человеческой жизни и события, связанные со смертями и рождениями, звери обильно населяют воинские, эротические, демонстративные, агональные, пейоративные, игровые и прочие практики. Кажется, невозможно найти такую сферу человеческой жизни, которая в человеческой истории так или иначе не была бы означена через зооморфные коды.

Еще одна особенность животных — это менее выраженная по сравнению с человеком индивидуализация внешнего облика каждой конкретной особи в пределах вида — естественно, если исходить из человеческой точки зрения. Наша психика, на протяжении многих тысячелетий формировавшаяся в пределах малых групп, привычна к тому, что человек должен помнить в лицо всех тех людей, с которыми он встречается на протяжении своей жизни: отсюда наша привычка автоматически вглядываться в лица людей, идущих нам навстречу в городской толпе, отсюда и масса острых психологических проблем, свойственных обитателям мегаполисов[6].

Животные же «в лицо» — как то диктуют нам наши инференциальные системы, связанные с выстраиванием «личных картотек», — различимы гораздо хуже. Многие из них в рамках собственного вида попросту ориентированы на малодоступные нашим органам чувств сигнальные системы, скажем ольфакторные; для нас же, безнадежных визуалов, эти сигналы пропадают втуне. Конечно, каждый владелец собаки или кошки скажет вам, что узнает своего эрдельтерьера за сто метров среди сотни других эрдельтерьеров, и некоторые при этом даже почти не соврут. Конечно, всякий хороший пастух помнит каждую корову в своем стаде — если стадо это не превышает нескольких десятков голов. Но даже среди народов, традиционно занимающихся скотоводством, практика клеймления распространена весьма широко и служит отнюдь не только гарантией против воровства. Как бы то ни было, животные дают нам уникальную возможность балансировать на грани индивидуализированных и обобщенных характеристик — в чем-то равняясь в этом отношении с представителями других человеческих культур, которых нам тоже проще запоминать, не разделяя и делая при этом значимые исключения для отдельных так или иначе запомнившихся нам представителей общей «породы». Однако даже закоренелый расист и ксенофоб не в состоянии окончательно отменить границу между базовыми онтологическими категориями: он может называть представителей других рас (национальностей, конфессий) собаками или свиньями, но именно что называть, задействуя привычный режим метафоризации, который возможен только в том случае, если говорящий продолжает считать того, кого оскорбляет, человеком. В конце концов, белые плантаторы в южных штатах могли сколь угодно жестоко обращаться с черными рабами и не чаять души в собаках и лошадях, но ни один из них не пытался произвести над нежно лелеемой лошадью процедуру крещения, через возможность которой для тогдашнего христианина пролегала онтологическая граница между человеком и животным.

Итак, животное упрощает процедуру метафоризации.

С одной стороны, самим фактом своей принципиальной инаковости оно четко полагает границу между той актуальной ситуацией, в которой происходит рассказывание истории, и проективной реальностью рассказа: животные могут разговаривать только в сказке, слушатель/зритель занимает привилегированную позицию оценивающего наблюдателя, которому представленная ситуация интересна, но никаких прямых обязательств на него не возлагает. И в этом смысле зооморфная проективная реальность предлагает слушателю/зрителю/читателю то же удовольствие от «безопасного», стороннего и основанного на чувстве превосходства подглядывания за действующими лицами, что и Феокритова идиллия; но только зверь как персонаж снимает социальную неловкость от самого факта подглядывания — что особенно удобно применительно к детской аудитории[7].

С другой стороны, животное как персонаж облегчает кодирование — как за счет своей принципиальной «однозначности», принадлежности к некоему обобщенному классу живых существ, лишенных места в «личной картотеке» слушателя, так и за счет не менее принципиальной «неоднозначности», поскольку каждому такому классу приписывается несколько принципиально разных (и подлежащих различной моральной оценке со стороны слушателя) свойств, которыми рассказчик может оперировать в зависимости от ситуативной необходимости[8].

