Сказки с картинками. Русские народные сказки на ночь.
Сборник сказок с картинками, которые можно почитать на ночь детям. Малыши любят слушать перед сном про приключения сказочных героев. Многие родители помнят, как им также читали сказки на ночь и эти воспоминания о проведенном вместе времени бесценны. Для быстрого засыпания малышей нет ничего лучше спокойного и интересного чтения на ночь. Проводите время с пользой для детей.
Для самых маленьких
Колобок. Сказка на ночь. (русско-народная сказка)Репка. Сказка с картинками.Петушок – золотой гребешокЗаюшкина избушкаГуси – лебедиМаша и медведь Русские сказкиРукавичка Русская народная сказкаШарль Перро Красная шапочкаКрасная Шапочка Сказка для детей с картинками. Художник С. Яровой.Морис Карем СлоныКто сказал Мяу?Сказка про лекарственные растенияТедди Брюмм Немецкая сказка с картинкамиМальчик с пальчик Толстой А.Муха-Цокотуха (сказка с картинками)Волк и козлята (Волк и семеро козлят)Сестрица Алёнушка и братец ИванушкаТри медведя. Сказка на ночь. Л. ТолстойРассказ Л.Толстого “Филипок”Для маленьких. Филипок. Л.Н.Толстой. Рис.В.Горячевой. 1978 г.Волшебник Дед Мороз Новогодняя сказка с картинкамиЧасы с кукушкой Софья ПрокофьеваТри поросёнка Иллюстраторы Эрик Булатов, Олег Васильев.Первая рыбка Евгений ПермякСтарик Годовик В.И.ДальСказка о ленивой девочке. Софья Прокофьева“Путаница” К.Чуковский Рисунки В.КонашевичаМаша и Ойка. Софья ПрокофьеваКот Василий. Алексей Крылов.Худ.В.Любарский.Поющие друзья. Рисунки Ф.ЛемкуляБолтливая черепаха. Художники С.Бордюг и Н.ТрепеногСказки на ночь для самых маленьких.Весёлые истории.Про зверят и про ребят.Когда это бывает?-русские народные загадки.Сестрица Алёнушка и братец Иванушка. Русская народная сказкаКак ослик счастье искалПочемучка. В.Котов.худ.В.Любарский.Стихи для маленьких.Мешок яблок. Сказка на ночь. В.Сутеев“Знаменитый утенок Тим. ” Энид БлайтонДля маленьких. Неумейка. Я.Аким.Для самых маленьких. Головастики. К.Чуковский.Для малышей. Над нашей квартирой. Э.Успенский. Рис.Е.Соколова. 1985 г.Для маленьких. Цыплёнок и Утёнок. В.Сутеев.Для маленьких “Петух и краски” В. Сутеев рис. Автора (1976 г.)Для маленьких. Разные колёса. В.Сутеев.Для малышей “Зайкин кораблик” В. СутеевДля малышей “Сказки В.Сутеева”Для самых маленьких “Бычок-чёрный бочок,белые копытца” русская народная сказка рис.Е.Васнецовой (1976 г.)Джудит Вьорст “Когда мне будет шесть”. 1976 г.Для малышей “Азбука в катинках.”Для малышей: “Помощница.” – А.Марков, рисунки Фирсовой В. 1960Для маленьких “ЛИПОВЫЙ КОВШИК”- Иван Шутов, художник- Л.Ходаков, 1959 годПервая Охота. В.Бианки. Рис. Е.Чарушин. (1958 г.)Для дошкольного возраста. Сказка о страхе. Е.В. Серова (1966 г.)Для малышей “УМНЫЙ ЯГНЕНОК” Индийская сказка. Художник Т.Шишмарева (1956 г.)Для дошкольников “Гусак-Физкультурник” М. Стельмах Рис. В. Сутеева 1962 годДля малышей “Чей нос лучше.” В.Бианки Рис.Е.РачеваДля малышей “Сказки с цветами” Н. Агнивцев Рис.Абрамовой 1929 г.Для маленьких “Война игрушек” Н. Агнивцев Рис.С. Мальта 1925 г.Для дошкольного возраста “Мой мишка” З. Александрова Рис. Е. Волянской-Ухановой и Б. Уханова 1952 г.Для детского сада “Лесенка” Е.Шабад Рис. И.Бруни 1956 г.Библиотечка детского сада “Машенька”. А. Барто Рис. Афанасьевой, 1952г.Для дошкольников “Украинские народные песенки” Рис. В. Конашевича 1964 г.Для маленьких “Иголка” К.Полякова Рис. Л.Джолос и Е.Соловьева 1954 г.Стихи для малышей.”Вот он, Я!” Н.Полякова. Рис. О.Богаевской. 1965 год.“Игра в слова” Агния Барто рисунки Л.Зусмана 1964 г.Стихи о детях.”Угадайте, где мы были.” – Е.Благинина. Худ. Н. Кнорринг. 1953 г.Для маленьких “Маленькие сказки” – С.Михалков. Рис.А.Баженова 1964 г.Для дошкольников “Беспокойные малыши” Г.Скребицкий рис.В.Федотова 1959 г.Детские народные “Песенки” собрала О.И.Капица рис. К.Кузнецова (1935 г.)“Английские народные песенки” С.Маршак Рис. Ю.Васнецова 1974 г.Для маленьких-сказки “Хитрый коврик” Е.Пермяк Рис. В.Чижикова Изд. 1968 гДетские рассказы “Юля-чистюля” С.Бялковская А.Кардашова Изд. 1971 г.Стихи,сказки,шутки “Я на облаке летал” -М.Пляцковский Рис. В.Чижикова Изд. 1969 г.Сказка “Угомон” С.Маршак Рис. М.Митурича Изд. 1967г.
Русские народные сказки
“Сказка об Иване-Царевиче и Сером волке” Рис. В.Минаева 1958 г
Русские народные сказки. Рис Е.Рачева 1978 год.
Русская народная сказка “ИВАН МЕНЬШОЙ — РАЗУМОМ БОЛЬШОЙ”
Хаврошечка. Русская народная сказка.
Царевна Несмеяна -русская народная сказка
Медное, Серебряное И Золотое Царства-русская народная сказка
Деревянный Орёл-русская народная сказка
Серебряное блюдечко и наливное яблочко (сказка)
Елена-премудрая
Царевна лягушка. Сказка с картинками.
Василиса прекрасная Русская народная сказка
Кащей бессмертный, русская народная сказка
Иван – крестьянский сын и Чудо-Юдо
Снегурочка Русская народная сказка
Сказка о лисичке-сестричке и волке
По щучьему веленью (Емеля) Сказка с картинками
Жар-птица и Василиса-царевна Сказка с картинками
Снегурушка и лиса (Девочка и лиса)
У страха глаза велики
Лисичка со скалочкой. Русская народная сказка
Кот и лиса.Русская народная сказка. Художник Михаил Соловьев.
Журавль и цапля
Былины рисунки В.Конашевича
Летучий корабль
Умная Дуня. Рисунки А.Комракова
“МЕНА” Русская народная сказка. Пересказ А.Пластова, А.Немоляева 1949 год
“Сивка бурка” Русская народная сказка рис. Т. Мавриной (1956 Г.)
Русская народная сказка “Аленький цветочек” записал С.Т. Аксаков (1978 г.)
Сказки А.К.Барышниковой (Куприянихи) Рис.В.Лосина,Е.Монина,В.Перцова 1964 г.
Стихи, рассказы, сказки
“Аленушкины сказки” Д.Н. Мамин-Сибиряк Рис. Е. Рачева Изд. 1948 г.
Л.Н.Толстой Три сказки рис. А.В.Кокорина
Пушкин А. С. «Руслан и Людмила». Рисунки Л. Владимирского 1989 г.
“Сказка о попе и о работнике его Балде” Пушкин Александр Сергеевич Рис. Б. Дехтерева Изд. 1948 г.
Конёк-Горбунок. П.П.Ершов. Рисунки А.Кокорина.1989 г. Часть 1
Конёк-Горбунок. П.П.Ершов. Рисунки А.Кокорина.1989 г. Часть 2
Конёк-Горбунок. П.П.Ершов. Рисунки А.Кокорина.1989 г. Часть 3
А. Н. Толстой. Приключения Буратино или Золотой ключик
Голубая змейка (сказка)
Какие бывают шляпы и шапки «Дело в шляпе». Рассказ с картинками
Вот какой рассеянный Самуил Маршак
Почта С.Маршак
Плывёт, плывёт кораблик С.Маршак рисунки В.Канашевича
Волга и Вазуза. С.Маршак 1979 г.
Про гонцов-молодцов М.Либин
Айболит (Добрый доктор Айболит). Корней Чуковский
Телефон Корней Чуковский
Мойдодыр. Корней Чуковский
Тараканище. Корней Иванович Чуковский
Федорино горе К.Чуковский Рис. В.Сутеева.
Плывет кораблик в гости Стихи
Про правила дорожного движения. Торопыжка на улице. С. Boлкoв
Про правила дорожного движения. Торопыжка переходит дорогу С. Boлкoв
Сказка-беседа “Как вести себя за столом” (Папка передвижка)
Вот когда я взрослым стану… Владимир Приходько
Чудаки Юрий Владимиров
Мы ищем кляксу.В.Сутеев
“Времена года” В.Сутеев
“Ёлка” В.Сутеев (1961) Сказка
А.Кокорин. Как я рисовал сказки Г.Х.Андерсена.
С.Михалков “Басни” иллюстрации Е.Рачёва 1957 г.
Глиняный болван. Сказка.(1923 г.)
“Всех угостил” Я. Аким Рис. С. Матвеевой 1959 г.
Рассказы о Суворове “Суворовские сапоги” – С.Алексеев Рис. В.Кулькова Изд. 1961 г.
Стихи “Мы с Тамарой ходим парой” – А.Барто Рис. Н.Цейтлина Изд. 1967 г.
Про птиц. Рассказы. Геннадий Снегирёв.
Сказки народов мира
Карельская народная сказка “Сума, дай ума!” 1986 Г.
“Маленький Мук” Рис. В.Власова 1966 г.
Сказка “Ослиная шкура” Шарль Перро Рис. А.Рейпольского
Сказки зарубежных писателей. Братья Гримм,Шарль Перро.
Золушка Ш.Перо
Кот в сапогах
“Спящая красавица.” шарль Перро Рис. Э.Булатова и О.Васильева (1989 г.)
Салаточка
Горшочек каши. Сказка братьев Гримм
Бременские музыканты. Сказка братьев Гримм
Храбрый портняжка.Братья Гримм
Белоснежка и Краснозорька (Беляночка и Розочка). Сказка братьев Гримм
Семеро храбрецов Братья Гримм рисунки В.Конашевича
Белоснежка и семь гномов
Тителитури Сказка Братья Гримм
Волшебный котелок Датский фольклор
“Что муж ни сделает, то и хорошо” Г.Х. Андерсен Рис. А.В.Кокорина
Ганс Христиан Андерсен Огниво
Стойкий оловянный солдатик. Г.Х. Андерсен
Ганс Христиан Андерсен Дюймовочка
Сказка “Свинопас” Г.Х. Андерсен Рис. А. Кокорин (1973 г.)
“Снежная королева” Г.Х.Андерсен Худ. Н.А.Ращектаев Изд. 1980 Г.
Джордж и дракон
Фанта Гиро Итальянская сказка с картинками
Фея из ракушки (китайская сказка с картинками)
Горбатая принцесса (Испанская сказка)
Маугли Сказка с картинками
Принц-самозванец. Сказка в картинках.
Волшебная лампа Аладина.Сказка с картинками.
Али-Баба и сорoк разбойников.Сказка в картинках.
Арабская сказка “Синдбад-мореход” Рис. Р.Столярова
Казахская сказка “Хан и табунщик” В.Важдаев рис. Р.Вольского 1977 г.
“Холодное сердце” – Вильгельм Гауф Рис- Ю.Молоканова Изд. 1970 г.
русская народная сказка “Репка” с картинками | Книга по художественной литературе (младшая группа) на тему:
По теме: методические разработки, презентации и конспекты
Конспект НОД по развитию связной речи в старшей логопедической группе для детей с ОНР. Пересказ русской народной сказки «Заюшкина избушка» по опорным предметным картинкам.
Конспект НОД по развитию связной речи в старшей логопедической группе для детей с ОНР.Пересказ русской народной сказки «Заюшкина избушка» по опорным предметным картинкам….
Технологическая карта №1 Образовательная область: «Художественно-эстетическое развитие» Направление: изобразительная деятельность (лепка) . Тема: «Русская народная песенка как у нашего кота…». Бублики для кота.
Технологическая карта №1 Образовательная область: «Художественно-эстетическое развитие»Направление: изобразительная деятельность (лепка) .Тема: «Русская народная песенка как у н…
Конспект непосредственной образовательной деятельности по развитию связной речи в старшей группе для детей с ОНР (пересказ русской народной сказки “Три медведя” с опорой на серию сюжетных картинок).
Цель: 1. Способствовать овладению детьми лексикой, передающей эмоциональное состояние (грустный, радостный, веселый, смешной, сердитый, забавный, испуганный).2. Закрепление образования названий детены…
Проектная карта тема:«Хакасские и русские народные игры и игрушки»
Проектная карта…
Игра «Разрезные картинки» Русские народные инструменты
Цель: Научить составлять целое из частей.Развитие восприятия формы, цвета, мыслительных операций.Ход. Ребенку предлагают сложить картинку. После выполнения задания называтьмузыкальный инстру…
Проектная карта “Хакасские и русские народные игры и игрушки”
Тема проекта: «Хакасские и русские народные игры и игрушки»Цель: создание социальной ситуации развития в процессе изготовления игрушекСобытийность проекта: презентация игрушек О…
Технологическая карта игры-драмматизации русской народной сказки «Теремок”
Программное содержание1. Формировать интерес детей к театрализованной деятельности.2.Учить детей имитировать характерные действия персонажей.Совершенствовать умение передавать эмоциональное сост…
Русские народные сказки от Национальной электронной детской библиотеки
Веселые и грустные, страшные и смешные, они знакомы нам с детства. С ними связаны наши первые представления о мире, добре и зле, о справедливости.
Каждый из нас помнит русские народные сказки о животных: как была наказана Лиса за то, что обманом выгнала Зайца из избушки в сказке «Лиса и Заяц», как жестоко поплатился своим хвостом бестолковый Волк, который на слово поверил хитроумной Лисе в сказке «Волк и Лиса», как быстро справились с репкой, когда решили тянуть её сообща да ещё и не забыли Мышку позвать, как сильный забыл о слабых в сказке «Теремок» и к чему это привело.
В волшебных русских сказках история разворачивается во вневременном и внепространственном измерении – в тридевятом царстве, в тридесятом государстве. Действующие лица такой истории участвуют в битве со злом. Коварные злодеи строят им козни, однако в конечном счете добро побеждает.
В архиве Национальной электронной детской библиотеки можно найти дореволюционные сборники русских сказок «Народные русские сказки» (П. Н. Полевой, 1874), «Родные сказки» (Тулупов Н.В., 1903) – настоящие сокровищницы народной мудрости, разглядывая которые можно убедиться, как бережно в XIX веке относились к фольклорному наследию. В сборнике «Иванушка-дурачок» сказки даны в стихотворном изложении.
Книга «Народные русские сказки» / П. Полевой; рисунки И. Панова
Ценность русских сказок в том, что они дают возможность познакомить детей с жизнью и бытом русского народа. Что значит русская деревня? Что значило дерево, лес для русского человека? А предметы домашнего обихода: посуда, одежда, обувь музыкальные инструменты – балалайка, гусли. Это наша возможность рассказать и показать детям как жили люди в России раньше, как складывалась народная культура, частью которой являемся и мы.
В сборнике русских сказок «Колобок» (1903 г.) три знаменитых русских сказки с тонкими иллюстрациями Е. М. Бём. Для детей дошкольного возраста также подойдут замечательно проиллюстрированные диафильм «Бычок-смоляной бочок» и книга «Репка» . В диафильме «Верлиока» поведана история о том, как был справедливо наказан за свои проделки лесной житель с неуживчивым характером. Дивное волшебное существо, один из символ русской сказки, можно встретить, листая диафильм «Жар птица», иллюстрации к которому напоминают картинки из русского лубка.
Диафильм «Жар птица» / художник П. Багин
Для ценителей русского стиля в иллюстрации более старшего возраста подойдут книги с иллюстрациями И. Я. Билибина «Василиса Прекрасная» (1902 г.) и «Царевна-лягушка» (1901 г.), а также «Теремок» с иллюстрациями Г. И. Нарбута (1910 г.).
Книга «Василиса Прекрасная» / рисунки И. Я. Билибина
Русские сказки свидетельствуют об особой вере русского человека в значение сказанного слова. В некоторых сказках весь сюжет завязан на разного рода случайно вырвавшихся обещаниях. Например, в той же сказке «Царевна-лягушка» подчеркивается важность произнесенного слова, необходимость держать его: пообещал жениться на той, которая найдет стрелу, – надо выполнять.
Слово открывает двери, поворачивает избушку, разрушает чары. Козленочек из сказки «Сестрица Аленушка и братец Иванушка» (1946 г., илл. И. Я. Билибина) своим четверостишием спасает сестрицу-Аленушку и себя. Слову верят, без всякого сомнения. «Я тебе пригожусь», – говорит зайчик, и герой отпускает его, уверенный, что так и будет.
Книга «Сестрица Аленушка и братец Иванушка» / рисунки И. Я. Билибина
Герои в русских сказках вознаграждаются за свои старания, за скромность, доброе отношение к окружающим и умение благодарить. Это награда выступает как форма восстановление справедливости в сказе «Гуси-лебеди» (1915 г.). Нередко таким судьей выступает злая, на первый взгляд, Баба Яга, которая проверяет на прочность героя и помогает скромному, честному и сильному духом, как в сказке «Две сестры» про эгоистичную, самолюбивую дочь и скромную падчерицу или в одноименной сказке «Баба Яга» (1903 г.)
Диафильм «Две сестры» / художник Большакова И.
Конечно, все волшебные сказки в мире строятся на каких-то необыкновенных событиях. Но нигде чудесное так не главенствует над сюжетом, как в русских. Оно переполняет действие и в него всегда верят, безоговорочно и без тени сомнения, как царевич из сказки «Деревянный орел», спасшийся от казни, благодаря волшебному творению русского мастерового-умельца.
Диафильм «Деревянный орел» / художник Вторенко В. М.
В диафильме «Два Ивана» рассказывается об отношении к богатству. Трудности крестьянской жизни заставляют мечтать о скатерти-самобранке, о волшебной козочке, которая дает золото, вместо молока. Богатство достается героям тогда, когда они о нем и не думают, а как дополнительный приз за их искренность и трудолюбие. Стремящиеся к нему как самоцели всегда наказываются и остаются «у разбитого корыта», как богатый Иван в сказке, который обманом заполучил скатерть-самобранку.
Диафильм «Два Ивана» / художник Вуколов О.
Сказки – неисчерпаемый источник сведений о национальном характере. Сила их и в том, что они не только раскрывают его, но и создают его.
Дети рисуют иллюстрации к русским народным сказкам на Youtube-канале Русского театра | Культура
“Вообще все началось с карантина. В апреле мы придумали с Русским театром проект – рассказывать сказки на ночь для малышей. С тех мы ежедневно публикуем сказки в аудиоформате на Youtube-канале”, – отметила рассказывающая сказки актриса Русского театра Марина Малова в программе “Великолепная четверка” на Радио 4.
Недавно формат расширили и теперь в создании сказок могут принимать участие все желающие, прислав театру рисунки к сказкам.
“Мне кажется, это было бы прекрасным воспоминанием о том, как мы проводили время на карантине. Каждый день рисовать иллюстрации к сказкам – это здорово и что немаловажно, дети начинают приобщаться к русским народным сказкам, в то время как весь интернет полон современными мультфильмами”, – подчеркнула актриса.
Иллюстрация к сказке “Лиса и журавль”. Автор: Николай Веселов/Русский театр
Чтобы поучаствовать в акции, нужно выбрать наиболее понравившуюся сказку из списка и создать к ней четрые-шесть иллюстраций. Свои работы можно присылать в личном сообщении на странице театра в Facebook. Сотрудники театра выберут соответствующие всем условиям рисунки и создадут видеосказку. Прочтет сказку актриса театра Марина Малова под музыку Александра Жеделёва.
Список сказок: “Маша и медведь”, “Сивка-Бурка”, “Три медведя”, “По щучьему велению”, “Баба-яга”, “Сестрица Алёнушка и братец Иванушка”, “Лиса и тетерев”, “Петушок и бобовое зернышко”, “Заяц хвастун”, “Хрустальная гора”, “Зимовье зверей”, “Царевна Несмеяна”, “Диво дивное, чудо чудное”, “Серебряное блюдечко и наливное яблочко”.
Две сказки с иллюстрациями детей уже вышли: сказку про “Лису и журавля” проиллюстрировал 8-летний Николашка Веселов, а “Курочку Рябу” – 4-летняя Миланочка Гетман.
Кроме того, на YouTube-канале театра можно посмотреть спектакли, которые были давно сняты и были многоими любимы. Например, не так давно показывали постановки “Эти свободные бабочки” и “Костюмир”.
К статье добавлено интервью из программы “Кофе+”.
Сказка на ночь про хомяка Жору. Читать и слушать
Хомяк Жора – едок знатный. Покушать – это его страсть. Так случилось, что однажды еда исчезла. Кто посмел тронуть чужую еду?..
Слушать сказку (3мин38сек)
Сказка на ночь про хомяка Жору
Автор: Ирис Ревю
Жил-был хомяк, и звали его Жора. Больше всего он любил хомячить, то есть уплетать за обе щеки какую-нибудь пищу. Он ложился спать рано, но часа через два просыпался и… снова что-то ел.
Однажды Жора с вечера приготовил недалеко от дома кучу еды. Он ее не съел, так как был чрезвычайно сыт.
— Завтра все это скушаю на завтрак, — решил хомяк.
Но это сделать ему не удалось. Наутро еды не оказалось.
— Кто съел мои припасы? – возмутился Жора.
— Кто, кто, — откликнулась сорока Лиана, — медведь, наверно, съел. Ты, хомяк Жора, смелый или нет? Иди к косолапому в берлогу, да крикни ему в самое ухо: «Ты съел мою еду?» Вот заодно и узнаем, во-первых, смелый ты или нет, а, во-вторых, кто же действительно съел твою еду.
Собрался хомяк в путь-дорогу, в медвежью берлогу. Приходит, видит, медведь спит. Он как гаркнет ему прямо в ухо:
— Это ты, медведь, мою еду съел?
Вскочил медведь, бежит куда-то, как ошпаренный. Не может понять косолапый, что случилось, кто его так напугал.
А сорока над ними летает, да посмеивается. Наконец медведь увидел хомяка:
— Это ты мой сон потревожил? Да я сейчас тебя одной левой уложу. О какой еде ты говорил?
— Около моего дома была куча еды. Она исчезла. Сорока Лиана сказала, что это ты, скорее всего, ее съел.
— Не ел я твоей еды, — загремел медведь, — а сейчас я с тобой расправлюсь за то, что посмел побеспокоить меня.
Тут сорока поняла, что дело плохо, и быстренько слетала к Бабе-Яге за сапогами-скороходами. Она кинула их хомяку, тот надел и убежал от медведя. Он мчался, не останавливаясь, до самого своего дома. Вскоре туда прилетела сорока.
— Давай сапоги, я верну их Бабе-Яге. А ты, Жора, смелый. Молодец! Не испугался медведя! Только кто же все-таки съел твою еду?