Итак, зверь как персонаж «зооморфного» текста способен выполнять весьма специфическую задачу — повышать порог зрительской/слушательской эмпатии, то есть снимать излишнюю эмпатию по отношению к действующему лицу за счет контринтуитивного совмещения в одном персонаже человеческих и нечеловеческих черт. И вместе с тем за счет той же самой контринтуитивности привлекать к себе повышенное внимание к себе. Зайчику сочувствуют, а не ставят себя на его место. Исполнитель зооморфного текста — не важно, нарративного, перформативного или чисто визуального (как в скифской торевтике или греческой вазописи), может позволить себе очевидную роскошь: оценку типичной социальной ситуации (позиции, статуса, системы отношений) — в том числе и связанной с личным опытом слушателя — через подушку безопасности. Поскольку речь идет о «зверушках».

Кадр из фильма «Морозко». Режиссер А. Роу. 1964 год

Польза ребусов для детей и взрослых

• развивается логика: чтобы правильно «считать» картинку, нужно порассуждать над взаимным расположением элементов головоломки, подобрать верные правила;
• развивается память: если в ребусе зашифровано длинное слово, нужно запоминать разгаданные части слова или фразы, а также ошибочные предположения;
• развивается нестандартное мышление: картинку-шифровку можно интерпретировать по-разному, а решение ребусов на скорость может превратиться в увлекательную игру;
• регулярные тренировки развивают сообразительность и скорость мышления;
• увеличивается словарный запас.

Советы родителям: как помочь ребёнку разгадать ребус?

Преимущества ребуса перед обычной задачкой состоит в том, что в первом идёт упор на развитие логики. Чтобы картинки «читались», нужно понять рисунок, подобрать к нему нужное определение. Например, одно только изображение мужского лица может иметь несколько трактовок: «лицо», «рожа», «человек», «мужчина». В зависимости от возраста, внешности и наличии головного убора подойдут определения: «старик», «юноша», «парень», «полицейский», «спасатель», «пожарный», «доктор» и т.д. Таким образом, благодаря подбору нужного варианта и совершению некоторых манипуляций с загадкой ребусы для детей  помогают развивать память ребёнка, пополняют его словарный запас, увеличивают скорость мышления, учат ориентироваться в конкретной ситуации и использовать опыт предыдущих решений

Главные правила в любом обучении: неспешность, последовательность, систематизация и закрепление материала. Обучая правилам решения ребусов детей шести-восьми лет, выбирайте несколько правил, а не все сразу. Таким образом, вы постепенно познакомите ребёнка со всеми тонкостями ребусов, а не завалите его кучей правил. Объяснив тот или иной принцип решения, предложите малышу разгадать несколько ребусов на это правила. Таким образом, ребёнок не только услышит правило, но и увидит его работу в действии, сможет на своём опыте опробовать решение и насладиться победой.

Следует объяснить ребёнку важный момент разгадки ребуса — в решении прежде всего нужно верно подобрать слово к изображению на картинке. Дальнейшие правила относятся к конкретному слову, и, если выбрать неверное определение, то следующие действия не принесут результат.

Ребусы для детей 7-8 лет

Большой интерес к ребусам проявляют дети разных возрастов, но особенно 7-8 лет.
Чтобы ребёнок сам мог разгадывать зашифрованные слова, нужно объяснить ему основные правила, что обозначают различные знаки.

Основные виды ребусов

Остановимся поподробнее, какие бывают ребусы, и что обозначают различные комбинации и знаки в них.

• Добавление к картинке одной или нескольких букв.

Впереди рисунка или после него добавляются буквы. Это самый простой вид.

• Около картинки зачёркнутая буква. Это обозначает, что её нужно убрать из слова
• Замена букв

Когда рядом с зачёркнутой буквой стоит другая, её нужно вставить вместо зачёркнутой.

Иногда рядом с картинкой стоит буква со знаком равенства, это означает, что её тоже нужно заменить в слове.

• Запятые в начале рисунка или в конце.

Запятая указывает на то, что от слова убирается буква, первая или последняя, в зависимости, где она стоит: в начале или конце. Какое количество запятых присутствует, столько букв и убирается.

• Картинка или слово перевёрнуты вверх ногами.

Это значит, что слово нужно прочитать справа налево.

• Черта горизонтальная между буквами или картинками.

Она обозначает предлоги «на, над, под».

• Различное расположение букв относительно друг друга.

Когда одна располагается в другой, это подразумевает предлог «в». Если одна буква находится за другой-подразумевается «за» или «перед».

• Несколько одинаковых букв или слогов.

Это значит, что количество букв нужно проговорить цифрой.