Вскоре все выяснилось.
Эту еду схомячил… кто бы вы думали? Другой хомяк. А как узнали об этом? Сестра сороки сказала.
— Подальше положишь, поближе возьмешь, — сказала сорока Лиана Жоре. – В следующий раз еду убирай подальше, а то век будешь голодным ходить.
Что оставалось делать Жоре? Только согласиться…
Спокойной ночи!
ЛИС И ЧЕРНАЯ ПТИЦА – Русские сказки – Картинки
Лиса шла по лесу и упала в глубокую нору.И там он сидел и сидел, пока вдруг не почувствовал голод.
Он начал оглядываться, но ничего не увидел. Затем он посмотрел вверх и увидел на дереве над ним дрозда, плетущего свое гнездо, и сказал: «Мистер. Блэкберд, мистер Блэкберд, что вы делаете? »
И черный дрозд ответил: «Я гнездо свое сплетаю».
«Зачем ты гнездо свое вьешь?» – спросила лиса.
«Чтобы вырастить своих детей», – ответил черный дрозд.
«Но я собираюсь съесть ваших детей», – сказал лис.
«Не ешь моих детей», – ответил дрозд.
«Ну что ж, накорми меня, я голоден», – сказал лис.
Тут дрозд забеспокоился и забеспокоился: чем ему кормить лису?
Тогда он улетел в деревню и принес лисе цыпленка.
И лиса съела цыпленка, и немного погодя сказал:
«Mr. Блэкберд, мистер Блэкберд, вы меня накормили, не так ли?
И ответил черный дрозд:
«Да.«Ну что ж, – сказал лис, – дай мне выпить!»
При этом дрозд забеспокоился и забеспокоился: как ему налить лисе?
Тогда он улетел в деревню и принес лисице ведро воды.
И лисица напилась, и немного погодя сказал:
«Mr. Блэкберд, мистер Блэкберд, вы меня накормили, не так ли?
И ответил черный дрозд:
«Да». «И ты принес мне выпить?»
«Да.«Ну что ж, – сказала лиса, – поди и вытащи меня из норы!»
При этом дрозд забеспокоился и забеспокоился: как ему вытащить лису из норы?
Потом стал собирать в лесу палки и стал кидать их в нору.
И он бросал их и бросал, пока не заполнил яму.
И лиса полезла на палки и вылезла из норы.
И когда он вылез, то лег прямо под деревом.
И там он лежал и лежал, и сказал черному дрозду:
«Послушайте, вы меня накормили, правда, мистер Блэкберд?»
И ответил черный дрозд.
«Да».
«И ты принес мне выпить?»
«Да».
«И ты вытащил меня из ямы?»
«Да».
«Ну что ж, – сказал лис, – а теперь рассмеши меня!»
Тут дрозд забеспокоился и забеспокоился: как ему рассмешить лису? Наконец он сказал: «Хорошо, я вам скажу, что буду делать.”
«Я прилечу в деревню, а ты побежишь за мной».
И они согласились сделать это, и черный дрозд улетел в деревню и сел на воротах богатого крестьянского дома, а лисица прилегла под воротами.
Потом запел черный дрозд:
«Госпожа, госпожа, принесите кусок жира!
Госпожа, Госпожа, принесите кусок жира! »
И сказал лис:
“Ничего страшного, давай снова!”
Итак, дрозд снова начался:
«Госпожа, госпожа, принесите кусок жира!
Госпожа, Госпожа, принесите кусок жира! »
Вдруг из-под ворот собака сердито сказала:
«Вау-вау!» и лис бросился к нему по пятам и прыгнул в лес так быстро, как только мог!
БОЛЬШЕ RUSSIAN PICTURE TALES
ВАЛЕРИ КЕРРИК
ПЕРЕВОД НЕВИЛЛ ФОРБЕС
НЬЮ-ЙОРК
ФРЕДЕРИК А.STOKES COMPANY
ИЗДАТЕЛИ
Frederick A. Stokes Company, 1914
Сказка из России – Фотографии Фрэнка Херфорта
Немецкий фотограф Фрэнк Херфорт более десяти лет фотографировал внутренности различных общественных пространств по всей России – пространств, которые, кстати, лишены публики. По профессии архитектурный фотограф, Херфорт отдает дань уважения старомодному декору Stainlist, который до сих пор используется во многих русских интерьерах.Тем не менее, работы Герфорта привносят современный поворот, кажущийся привнесенным извне, который устраняет маркеры времени или контекста и убеждает зрителя создавать собственное повествование.
Предыдущая работа Херфорта, «Имперская помпа» (выбранная в качестве финалиста конкурса LensCulture Visual Storytelling Awards 2014), показывает другую сторону России – гиперсовременную местность, которая может похвастаться устрашающими небоскребами и авангардным мышлением. Бурно развивающийся современный внешний мир усиливает тревожное чувство, которое охватывает зрителя, когда мы становимся свидетелями явного недоумения – и изоляции – людей в «Русских сказках».Похоже, что они ищут убежища от надвигающейся модернизации в утешительных, устаревших пережитках прошлого.
Сюрреалистическая эстетика отрицает журналистский факт, но Герфорт успешно передает смущение, которое разделяют представители широкой общественности России. Более того, он концептуально демонстрирует психологическое воздействие окружающей среды на своих обитателей.
– Франческа Кронан
LC: Вы хотели, чтобы устаревшие, запущенные интерьеры «Русских сказок» контрастировали с ультрасовременными, архитектурно превосходными экстерьерами, показанными в вашем предыдущем проекте «Императорская помпа»?
FH: Россия, особенно Москва, сейчас переживает особенно сильное модернизационное движение.Мне этот город кажется намного более развитым, чем другие европейские столицы. Например, за лето отремонтировали все улицы по всему городу. За 3 месяца Москва была полностью реконструирована. И все же иногда все это кажется фасадом. Всего несколько дней назад я был в нескольких домах на Тверской улице, одном из самых известных районов Москвы, но когда я вошел внутрь, дома часто были пусты и лишены жизни. Они были как дома прямо из России 1950-х годов. Внутренняя жизнь часто полностью отличается от внешнего вида.
Эти две серии действительно дополняют друг друга, но «Императорская помпа» имеет другую тему – новые небоскребы, построенные после распада Советского Союза. «Русские сказки», напротив, фокусируются на том, что я не могу описать. Когда я начинал проект, еще в 2005 году, он был про залы ожидания и общественные места в Москве. Тем не менее, за последнее десятилетие работа изменилась; Я постепенно стремился стереть любые указания контекста, времени или места во время съемки. Мой стиль вдохновлен как сталинской архитектурой, так и современным миром, но на самом деле это не о России.С другой стороны, возможно, это , очень похоже на о России. Никакой конкретной политической позиции: это сборник отдельных фантастических историй.
Слон I, 2005. Русские сказки. © Фрэнк Херфорт, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.
LC: В ваших фотографиях присутствует сильный сюрреалистический элемент – например, слон в зале ожидания. Можете ли вы обсудить влияние сюрреализма на вашу работу?
FH: Я фотографирую настоящие, неизмененные сцены – никогда ничего не инсценировано – но всегда стараюсь привлечь сюрреалистические элементы.Мой глаз ищет непонятные ситуации, моменты, когда вы не можете понять, что происходит. Я стремлюсь создавать загадочные образы из абстрактных обстоятельств.
Журналистская фотография представляет ситуации такими конкретными, определенными способами. Все хотят, чтобы все было ясно, они хотят точно знать, что происходит, и тем не менее, вы всегда можете видеть вещи по-другому. Если вы просто немного повернетесь, если вы просто немного измените свою перспективу, изображение может превратиться во что-то совершенно другое.
LC: Вы так цените симметрию и дизайн – все идеально выровнено. Это довольно убедительный визуальный прием, потому что он почти нормализует причудливые элементы в ваших изображениях. Можете ли вы обсудить, как вы используете симметрию и насколько она преднамеренная?
FH: Я беру каждый снимок со штатива и тщательно выстраиваю композицию каждого элемента на снимке. Я выполняю много архитектурных и интерьерных заданий, поэтому на эту методическую процедуру, вероятно, повлияли эти комиссии.Тем не менее, я всегда снимаю медленно, продуманно.
Также важно уделять достаточно времени каждому месту. Если вы долго ждете в одном месте, вы в конечном итоге становитесь частью интерьера – люди перестают обращать на вас внимание.
Стать невидимым – это традиционный фотографический прием, который очень важен для моей работы. Иногда на создание одного снимка уходит 3 часа.
LC: Проект снят на пленку?
FH: Частично – свои первые снимки я делал на широкоформатную камеру 4×5 и Hasselblad 6×6.Моя последняя работа была сделана архитектурной камерой среднего формата, но с цифровой задней панелью. Снимать на пленку стало очень дорого, но я хотел сохранить глубину и цветовую гамму, которые предлагает широкоформатный. Цифровая задняя панель дает мне больше свободы. Сегодня я чувствую себя комфортно, снимая в цифровом формате, но потребовалось много лет, чтобы найти то, что работает. Это действительно другая среда!
Здания министерств, Астана, Казахстан, 2012. Русские сказки. © Фрэнк Херфорт, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.
LC: Ваши изображения общественных мест часто лишены людей, и в целом кадры кажутся скудными и изолированными. Возникает чувство замешательства – ваши объекты выглядят неуместно в своей среде. Вы можете это обсудить?
FH: Я начал этот проект с целью фотографировать общественные места в России, но быстро заметил, что на станциях метро, в залах ожидания и других общественных местах не хватало «публики!». Их просто не заселили. В результате я заинтересовался придавать большое значение интерьеру.Эти места остались бы неузнаваемыми, если бы кадры были переполнены.
Таким образом, люди, которых я фотографирую, не связаны с местами, в которых они обитают. Похоже, они попали на место происшествия.
Сновидения. Русские сказки. © Фрэнк Херфорт, победитель конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016.
LC: Что происходит на фотографии под названием «Мечтаете?» [вверху] Это поразительное изображение…
FH: Я был на задании для немецкого журнала, и мы посетили школу для мальчиков, которые решили продолжить карьеру в качестве полицейских.Они живут, учатся, тренируются, тренируются и получают образование в большом кампусе. Нам провели экскурсию и показали эти психологические кабинеты. Женщина, которая следит за психическим здоровьем мальчиков, рассказала об аудиовизуальной терапии, которую предлагает школа. Я попросил сфотографировать мальчиков, получающих лечение. Это комната для отдыха – выключают свет и играют музыку. Есть световая панель, на которой они могут выбирать расслабляющие изображения. Это было что-то вроде психоделического; больше похоже на берлинскую вечеринку, чем на военную базу!
– Фрэнк Херфорт, интервью с Франческой Кронан.
Примечание редактора: Этот проект был признан жюри конкурса LensCulture Emerging Talent Awards 2016 – не пропустите работы всех 50 выдающихся международных талантов!
Если вам понравилась эта статья, вам также может понравиться одна из этих предыдущих функций: Дни ночи / Ночи дня , великолепный сериал Елены Чернышовой, снятый в самом северном городе мира; Дни меланхолии , поразительные портреты геев, живущих в России, где 74% граждан считают, что гомосексуалы не должны приниматься обществом; и 7 комнат , проект, в котором рассказывается о семи молодых людях из России, застрявших между советским менталитетом и новой эпохой Путина.
Русские детские сказки и сказки »KidsTravelBooks
Всем известно, что важная часть познания другой культуры – это рассказы. Найдите время, чтобы узнать, что и почему эти истории передаются из поколения в поколение. Это большая часть из российских детских книг . Итак, устраивайтесь и приготовьтесь выучить русских детских сказок и сказок .
(очень) краткая история русских рассказов
Самые ранние сказки России были основаны на языческих верованиях древних славян.Они сосредоточили внимание на важности сельского хозяйства и осадков. Женщины также были основными игроками.
Когда в Россию пришло христианство, все изменилось. Христианство набирало популярность, но многие идеалы прямо или косвенно сосуществовали с языческими аналогами.
Эти истории подвергались тщательной проверке в советское время. Им угрожали увольнением. Однако, как только было принято решение, что они по-прежнему имеют ценность, все еще было опасение, что «плохие» истории просочатся.Правительственные учреждения пытались этому помешать. Одновременно с этим в Советском Союзе росло повествование. Истории использовались для пропаганды патриотизма. Правительство использовало идею «нового советского человека» как героев, которым граждане должны стараться подражать.
Многие из новых историй, появившихся в то время, умерли вместе со Сталиным.
Источник: https://en.wikipedia.org/wiki/Folklore_of_Russia
Важные русские и их влияние на истории российских детей
Александр Афансьев: Вдохновленный братьями Гримм
Александр Афансьев сделал с русскими сказками то же, что братья Гримм сделали с немецкими сказками.С 1855-1867 гг. Он собрал и опубликовал более 600 русских рассказов.
Его работа очень подробна и организована. Он предоставил больше информации об историях, которые он собрал, чем братья Гримм. Например, он отмечал место происхождения, когда мог, и редактировал различные сказки, которые другие могли посчитать одной историей.
Источник: https://en.wikipedia.org/wiki/Alexander_Afanasyev
Максим Горький: Спасенные русские сказки
В начале существования Советского Союза русские сказки не интересовали вождей.Они чувствовали, что сказки идут вразрез с коммунистическими идеалами. Максим Горький убедил их в обратном. Он не только сохранил эти старые истории, но и в результате возродил интерес к рассказыванию историй. Новые сказки служили примером коммунистической морали и способствовали распространению советской пропаганды.
Источник: https://fairytalez.com/region/russian/
Повторяющиеся персонажи детских сказок и русских сказок
В русских сказках повествование протекает несколько иначе.В этих историях вы не найдете сказки о Золушке, одной о Белоснежке, одной о Рапунцель. Вместо этого особый состав персонажей повторяется снова и снова почти в каждой истории, выполняя разные действия и страдая от разных горестей, но оставаясь неизменными. Иван-дурак. Елена Яркая. Баба Яга. Василиса Храбрая. Кощей Бессмертный ».
– Кэтрин М. Валенте
Баба Яга
В зависимости от сюжета Баба Яга либо ведьма, либо помогает герою.Она появляется во многих историях.
Кикимора
Кикимора – злой дух, который выглядит по-разному в зависимости от того, кто его супруг.
Иван-дурак
Он самый молодой из крестьянской семьи. Никто не воспринимает его всерьез.
О других популярных персонажах русских рассказов можно прочитать здесь.
Книга русских сказок Александра Афанасьева
Хотя онлайн-версии великолепны, не исключайте, что это настоящая книга.Вот одна из его рассказов на английском языке.
В эту книгу вошли следующие рассказы:
- Василиса Прекрасная
- Мария Моревна
- Перо сокола Финиста
- Лягушка-царевна
- Цесаревич Иван, Жар-птица и Серый волк
Другие русские детские сказки
Ниже вы найдете несколько детских рассказов. Василиса Прекрасная и Баба Яга , Сказка о жар-птице , Царевна-лягушка , Бабушка Баба Яга и Сказки русских и других славян .
Читать русские сказки
Вы хотите присоединиться к другим семьям единомышленников, которые заинтересованы в изучении других культур через книги и путешествия? Присоединяйтесь к нашей группе в Facebook. Я ежедневно утверждаю новых участников. Он еще маленький, но растет.
Я знаю человека, которому бы это понравилось!
Нравится:
Нравится Загрузка …
Связанные
Психоанализ и русские народные сказки: неразгаданные рисунки Александры Цукерман
Очевидно чуждые залитой солнцем урбанистикой Тель-Авива рисунки Александры Цукерман на выставке «Что пила луна» населяют залитые лунным светом леса, деревянные хижины, медведей, волков. , лошади, кролики, козы и радостные зловещие эротические явления.В галерее висело двадцать рисунков разного размера, обрамленных черным деревом. Рисунки темной сепией передают фантастические образы, напоминающие русские иллюстрации, народное искусство и орнаменты, а также собственные детские воспоминания художницы о ее семейной даче в России в конце 1980-х годов.
Фигуры, населяющие рисунки Цукермана, происходят из европейского архетипического космоса, созданного из старинных народных произведений и сказок, а также их более поздних психоаналитических интерпретаций, сочетающих очаровательную сладость с жуткостью.Несколько мотивов снова появляются в ее работах в различных, противоречивых ролях, которые служат закодированными знаками в подобном сновидению синтаксисе. Часы выглядят как дом, безобидный медведь кажется устрашающим и сильным, девушку насилует черный конь: на одном изображении она лежит под темным чудовищем, а на другом – на кровати, ее раздвинув ноги, наблюдая за танцем обезьяны.
Принимая точку зрения ребенка, для которого воображение компенсирует неразборчивое, избыток желания или невыносимый страх, рисунки Цукермана неоднократно побуждают увидеть то, что скрывается за закрытыми дверями, стенами или окнами с ставнями.Они изображают акты подглядывания за тем, что запрещено или неприемлемо, точно так же, как они кажутся продуктом такого взгляда. В ее работах двери, окна и орнаментированные рамы служат дополнительными обрамляющими устройствами, подразумевая состояние рисунка как изображения, четко отделенного от внешней стороны и удерживаемого рамкой.
В Smoke (все работы 2012 г.) три женщины, похожие на русских матрешек, закутаны в плащи и собрались у костра посреди леса.Над их головами светится белая луна. Лица и руки женщин, а также дым, поднимающийся от огня и завивающийся к краю рисунка, разделяют незаполненную белизну с луной. Эти поверхности остались нетронутыми художником, распутывая его кропотливую рисовальную работу. Цукерман систематически повторяет эту технику во всех своих работах; более темные поверхности состоят из плотно нарисованных линий, в то время как более светлые поверхности фактически представляют собой разрывы, обнажающие бумагу как поверхность. В фигурах Медведи, смотрящие через отверстие и Замочная скважина , отверстие замочной скважины остается невычерченным, изображая пустое пространство, к которому естественным образом привлекается взгляд зрителя.Он уводит наш взгляд «внутрь», а просто переводит его на пустую поверхность бумаги.
Действительно, положительные и отрицательные «дыры» неоднократно появляются на рисунках Цукермана, выступая как в качестве проколов на изображении, так и в качестве отверстий. Два больших рисунка, висевших в углу галереи лицом друг к другу, проясняли инверсии Цукермана. Отверстие изображает черное прямоугольное отверстие в земле и бледную луну, а Две горы с пещерой показывает гору, пронизанную круглой черной пещерой, которая выглядит как обнаженная женщина, раздвинувшая ноги.
Все отношения между вещами – солнцем и луной, мужчиной и женщиной, человеком и животным – измеряются здесь через инверсии и движимы желанием нарушить установленные иерархии. Несмотря на то, что ее рисунки выглядят как гравюры, сделанные в процессе надрезания путем уменьшения или вычитания материала, рисунки Цукерман на самом деле созданы в процессе поэтапного наложения слоев. То, что кажется появившимся, на самом деле отступает; тому, кому кажется, что он обладает властью, также угрожает кастрация.Статус луны как отражающего объекта, всегда соответствующего солнцу, отражается в фигуре бледной девушки, которая изображена в фильмах «Что видела луна» в качестве главного героя. Ее невозможно представить без ее дополнительного перевернутого двойника – невидимого держателя силы, чью потенцию она, по-видимому, стремится оспорить.
На рисунке, сделанном самым известным пациентом Зигмунда Фрейда, Сергеем Панкееффом, также известным как «Человек-волк», который стал каноническим в истории психоанализа и искусства, изображен кошмар четырехлетнего ребенка. нарисованными линиями.На нем изображены шесть белых волков, сидящих на семи голых ветвях дерева и молча смотрящих на мальчика, окно которого только что распахнуло ветром. Фрейд, археолог-лингвист, ходил туда-сюда во времени, чтобы восстановить отношения между зрением, памятью и языком (знаками). Образ, как и сон, без промежутков, каждая деталь ведет к слову, работа сновидения сконфигурирована как функциональная, значимая деятельность. По словам Фрейда, кошмар Человека-волка открывает ребенку то, что он видел несколько лет назад, но не мог понять, сцену, которая стала катализатором фобий, преследовавших его во взрослом возрасте.Белые волки на дереве были точно перевернутым кодом для “ первичной сцены ”, свидетелем которой был ребенок (их неподвижность, например, означает, согласно Фрейду, чрезмерное движение) – его воспоминания о пробуждении, чтобы увидеть его родители занимаются любовью.
Работы Цукермана в фильме «Что видела луна» разделяют культурное наследие России со знаменитым этюдом. Оба дышат одним и тем же воздухом народных сказок, в которых волки охотятся на молодых ягнят, портные рубят волкам хвосты, а охотники, фермеры, медведи и птицы обитают посреди темных лесов (как видно на рисунках Цукермана Собаки, лающие на белку , Князь яйца , Шторм и Дым ).
Более того, они тоже развиваются вокруг тайны ужаса и привлекательности, чего-то, что можно увидеть, но также непостижимо. Однако ее образы не поддаются смысловому восстановлению смысла. Их синтаксис – это система, не имеющая дешифрируемого или конкретного функционального результата. Первичные сцены здесь остаются непрозрачными и неразрешенными.
Аленушка (Русские народные сказки)
Легкий краевой износ. 1989 Большой твердый переплет. Сборник русских народных сказок с сопровождающими иллюстрациями.
Название: Аленушка
Автор: Айзекс, Бернар
Номер ISBN: 5050024587
ISBN-13: 9785050024589
Место нахождения: Москва, Прогресс Издательство: 1989
Переплет: Большой твердый переплет
Состояние книги: Очень хорошее
Состояние куртки: Без куртки – обложка с рисунком
Категории: Фольклор и мифология, Басни и сказки
Номер продавца: 2305668
Ключевые слова: фольклорные сказки русские
Мир русских народных сказок Кандинского
Василий Кандинский в основном связан с Der Blaue Reiter – международной группой художников-авангардистов из Мюнхена, которые считали, что искусство может спасти человечество.Однако до того, как этот родившийся в России художник стал лидером и главным теоретиком группы, которая тянула живопись к абстракции, он рисовал в удивительно ярком стиле под влиянием пуантилизма Сёра и фовизма Матисса. Более того, красочные миры его полотен были погружены в воздушную атмосферу русских народных сказок, которые мне кажутся очень зимними и волшебными.
Мир русских народных сказок Кандинского: Василий Кандинский, Пара верхом, 1906, Галерея Ленбаххаус, Мюнхен, Германия.
Ровно сегодня, 150 лет назад, в Москве родился Василий Кандинский. В честь круглого юбилея 20 декабря 2016 года в ГМИИ им. А.С. Пушкина откроется новая выставка, посвященная художнику. В него войдут небольшие акварели, рисунки и картины на стекле, созданные в 1915-1920 годах, когда Кандинский вернулся в Россию, вынужденный покинуть Германию после начала Первой мировой войны.
Мир русских народных сказок Кандинского: Василий Кандинский, Зимний пейзаж, 1909, Эрмитаж, Санкт-Петербург, Россия.
Кандинский был очень талантливым писателем, и его самая важная работа, повлиявшая на развитие искусства, называлась: «О духовном в искусстве», которую он опубликовал в 1912 году. Одна из самых важных цитат из этой книги, которая синтезирует его идеи о роль искусства и художников идет: Цвет – средство прямого воздействия на душу. Цвет – клавиатура, глаза – молотки, душа – пианино с множеством струн. Художник – это руки, которые целенаправленно играют, касаясь той или иной клавиши, чтобы вызвать колебания в Душе.
Мир русских народных сказок Кандинского: Василий Кандинский, Невеста, Русская красавица, 1903, Галерея Ленбаххаус, Мюнхен, Германия.