• Использование вместе с буквами или картинками различных цифр.

Добавляется цифра к слову, рисунку или буквам, с разных сторон.

• На поверхности одной или нескольких букв прописана какая-то другая буква несколько раз.

В таком случае добавляется предлог «по». (Повар)

• Под рисунком стоят цифры мелким шрифтом.

Нужно буквы в слове переставить в таком же порядке.

Чаще всего в одном ребусе используется несколько видов одновременно.

Ребусы различной сложности и для разных возрастов можно найти в детских журналах, специальных сборниках и в интернете: онлайн или распечатать.

Родители и сами могут составлять ребусы для своих детишек.

Теперь вы знаете, какие ребусы для детей 7-8 лет и другого возраста можно использовать для занятий с детьми.

Большинство детишек любят разгадывать ребусы и головоломки, поэтому поддерживайте их стремление в этом увлекательном и полезном деле.

Примеры ребусов для детей 7-8 лет:

Уделяйте время для игр с ребенком, предлагайте нескучные задания для интеллектуального развития — ребусы, головоломки, шарады, кроссворды, которые подходят ребенку по возрасту.

Решаем ребусы с цифрами

Самый простой вариант использования цифр в ребусах — для замены части слова.

Ответ: Сорока.

Если цифра рядом с рисунком зачеркнута, нужно убрать её из слова.

Слово «ТОРТ» читаем наоборот и отнимаем у получившегося слова «ТРОТ» первую букву «Т».

Ответ: Рот.

В ребусе над рисунком может располагаться ряд чисел. Если чисел ровно столько, сколько и букв в слове, просто меняем буквы местами, как указывает числовой ряд.

В слове «КАБАН» 5 букв и столько же букв изображено над рисунком. Просто выстраиваем буквы в порядке, указанном в числовом ряду, и получаем новое слово.

Ответ: БАНКА.

Если цифр над или под рисунком меньше, чем букв в слове, значит для разгадки используем только те, что соответствуют цифрам в числовом ряду.

Легко заметить, что цифр в загадке меньше, чем букв в слове «КРОКОДИЛ» или «АЛЛИГАТОР». Осталось выбрать верное слово и буквы из него.

Ответ: Кролик.

Решение

Из букв слова «КРОКОДИЛ» мы собрали новое слово – КРОЛИК.

10 детских ребусов для детей 9-10 лет

10 детских ребусов — это прекрасное времяпрепровождение, приносящее одновременно радость и пользу, поскольку является отличной гимнастикой для развития интеллекта.

Ребусы

Ответы:

• Груша
• Карта
• Дочка
• Концерт
• Ласка
• Тигр
• Карандаш
• Носорог
• Лук
• Рукав

Про животных и о птицах

Давая детям задание про птиц или животных, убедитесь, что он уже сталкивался с такими названиями животных, а также понимает все, что изображено на картинке.

Ребусы о семье, о маме

Кто для ребенка милее всех, если не мамочка! А кого он с радостью встречает каждый раз, кроме мамы и папы? Деткам очень понравится узнавать и угадывать в зашифрованных картинках бабушку, дедушку, сестричку и других родных. Распечатайте или нарисуйте картинки поярче и начинайте развлекаться, заодно обучая ребенка!

О спорте, о здоровье

Ребусы о труде, здоровье, спорте, профессиях и многие другие можно использовать в качестве тематических игровых пособий. В выпускной группе детсада, первых классах школы или дома намечается занятия либо беседа на одну из тем? Загадка в виде картинки позволит усвоить материал лучше, чем обычный безликий рассказ. Малышей заинтересует нестандартная подача материала.

Ребусы по сказкам

Сказки со знакомыми героями, современные или классические мультфильмы – неисчерпаемый кладезь вдохновения. Если ребенок не очень интересуется логическими загадками, можно попробовать увлечь его отгадыванием любимых персонажей. Загадок на эту тему гораздо больше, чем приведено в качестве примера. Зная интересы и любимые сказки вашего ребенка, вы можете создать ребусы в виде аппликаций самостоятельно.

Про осень, про зиму, о весне, летние

Практика показывает, что зимние загадки наиболее любимы детьми. Еще бы, ведь удовольствие приносят игры на снегу, катание на коньках и любимый праздник – Новый год.

Помогло?