В 1918 году он сказал: Прислушайтесь к музыке, откройте глаза на живопись и … перестаньте думать! Просто спросите себя, позволила ли вам работа «пройти» в ранее неизвестный мир. Если “да”, чего еще вы хотите?
Мир русских сказок Кандинского: Василий Кандинский, Корабль, 1918, частное собрание.
Эта увлекательная работа выполнена в народной баварской технике перевернутой масляной живописи на стекле – hinterglasmalerei .
Заставить ребенка быстро и сладко заснуть – иногда задача не из легких. И тут на помощь мамам и папам приходят ритуалы в целом и чтение книг на ночь в частности. Но что выбрать из многообразия книг, которые не возбудят детскую фантазию, а, наоборот, помогут ему успокоиться и заснуть. Выбираем из лучших!
Почему ты не спишь?
М. Уоделл
В 2013 году газета «The Times» (Лондон) назвала эту книгу «самой совершенной детской иллюстрированной книгой, которая была написана когда-либо». Эта книга, уже ставшая классикой «засыпательных» книг, сама подобна самой сладкой колыбельной. Добрую и трогательную историю взаимоотношений взрослого и малыша великолепно иллюстрируют акварельные рисунки художницы Барбары Ферт, за которые она получила медаль Кейт Гринуэй – самую престижную в Великобритании награду для иллюстраторов.
Колыбельная книга
А. Усачев
Стихи из «Колыбельной книги» не только «засыпательные», но и просто хорошие. Глубоко лиричные, настраивающие на единый – славный лад, взрослых и детей, они нравятся и тем, и другим, трогая сердца искренностью и добротой и немного печалью.
Кролик (слоненок), который хочет уснуть
Карл-Йохан Форссен Эрлин
Это серия из двух книжек, которые созданы исключительно для того, чтобы помочь маленьким детям уснуть. Автор книги – шведский психолог, и в этой книге он использует специальные психологические приемы, направленные на расслабление ума. В обеих история главный герой отправляется через волшебный сонный лес в свою кроватку. На пути ему встречаются разные герои, которые помогают ему уснуть. Смотрите, не засните сами, пока читаете.
Стройка, баюшки-баю
Ринкер Даски
Совершенно гениальная книга. Не зря же она в Штатах уже почти три года -безоговорочный лидер продаж. Почему эта книга хороша? А тут и машинки, И игра, и засыпалки, и очень приятные иллюстрации. Такой коктейль не может не влюбить в себя самых маленьких слушателей.
Чудный поезд мчится в сон
Ринкер Даски
Чудесные стихи о паровозе сновидений. Полярные медведи, обезьяны и черепахи, слоны и жирафы помогают загрузить его вагоны необычными грузами, а потом отправляются на нем в сладкий сон.
Сонные сказки
Гурина, Шкурина, Славицкий
В этой книге собраны особые психологические сказки современных авторов, которые помогут родителям уложить ребенка спать без слез и капризов. Тихие, медитативные истории успокоят самого разбуянившегося ребенка. А сказки, в которых главные герои, подобно малышу, отказываются спать, научат, что всему есть свое время, и что сон может быть очень приятным и интересным.
Сказки тысячи и одной ночи. Золотые сказки
Трудно сказать, что больше привлекает в “Сказках тысячи и одной ночи” – яркие картины жизни арабского Востока, рассказы о доблестных героях Багдада и Каира или увлекательные описания пустынных земель и роскошных дворцов. Эта книга откроет перед ребенком новый мир, чудесный и неповторимый. Познакомит его с Синдбадом-мореходом, Аладдином и другими персонажами увлекательных и поучительных “Сказок тысячи и одной ночи”, которых в книге В этой книге более 50.
Пока ты спишь…
Джон Батлер
Книжка рассказывает о том, чем занимаются разные животные, пока малыш спит. Для возраста 1-2 лет идеальна. Маме понравятся иллюстрации к книге, а ребенку цифры на каждой страничке. Хорошее соотношение цены и качества.
Ходит сон по сеничкам… Колыбельные
Во-первых, это сборник редких, по-настоящему старых колыбельных песен. Во-вторых, приятная мелованная бумага. И, в-третьих, достаточно интересные, разноплановые иллюстрации, выполненные Васнецовой Елизаветой Юрьевной, дочерью народного художника РСФСР Юрия Алексеевича Васнецова. Для нее очень характерно желание щедро украсить книгу, сделать ее нарядной и привлекательной, доброй и задушевной. Особенно органично сочетается манера рисования Елизаветы Юрьевны Васнецовой с заветным словом русской колыбельной песни, материнским словом любви и ласки, обращенным к маленькому человеку, только пришедшему в мир.
Тс-тс-тс… Сонная книжка
Иль Сунг На
Кто как спит – вот вопрос. Птицы на ветках спят – и не падают. Рыбы в воде видят сны – и не тонут. А жирафы, вот смешные, прямо стоя спят. И как они только не свалятся во сне! Каждый спит, как умеет, и сны у всех разные. О чём мечтают звери и птицы ночью? Давай послушаем! Перевод и адаптация текста выполнен известным переводчиком и автором книг для детей и взрослых Мариной Аромштам. А автор и иллюстратор Иль Сунг На был удостоен награды в престижном конкурсе British Book Design and Production Awards в секции “Детская книга”, в этом же году был номинирован на конкурс молодых иллюстраторов Британии Best New Illustrator Awards.
Какие сказки читать на ночь ребенку?
Не каждое, даже самое талантливое детское произведение подойдет для чтения перед сном. Что такое сказка на ночь? В первую очередь, это нежное, убаюкивающее пожелание спокойной ночи. Значит, она должна быть умиротворяющей и не слишком насыщенной событиями, будоражащими воображение.
Если вы будете читать что-то динамичное, очень велик риск отвлечь ребенка от сна. Спокойными и нежными должны быть и картинки в сказке на ночь. Следующее желательное качество вечерней сказки – ее доброта. В комфортной, душевной обстановке, которую создает такая сказка, малышу проще расслабиться и заснуть. Уменьшается вероятность увидеть страшный сон.
После доброй сказки и сны будут волшебными. Обратите внимание на длину сказки, которую вы планируете прочитать. В среднем, малыши до трех лет могут с интересом слушать и рассматривать картинки в книге до 10 минут, дети трех-пяти лет – около 15-20 минут. Хотя, конечно, все дети разные, и ориентироваться стоит именно на потребности своего ребенка.
И еще несколько советов, касающихся чтения книг на ночь:
- Читайте с удовольствием, а не потому, что «надо».
- Не заставляйте малыша слушать чтение, если он не хочет.
- Читать для ребенка стоит обоим родителям – как маме, так и папе. Это предотвращает «перекосы» в отношениях ребенка с близкими.
- Читайте тихо, медленно, спокойно, но выразительно. Не забывайте, что ваш голос создает настроение, мысли и образы в голове малыша.
Заметьте: прослушивание аудиокниг не заменит живое, полноценное чтение книг мамой или папой.
Книги для детей 6-7 лет: 30 лучших
В 6-7 лет наступает младший школьный возраст. Ребенок этого возраста уже способен воспринимать достаточно сложную и серьезную литературу, читать целые серии книг, например, «Хроники Нарнии». В приоритете по-прежнему остаются сказочные книги с интересным и динамичным сюжетом.
Ребенок 6-7 лет часто может сам выбирать, что читать и стоит поддержать выбор, если он не кажется вам совсем неподходящим по возрасту. Для того, чтобы найти книгу для ребенка 6-7 лет важно опираться именно на его кругозор и интересы.
То, что знает ребенок, живущий в деревне, может оказаться трудным и неблизким ребенку, который живет в городе. При этом расширять кругозор дошкольника, показать ему, что в других странах и городах могут жить люди, непохожие на него, но они так же достойны уважения и принятия — тоже надо.
Главное, найти баланс между обучающей литературой и развлекательной, которую тоже не стоит упускать из виду, чтобы привить ребенку любовь и интерес к чтению.
Как читать с ребенком в 6-7 лет
- До 6-7 лет ребенку чаще всего читает мама. Если же ребенок уже сам учится читать, лучше, если он будет делать это вслух. Кроме развития актерских способностей и речи, это поможет ребенку приучиться к самостоятельному чтению и лучше представить и запомнить сюжет истории.
- Развить творческие способности при чтении стихов поможет метод, при которым вы закрываете последнюю строчку стихотворения и предлагаете ребенку придумать свой вариант. Потом можно познакомиться и с тем, что сочинил автор. Это касается и прозы. Ребенку будет интересно вообразить свой вариант развития событий.
- Обсуждайте с ребенком прочитанное, постарайтесь ответить на все, даже самые непростые вопросы. Интересуйтесь, все ли ребенку понятно? Хочет ли он поговорить с вами или обдумать прочитанное?
- Обратите внимание на детские энциклопедии. Это поможет расширить кругозор ребенка и его знания о мире.
- Читайте вместе книги, которые были экранизированы, чтобы потом посмотреть фильм по книге. Это сближает и будет очень интересно дошкольнику. Не стоит делать это в обратном порядке. После просмотра фильма читать книгу большинству детей уже неинтересно.
30 лучших книг для детей 6-7 лет
- Аксаков С. «Аленький цветочек»
- Алешковский Юз «Кыш и Два портфеля», «Кыш и я в Крыму»
- Александрова Г. «Домовенок Кузька и волшебные вещи» (с продолжениями)
- Афанасьев А.Сказки
- Бажов П. «Малахитовая шкатулка», «Уральские сказы», «Серебряное копытце»
- Бианки В.
«Лесная газета», «Синичкин календарь»
- Булычев Кир «Приключения Алисы»
- Велтистов Е. «Приключения Электроника», «Гум-Гам», «Миллион и один день каникул»
- Волков А. «Волшебник Изумрудного города»
- Гайдар А. «Голубая чашка», «Чук и Гек»
- Гераскина Л. «В стране невыученных уроков»
- Голявкин В.
«Мой добрый папа», «Арфа и бокс», «Как я сидел под партой», Рассказы
- Гор Геннадий «Мальчик»
- Грабовский Ян «Муха с капризами»
- Григорович «Гуттаперчевый мальчик»
- Грэм Кеннет «Ветер в ивах»
- Дарелл Дж. «Зоопарк в моем багаже», «Земля шорохов», «Говорящий сверток», «Гончие Бафута»
- д’Эрвильи Э.
«Приключения доисторического мальчика»
- Зальтен Ф. «Бэмби»
- Керн Людвиг Ежи «Фердинанд Великолепный»
- Киплинг Р. «Маугли», «Маленькие истории»
- Коллоди К. «Пиноккио»
- Крюс Дж.
«Тим Талер, или Проданный смех», «Мой прадедушка, герои и я», «Колдун в чернильнице»
- Кэрролл Льюис «Алиса в стране чудес», «Алиса в Зазеркалье»
- Лагерлеф Сельма «Чудесное путешествие Нильса»
- Линдгрен Астрид «Братья Львиное Сердце», «Пэппи длинный чулок»
- Лобату Монтейру «Орден Желтого Дятла»
- Лобе Мира; Ферра-Микура «Бабушка на яблоне»
- Лофтинг Хью «Приключения Джона Дулиттла», «Цирк Джона Дулиттла»
- Льюис Клайв «Хроники Нарнии»
- Пять книг для зимнего чтения с детьми
- 10 книг для семейного чтения летом
Поскольку вы здесь…
… у нас есть небольшая просьба. Статьи и материалы часто меняют жизни людей – обеспечивается доступ к лекарствам, дети-сироты обретают семьи, пересматриваются судебные дела, находятся ответы на сложные вопросы.
Правмир работает уже 16 лет – благодаря пожертвованиям читателей. Чтобы делать качественные материалы нужно оплачивать работу журналистов, фотографов, редакторов. Нам не обойтись без вашей помощи и поддержки.
Пожалуйста, поддержите Правмир, подпишитесь на регулярное пожертвование. 50, 100, 200 рублей – чтобы Правмир продолжался. А мы обещаем не сбавлять оборотов!
Подписывайтесь на канал Правмира в Yandex.Zen
Топ-10 сказок детям на ночь. Какие сказки прочитать ребенку ночью?
Детский возраст — это тот период жизни, когда ребенок не только верит в различные чудеса, но и ждет их. Сказка является форматом выдуманного взрослыми рассказа, под который ребенок, засыпая, формирует в своих мыслях образы различных сказочных героев: добрых и злых, красивых и уродливых, смешных и грустных.
Наиболее популярные сказки
У каждого народа есть свой пример рассказа, где в качестве главных персонажей могут быть свои, национальные герои, которые не только добрые и красивые, но и честные и готовые прийти на помощь.
Некоторые из них практически являются одним и тем же персонажем, например Санта-Клаус и дед Мороз и выполняют они практически одну и туже роль.
Разницей является лишь то, что пришедший к нам из стран западной Европы Санта фигурирует всего в двух-трех сказках, а дедушка Мороз является героем как минимум в двух-трех десятках различных сказаний, причем у него есть в дополнение еще один сказочный персонаж, внучка Снегурочка.
Приучая детей к сказкам, нужно выбирать только тот формат рассказа, под который ребенок будет засыпать спокойно, а сон его будет безмятежным. Для самых маленьких отличным примером являются сказки « Колобок», «Репка», «Маша и медведь» «Соломенный бычок».
Для деток постарше, список увеличивают рассказами, где малыш начинает понимать, что зло всегда будет побеждено. В качестве персонажа лучше всего подойдут звери и люди, например «Рукавичка», «Волк и семеро козлят», «Красная шапочка».
Чуть позже выбирают сказки, где малыш уже четко начинает понимать, что в мире бывают сложные и трудные моменты, которые требуется не только пережидать, но и бороться с ними: «Белоснежка и семь гномов», «Бременские музыканты», «Чиполино», «Волшебный голос Джельсамино» и другие.
Не обязательно делать акцент на одних русских народных сказках, они и интересны и поучительны, но так ребенок познает только окружающие его мир.
Отличным примером расширить его кругозор, это рассказать, разделив на несколько частей, сказку о Буратино и папе Карло, там персонажами являются не только различные звери, но и куклы, люди и даже рептилии (черепаха Тортилла).
Ребенок с нетерпеньем будет ждать, когда будет продолжение интересного рассказа и его не придется загонят вечером в постель, он сам будет подгонять взрослых поскорее заканчивать с различными делами и отправляться отдыхать.
Какие сказки пользуются у детей популярностью и почему
Большинство детей любят категорию сказок, где герои ведут себя забавно, а сама история захватывает.
- «Лиса и волк». Сказка своей сутью не только представляет веселый рассказ о жизни зверей и характере их поведения, но и о том, как один из персонажей очень умело пользуется своим умом и изворотливостью, а другой наоборот, страдает от того, что слишком наивный и доверчивый.
- «Маша и медведь». Рассказ учит детей, как ум и трудолюбие помогает достойно выйти из самых сложных ситуаций.
- «Гуси-лебеди». Один из вариантов сказки, в котором главным героем является фантастическая колдунья.
- «Волк и семеро козлят». Фантастическая история, где главными героями дикие являются звери.
- «Иван-царевич и серый волк. Вариант сказки, в которой рассказывается как дружба людей и зверей способна творить чудеса.
- «Али-баба и 40 разбойников». Очень интересная и захватывающая история, пришедшая к нам из сокровищницы восточных сказок.
- «Три богатыря». Сказка имеет реальные прототипы людей, которые жили когда-то и отличались от остальных людей не только силой, но и повышенным чувством справедливости.
- «Илья Муромец и соловей разбойник». Интересный рассказ о том, как русский богатырь справился с разбойником и дебоширом.
- «Сказка о соломенном бычке». Интересный рассказ о привычках диких зверей.
- «Сивка-бурка. Рассказ об удалом молодце и его коне, которые пройдя вместе массу испытаний, смогли не только выйти из них достойно, но и добиться своей мечты.
Читайте сказку — Сказка про Красную Шапочку
Сказки на ночь для детей – читать и слушать перед сном
Чаще всего родители читают сказки для своего ребенка именно на ночь. Волшебные рассказы и добрые истории помогают ребенку расслабиться, настроиться на хороший сон и быстро заснуть. Но далеко не все сказки для детей действительно подходят для прочтения на ночь.
Большая часть историй имеет очень оживленный, приключенческий сюжет, а пугающие отрицательные персонажи могут даже настроить ребенка на кошмары. Поэтому наша редакция решила сделать подборок хороших сказок на ночь, которые точно подойдут для чтения детям перед сном.
Сказки на ночь для детей — подборка от редакции
10 сказок, которые отлично подходят для прочтения на ночь перед сном ребенку.
Сказка на ночь, если не получается заснуть
Читать: Мышонок Тилли, который не мог заснуть
Эта сказка рассказывает о маленьком мышонке, который никак не могу заснуть. Все способы испробовали его родители, чтобы помочь малышу лечь спать — считали зерно, пили молоко. Только когда мама спела короткую колыбельную песенку, маленький мышонок смог уснуть.
Сказку лучше всего читать именно на ночь, перед сном, когда ребенок уже лежит в кровати. Читайте медленно и тихи историю, сопровождая рассказ поглаживанием малыша по спинке. Если есть желание, текст короткой колыбельной в конце истории вы можете пропеть ребенку.
Сказка на ночь для ребенка, которому снятся кошмары
Читать: Сказка о хранителе снов
Если ваш ребенок сталкивался с плохими снами, которые заставляли его проснуться среди ночи и даже заплакать, то расскажите ему о хранителе снов.
Этот герой нашей сказки — магический персонаж, который дарит людям хорошие и приятные сны, а также защищает их от злого кошмарика, отравляющего сны.
Спокойная и красочная сказка подходит для прочтения на ночь как для малышей, так и для детей постарше. После прочтения ребенок сможет спокойно заснуть, зная, что его сны охраняет добрый хранитель.
Сказка про доброту и открытое сердце
Читать: Сказка про снежного, но очень нежного барса
Классический сюжет, где добро побеждает зло, в этой сказке интересно интерпретирован на примере прекрасного снежного барса. Красивейший хищник, живущий в дикой природе, имел очень отзывчивое и нежное сердце.
Однако в его жизни наступил момент, когда нужно стать злым и защитить себя и своих близких. Но прекрасный барс не стал менять себя в худшую сторону из-за сложившихся обстоятельств. Он смог сохранить в душе гармонию и свои самые лучшие качества.
Именно это помогло ему преодолеть беды и победить зло, не отвечая на него злом, а делая только добро.
Сказка о мечтах и фантазиях на ночь
Читать: Маленькая звездочка и бескрайнее синее море
Сказка про звездочку и море отлично подходит для чтения детям на ночь. Сама история — это легкая и невероятно волшебная фантазия о том, как живут звезды в небе и моря на земле. О чем могут мечтать звездочки? Что бы они больше всего на свете хотели сделать. Главной героиней сказки стала маленькая звездочка, которая упала прямо в море.
Именно на него она каждую ночь смотрела из космоса. Звезда было в восторге увидеть море, как оно переливается на заре от первых лучей солнца, как искрится на закате и как отражает звездное небо ночью. Эта история понравится как детям, так и их родителям. Также есть аудиоверсия этой сказки, которую можно включить для ребенка на ночь.
Сказка про сны кота
Читать: Кот Васька и прекрасные сны
Что может присниться пухлому и очень ленивому коту? Конечно, это приключения, в которых Васька героически борется с мышами, прыгает за ними ловко, как лягушка, отчего его противники в ужасе разбегаются по углам.
На деле же кот и не подозревает, что все геройства ему лишь снятся, а в это время в настоящем мире мыши проказничают и потешаются над котом. Забавная фантазия кота понравится ребенку. К тому же, сказка состоит как из обычного повествования, так и стихотворных абзацев.
При монотонном чтении маленькие стишки помогут ребенку уснуть.
Читать: Девочка, которая искала луну
Героиня этой сказки — маленькая девочка, которая, как и все дети, очень любопытная, верит в чудеса и жаждет узнать много нового об окружающем мире.
Ее волнует множество вопросов, ответы на которые сразу найти не так-то просто. Эта сказка расскажет ребенку, куда пропадает утром луна и узнать много нового о жизни космического тела.
И неважно, что некоторые факты содержат немного волшебства и настоящей магии.
Интересная сказка подойдет для чтения на ночь. Во время прослушивания сказки можно выглянуть в окно и понаблюдать за луной. Детская фантазия обязательно создаст в голове интересные образы, которые дополнят историю. Также есть аудио версия сказки, которую можно послушать онлайн.
Читать: Сказка о котятах и молочной каше
Для детей самого младшего возраста на ночь подойдет сказка про котят и молочную кашу. Она рассказывает о маме-кошке и ее маленьких котятах. Они очень любили мамину кашу и без нее спать не ложились. Но чтобы мама сварила кашку, котятки очень ей помогали, собирая ингредиенты для ее приготовления у разных животных. Так уставали котята собирать пищу для кашки, что съедая ее, тут же засыпали.
Такую сказку будет интересно читать как на ночь, так и перед кормлением ребенка. Уж очень аппетитно в истории описывается сама каша. Эту сказку также можно прослушать онлайн в аудиоформате.
Читать: Сказка про девочку и луну
История о девочке, которая совсем не любила спать. Ей были гораздо интереснее дневные приключения, чем мир ночных грез. Луна увидела, что девочка не ложится спать вовремя. Она решила вручить малышке ценный подарок — путешествие по миру снов ее близких.
Тогда девочка поняла, как прекрасно видеть сны, узнала тайны мира грез и стала вовремя ложиться спать. Ее удивило, как причудливы и приятны могут быть сны — от прекрасной прогулки в парке с папой до банановых королевств. К прослушиванию доступна аудиосказка.
Читать: Заяц, который хотел стать хорошим завтра
Эта сказка на ночь позволит создать ребенку правильное настроение на следующий день и подготовить его к прекрасным переменам, если они требуются.
История о зайчонке, который хотел стать хорошим, но каждый день откладывал добрые дела на завтра. Не удивительно, что это «завтра» очень долго не наступало.
Лейтмотив сказки всем знакомая старая поговорка — не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Как научить ребенка читать? Сто лучших книг для детей до 7 лет
В этом возрасте сам ребёнок сможет только в буквальном смыслепопробовать книгу на зуб. Однако читать ему вслух очень полезно. Во-первых, это форма общения с малышом, а во-вторых, слушая вас, кроха учится говорить. Особенно полезны стихи и песни: даже совсем крошечные дети хорошо воспринимают ритм и быстро учатся различать интонации. Начиная с 6 месяцев, вы можете показывать ребёнку 2-3 картонные книжки-малышки с простыми и реалистичными иллюстрациями.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Как читать?
- В спокойной обстановке. Уберите игрушки, которые могут отвлечь ребенка, выключите компьютер и телевизор.
- Выразительно и эмоционально декламируйте, тщательно проговаривая все звуки. Меняйте громкость и темп речи – в общем, задействуйте актёрское мастерство.
- Показывайте ребёнку картинки. Детские психологи настоятельно рекомендуют выбирать книги с правдоподобными иллюстрациями – так кроха сможет составить верное представление о реальности.
- Читая стихи и потешки, демонстрируйте те действия, о которых идёт речь. Бодайтесь за козу рогатую, топайте за мишку косолапого и рычите за тигра.
- Как только книга надоест младенцу, прекратите чтение и отложите её до следующего дня.
- Запаситесь терпением. Если малышу нравится только одно четверостишие, читайте его и не настаивайте на прочтении всей книги.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Что читать?
- Короткие стихи о животных, игрушках и окружающем мире.
- Стихи со звукоподражанием.
- Потешки, поговорки, загадки.
Что покупать?
- Прочные, «неубиваемые» и безопасные книжки-игрушки, которые можно с удовольствием грызть, мять и даже купать в ванной.
- Книжки с «живыми» иллюстрациями: мохнатыми зверушками, квакающими лягушками и т. п.
- Иллюстрированные книжки с движущимися или объёмными элементами.
- Книги с сюжетными картинками, можно даже без текста. Листайте их с малышом и комментируйте, что изображено на каждой картинке.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Список литературы
- Александрова З. «Одуванчик», «Новый снег»
- Аронзон Л. «Кому что снится»
- Барто А. «Игрушки»
- Бергельсон А. «Ура для комара»
- Берестов В. «Про машину», «Веселое лето»
- Благинина Е. «Стихи для детей»
- Заходер Б. «Песенки Винни-Пуха»
- Козлов С. «Я на солнышке лежу», «Панда»
- Лагздынь Г.
«Петушок», «Зайка, зайка, попляши!»
- Майер Н. «Лесные смешинки»
- Маршак С. «Детки в клетке»
- Мошковская Э. «Зоопарк»
- Пикулева Н. «Стихи для самых маленьких»
- Русские народные потешки.
«Сорока-белобока», «Бубенчики, бубенчики», «Ладушки», «Еду-еду к бабе, к деду», «Баю-баюшки-баю», «Божья коровка»
- «Рифмы матушки Гусыни», детская английская поэзия в переводе С. Маршака и К. Чуковского
- Степанов В.А. «Как живете? Что жуете?»
- Серова Е. «Славная семейка», «Кто в лесу живет»
- Токмакова И.
«Летний ливень», «Времена года»
- Чебышев А. «Ежик в гостях у жирафа»
- Чуковский К. «Ёжики смеются», «Вышел зайчик погулять»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Книги для детей от 2 до 4 лет
Теперь ребёнок уже понимает слова, которые произносят взрослые, проявляет интерес ко всему вокруг и изо всех сил пытается подражать маме с папой. В один прекрасный день вы, возможно, обнаружите, что малыш очень сосредоточенно «читает» вслух своему плюшевому зоопарку. В общем, самое время приступать к более серьёзному и осмысленному чтению!
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Как читать?
- Если вы начали читать малышу сказку, а он заснул или отвлёкся, то в следующий раз придется начинать с первой страницы. Таким маленьким детям пока еще сложно запоминать и совмещать в голове разные эпизоды одной истории.
- Не ленитесь читать одно и то же раз за разом, если об этом просит ваш маленький консерватор. Используйте любовь детей к повторениям, чтобы учить стихи и истории наизусть.
- Не бойтесь браться за тексты с незнакомыми ребенку словами. Во-первых, скорее всего, понимает он куда больше, чем вам кажется. А во-вторых, расширение словарного запаса здорово подстегнёт развитие речи.
- Носите книгу с собой. Она пригодится, если вам нужно будет развлечь малыша в транспорте или в очереди.
- Вместе рисуйте собственные иллюстрации к книгам, лепите героев из пластилина. Это позволит крохе развить мелкую моторику и усилит интерес к чтению.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Что читать?
- Короткие сказки. Пусть в них освещается одно событие или несколько, но происходящих линейно, то есть одно за другим.
- Небольшие стихотворения (4−12 строк).
- Стихотворные загадки.
- Зверушки и игрушки всё ещё на пике популярности. Но сейчас малышу уже не достаточно жизнерадостного рассказа о том, что на лугу пасутся «ко», — теперь ему нужно, чтобы между героями были какие-то отношения, взаимодействие.
Что покупать:
- Книжки с крупными и очень простыми, соответствующими тексту иллюстрациями.
- Ищите книги, позволяющие ребенку делать что-то самостоятельно, — наклеивать стикеры, раскрашивать картинки.
- Отдавайте предпочтение прочным и недорогим изданиям, время для чтения раритетных книг наступит позже.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Список литературы
- Андерсен Г.-Х. «Дюймовочка», «Огниво», «Сказка о стойком оловянном солдатике»
- Барто А. «Мы с Тамарой», «Младший брат»
- Гаршин В. «Лягушка-путешественница»
- Гримм. «Бременские музыканты», «Волк и семеро козлят», «Мальчик-с-пальчик», «Белоснежка и семь гномов», «Храбрый портной»
- Даль В. «Старик-годовик»
- Дональдсон Д.
«Груффало»
- Ершов П. «Конёк-Горбунок»
- Заходер Б. «Мишка-Топтыжка»
- Киплинг Р. «Книга джунглей», «На далёкой Амазонке»
- Левин В. «Глупая лошадь»
- Мамин-Сибиряк Д. «Сказки», «Алёнушкины сказки»
- Маршак С. «Сказка о глупом мышонке», «Весёлый счёт»
- Маяковский В.
«Что ни страница, то слон, то львица», «Что такое хорошо и что такое плохо?»
- Михалков С. «Мой щенок», «Упрямый лягушонок», «Три поросёнка»
- Мориц Ю. «Крыша ехала домой»
- Перро Ш. «Кот в сапогах», «Красная шапочка», «Золушка», «Спящая красавица»
- Русские народные сказки. «Репка», «Колобок», «Теремок», «Гуси-лебеди», «Три медведя»
- Сеф Р.
«Кто на кого похож»
- Сутеев В. «Под грибом», «Цыплёнок и утёнок», «Кто сказал “мяу”?”
- Толстой Л. “Сказки и рассказы”
- Тувим А. “Азбука”, “Где очки”
- Хармс Д. “Удивительная кошка”, “Врун”, “Кораблик”
- Чуковский К. “Муха-цокотуха”, “Тараканище”, “Крокодил”, “Телефон”, “Мойдодыр”
- Чарушин Е. “Томка”, “Что за зверь”
- Яснов М.
“Собиратель сосулек”, “Вышел зайчик погулять”
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Книги для детей от 4 до 6 лет
Если ребёнок уже научился и полюбил читать, можно пробовать вводить в ваше литературное «меню» неиллюстрированные книги – это развивает воображение. Для возраста от 4 до 6 подходят длинные истории, состоящие из нескольких глав, которые можно читать много вечеров подряд.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Как читать?
- Ребенок уже вполне нормально воспринимает текст, прочитанный без утрированного декламирования. Но, конечно, не стоит лишать чтение эмоций вовсе – только пусть интонация будет более естественной.
- Дети уже не зацикливаются на одной сказке так сильно, как раньше, но для лучшего восприятия пока ещё имеет смысл читать книги по нескольку раз — так проще запоминаются детали.
- Читайте по главам, если они небольшие, в противном случае самостоятельно разделите текст на отдельные смысловые куски. Такой «дробный подход» поможет возбудить у ребёнка желание научиться читать самостоятельно. Останавливайтесь буквально «на самом интересном месте», а потом смело начинайте заниматься своими делами: хочет узнать, что будет дальше, пусть берёт книгу сам.
- Сводите чадо в детскую библиотеку. Покажите и дайте полистать самые разные издания: книжки-миниатюры и огромные атласы или фотоальбомы.
- Если ребёнку пока трудно вникать в сюжет, покажите ему соответствующий мультик. Так будет легче воспринимать происходящее в книге.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Что читать?
- Приключенческие, полные увлекательных событий рассказы, романы и повести.
- Истории в духе «добрым молодцам урок» — в меру морализаторские и ни в коем случае не занудные.
- Энциклопедии для дошкольников и младших школьников.
- Обучающие пособия для подготовки к школе.
- Книги, связанные с происходящими вокруг ребёнка событиями. Например, перед Новым годом можно почитать истории о Дедушке Морозе.
Что покупать:
- Книжки со сложными, рассчитанными на долгое изучение иллюстрациями.
- Детские журналы и комиксы.
- Повести и сказки со множеством героев.
Список литературы
- Бажов В. «Серебряное копытце»
- Бернетт Ф. «Маленькая принцесса»
- Бианки В. «Рассказы о животных»
- Волков А. «Волшебник Изумрудного города»
- Воронкова Л.Ф. «Девочка из города»
- Гайдар А. «Чук и Гек», «Голубая чашка»
- Гауф В. «Карлик Нос», «Рассказ о калифе-аисте», «Рассказ о маленьком Муке»
- Гэллико П.
«Томасина»
- Доктор Сьюз «Сказки»
- Зощенко М. «Рассказы о Леле и Миньке»
- Козлов С. «Ежик в тумане», «В родном лесу»
- Крылов И.А. «Слон и моська», «Ворона и лисица»
- Лагерлеф С. «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями»
- Линдгрен А. «Эмиль из Лённеберги», «Малыш и Карлсон»
- Милн А.А.
«Винни-Пух и все-все-все»
- Сказки народов мира
- Носов Н.Н. «Незнайка и его друзья», «Приключения Коли и Миши», «Затейники», «Фантазеры»
- Осеева В. «Синие листья», «Волшебное слово», «Что легче»
- Остер Г. Б. «Котенок по имени Гав и другие истории»
- Пришвин М. «Лесной хозяин»
- Пушкин А.С. «Сказки»
- Распе Р. Э.
«Приключения барона Мюнхгаузена»
- Родари Дж. «Путешествие Голубой Стрелы»
- Романова Н. «Муравей Красная Точка»
- Русские народные былины
- Толстой А.Н. «Приключения Буратино»
- Уайлд О. «Звездный мальчик»
- Успенский Э. «Крокодил Гена и его друзья», «Каникулы в Простоквашино»
- Чандлер Х. Дж.
«Сказки дядюшки Римуса»
- Чаплина В. «Кинули»
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Книги для детей 7 лет
Теперь определять круг чтения вашего ребёнка будете не только вы, но и его классная руководительница. Заключите с юным учеником договор: каждый месяц вы отправляетесь в книжный магазин и покупаете там две книги — одну выбираете вы, вторую — он.
Как читать?
- Чтение вслух пора заканчивать, разве что минут пять-десять — на ночь, чтобы лучше спалось. Ребёнку уже действительно пора начинать читать самому.
- Читайте сказки и басни по ролям.
- Научите малыша сочинять стихи или, например, писать истории, продолжающие его любимые книги.
- Следите за тем, как юный библиофил читает вслух. Не путается ли он в словах, не проглатывает ли слоги, правильно ли ставит ударения и т. д. Аккуратно поправляйте все ошибки, а если у малыша вдруг обнаружатся проблемы с произношением и пониманием прочитанного, обязательно обратитесь к врачам.
- Первоклассник практически ежедневно получает домашнее задание «прочитать текст с такой-то по такую-то страницу» — в результате приятное раньше занятие превращается для него в тягостную обязаловку. Не забывайте хвалить ученика, чтобы он уж совсем не лишился мотивации.
- Не переживайте, что ребёнок не прочтёт весь школьный список литературы на лето. Кое-что оттуда можно заменить фильмом или аудиокнигой.
- Кстати, аудиокниги, спектакли и фильмы – отличный способ привить любовь к чтению. Часто бывает, что после них дети хотят «свериться» с книгой.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Что читать?
- Неадаптированные детские произведения с полноценным сюжетом и сложносочинёнными предложениями.
- То, что «все читают». В этом возрасте детям очень важно чувствовать себя «своими» в коллективе ровесников, так что придётся немного потерпеть.
- Электронные книги. От технологий никуда не деться, так что лучше использовать их во благо.
Что покупать:
- Книги из школьной программы.
- Книги об увлечениях ребёнка. Если малыш любит кошек, выбирайте зоологическую энциклопедию (или кошачий детектив), если увлекается хоккеем — спортивную и т. д. Даже к мультикам и компьютерным играм, которые часто отвлекают детей от чтения, можно подобрать соответствующие новеллизации или арт-буки.
Список литературы
- Адамс Р. «Обитатели холмов»
- Барри Дж. «Питер Пэн»
- Гофман Э.Т.А. «Щелкунчик и Мышиный король»
- Грэм К. «Ветер в ивах»
- Даль Р. «Чарли и шоколадная фабрика»
- Даррелл Дж. «Моя семья и другие животные»
- Диккенс Д. «Истории для детей»
- Драгунский В. «Денискины рассказы»
- Конопницкая М. «О гномах и сиротке Марысе»
- Крюс Дж. «Мой прадедушка, герои и я», «Тим Талер, или Проданный смех»
- Кэрролл Л. «Алиса в Стране чудес», «Алиса в Зазеркалье»
- Легенды и мифы Древней Греции
- Лондон Дж. «Белый клык»
- Льюис К. «Хроники Нарнии»
- Некрасов А. «Приключения капитана Врунгеля»
- Одоевский В. «Городок в табакерке»
- Олеша Ю. «Три толстяка»
- Пройслер О. «Крабат», «Маленькая Баба Яга», «Маленький водяной»
- Рауд Э. «Муфта, Полботинка и Моховая борода»
- Сетон-Томпсон Э. «Рассказы о животных»
- Таск С.Э. «Тайна рыжего кота»
- Твен М. «Приключения Тома Сойера», «Принц и нищий»
- Фриш К. «Десять маленьких непрошеных гостей»
- Экхольм Я. «Тутта Карлссон. Первая и единственная»
- Янссон Т. «Мемуары папы Муми-тролля», «Шляпа волшебника»
Я не склонна опоэтизировать бандитов, и сериалы о них, которыми наводнено телевидение, смотрю редко. Нет, можно, конечно, в субботу-воскресенье, когда все дела переделаны, усесться в любимое старое кресло, со стаканом вина, приготовившись с удовольствием – к отдыху, к долгому ничегонеделанию, и развлечению экранной историей.
А нынче просто выдался такой день, что я сильно устала. На работе навалилась тысяча дел сразу, да Аська душу вытянула со своими экзаменами. У них же теперь нет обязательных дисциплин, как в наше время, можно выбирать – что сдавать, что нет.
— Мам, ну посоветуй, мне выбрать — географию или английский? Географичка так интересно рассказывает… А наша классная Грымза говорит: «Сравнили меня, бедную англичанку, с женой бандита. Она во всех странах побывала, а я вечно на огороде, попой вверх — на грядках» А если я географию выберу, ты мне билеты распечатаешь?
— Ладно…, — со вздохом говорю я, потому что знаю – это только начало.
Распечатать билеты мне нетрудно, но Аська воспринимает мать, как костыль на все случаи жизни. И английские тексты у нее самой не переводятся, и термины по биологии не выговариваются, и… Словом, к вечеру, не знаю, как у нее, а у меня уже – мозги заплетаются в косичку.
Я иду в кухню, и достаю из шкафчика припрятанную коробку с красным вином. Оно льется в бокал, застывая на несколько мгновений розовой, прозрачно-карамельной струйкой. Хоть немного бы посидеть в тишине… По телевизору начинается сериал про Мишку-Япончика. Какое-то время я почти не приглядываюсь к тому, что делается на экране. Но вдруг, будто волна ударила под колени, и не удержаться уже в осознании себя — здесь.
-Крутится, вертится, шар голубой,
Крутится, вертится над головой….
А-а-а… А-а-а…. А-а-а-а-а-а…..
Напевы голоса – и впрямь накатываются как волны, и я бегу вдоль берега легкими ногами десятилетней девочки, которая еще ничего не несет на плечах своих, кроме крылышек белого платья. Было у меня такое платье – белое, шелковое. Нежный шелк, как кожа, и розы на нем, и оборки. Плещутся на бегу. И легкие следы мои затопляют и смывают волны.
Я помню Одессу. Немного совсем, но помню. Меня возили туда маленькой, надеясь, что море подарит мне здоровье. А поскольку болела я часто и сильно, то не здоровье даже, а самою жизнь.
Прямо на вокзале нас с мамой подхватила тетка:
— Квартира у моря нужна?
И увезла на трамвае куда-то в тьму-таракань, где кончался город, и были только деревенские домики. Как я узнала позже, место это называлось. «Шестнадцатая станция Большого Фонтана».
Не только о квартире, о комнате не шла речь – нам показали проходной закуток, где стояли — старинная, с металлическими шишечками кровать и этажерка темного дерева, набитая истрепанными книгами. Третьим действующим лицом был ковер, на котором в шатре, среди цветов, возлежала в неге красавица. И турок смотрел на неё хищными – даже на ковровой шерсти видно было это – глазами. Картина на ковре, и книги, и море. Что еще нужно для счастья?
К морю нужно было идти переулком, который назывался «Хрустальный». Ничего не было в переулке этом, кроме пыли под ногами и зелени ветвей над головой – ни родника, ни ручейка, но он поил одним своим названием.
К морю вела крутая лестница — ступенек в полтораста. Нас провожала рыжая хозяйская собака, Тобик. Короткими своими ножками он преодолевал лестницу – вниз, потом – вверх. И, не любя плавать, но, тревожась за нас, идущих в воду, он, перепрыгивал с камня на камень, заходил все дальше в море, и на последнем каменном островке, тихо повизгивая, ждал нас.
…Это чувство свободы и легкости, память полета — на всю жизнь. Лежишь ли на упругости сине-зеленых волн, когда качает тебя – все море! Ты — на его руках, а над головою – во всю ширь – еще один океан – воздушный. И холодно мокрым волосам, и вновь плавно подымает тебя море. Ничего, кроме моря, неба и тебя – нет.
И еще, когда бежишь по берегу, по краю воды… Пустой утренний пляж, и мама: «Ирочка, еще купаться нельзя, еще холодно». Море, отдохнувшее за ночь от тысяч тел людских, погружавшихся в него вчера – отдохнувшее это море, как слеза прозрачно.
Мне не разрешают — плыть, но разрешают — бежать. И пока мама сидит на скамейке, уткнувшись в журнал — я бегу… Этой жажды бега, какая была в детском теле, именно жажды, когда бег необходим не меньше, чем пересохшему рту – вода, я с тех пор не помню. Сорваться с места в бег, и — пока не кончатся силы… А ноги так легки, что, кажется, и следов на песке не оставляют….
Нам не пришлось увидеть, как «фонтан черемухой покрылся». Стоял жаркий август.
Помню Привоз. Мама покупала здесь бычков – квартирная хозяйка научила её удивительно вкусно жарить их, обмакивая в разболтанное яйцо. Получалась рыба: то ли в омлете, то ли в лепешке. Хрустящая корочка… Бледные, сахаристые на разломе помидоры… Крупная соль…
— Дочка, ты тут оживаешь, — говорила мама, — А дома и двух ложек супа не могла проглотить…
Она пододвигала мне тарелку, и лишь годы спустя я узнала, что денег в ту пору в семье было в обрез, и мама, стремясь накормить меня, почти голодала – сама.
Но ярче всего остались в памяти – раковины, которыми на Привозе торговали у входа. Привезенные, из жарких стран – огромные, невиданной формы и изгибов, с шипами. Розовые, голубые, перламутровые… Даже не верилось, что кто-то может ими обладать, держать их, осторожно проводить по шипам пальцем. На них довольно было смотреть, потому что это была — живая сказка, сокровища из «Русалочки» Андерсена.
Моя подруга говорила о своем псе: «Я завидую ему до ненависти – только гулять, есть и спать. Такая жизнь….». А я тогда до ненависти завидовала тем, кто навсегда поселился в Одессе. В краю, где жарят каштаны и бычков. Где оживают сказки, и дышишь свободой.
Море… какое было счастье плыть по солнечной дорожке, пока берег не начнет таять за спиной, и под тобою – только упругость волн, и ветер насквозь продувает волосы – мокрые и соленые. Это ощущение свободы осталось со мною на всю жизнь, жилкой, бьющейся возле сердца. Тающей скрипичной нотой, вызывающей слезы на глазах.
Лютой мечтою, которой после детства суждено сбыться – только в раю?
Но сейчас, когда уже давно кончился фильм, и экран темен и мертв – звучит не умолкая во мне распев нежных женских голосов – о голубом шаре, и ноги чувствуют прохладу песка, и легкую пену заплескивающих их волн.
Валька
Конец декабря. Вечер опускается в ночь.
Я лежу на широкой своей постели, раскинув руки, как будто кружилась, и упала навзничь. Окно не задернуто шторами, и я смотрю, как волнами, сменяющими друг друга – высотою до неба – накатывает метель, мелким, искрящимся в свете фонаря — снегом.
Я укрыта старым мягким пледом. Таким невесомым, что я не чувствую его, и кажется – обнимают меня крылья ангела.
А тогда была весна. Точно, весна… Я помню, что очередную пневмонию меня угораздило схватить в мае.
Мне было двенадцать лет. Стационар был мне домом вторым, но отнюдь не родным – я его ненавидела. Он означал разлуку надолго — с домом, близкими, со всей моей привычной жизнью. Особенно тяжело было в боксах, где полагалось отлежать первую неделю. За это время должно было выясниться – насколько болезнь тяжела, не заразна ли?… А в моем случае еще — не откинусь ли я на тот свет? Слишком слабая, а в груди – чистые джунгли, будто поселились там неведомые звери – и стонут, и свистят, и храпят, и хрипят – как этого задохлика женского рода еще ноги носят!
До сих пор удивляюсь, что никому и в голову не приходило организовать досуг детей, недели на три заключенных в больницу. Медсестра с таблетками и уколами, хождение на процедуры и в столовую – вот и все, чем был заполнен день.
Самый щемящий момент, когда приходят родные. Тогда нас вызывают в холл. Холл – в моем детском сознании — от слова «холод». Сквозняками здесь тянуло, как от парадного хода, так и от чёрного. Мама поспешно накидывала мне на плечи пуховый платок, усаживала рядом с собою на стул, и доставала из сумки очередную банку с едой.
— Чтоб все до последнего кусочка скушала – а то на операцию положат, легкое отнимут…
Кого-то в детстве пугают бабаем, кого-то милицией. Меня – операцией. У кого какая пугалка, а у меня была — эта.
Я давилась курицей, и, глотая последний кусок, с облегчением уточняла:
– Теперь не отнимут?
А картошка еще горячая, бабушка жарила… И перед глазами наша маленькая кухня, чугунная сковородка, на которой ничего не пригорает, и уют этого часа — дома, когда вот-вот будет подан чай. У каждого своя чашка: у дедушки с темно-синей полоской поверху, у бабушки и мамы – с цветами, у меня – с медвежонком… Стоит теперь сиротливо та чашка…
Я жмусь к маме, обнимаю ее, закрываю глаза… Родной запах. Только ни о чем не думать, прижаться, будто я дома. И слезным спазмом перехватывает горло, когда мама начинает собираться: «Ирочка, мне уже пора».
Но сначала надо уйти мне! Мама посмотрит, как я закрою за собой дверь – тяжелую, белую, с матовым стеклом. Хлопнула. За дверью полутемный коридор – одна лампа освещает его – тусклая, под самым потолком. И сестра за столиком, чем-то, как всегда занятая. Ей – в отличие от мамы – почти нет до меня дела. И запах больницы – чужой и враждебный. Потому что – разлука и боль.
А по правую руку — двери в боксы. Несколько стеклянных клеток и перед каждой закуток, где стоит еще одна кровать. Отлежать здесь неделю – тоска египетская. Одни крашеные желтой краской стены, три раза в день медсестра с горстью таблеток и стаканчиком воды. Даже окна нет. Только по маминым часам, которые она мне оставила, и поймешь – день на улице, или ночь. В стеклянных клетках ходят мамы, баюкают своих грудничков. Грудничкам хорошо. С мамой все можно выдержать, даже уколы. А такие, как я – уже считаются большими. Нас положено класть одних, без мам.
Но именно там, в закутке, в первый, самый тоскливый вечер, когда я уже готовилась прореветь в подушку несколько часов напролет, я и познакомилась с Валькой.
Когда медсестра открыла двери в стеклянную клетку напротив меня, я увидела, что там – не женщина с ребенком, а мальчишка, мой ровесник. Он лежал на спине, на двух подушках (а у меня была одна). В левую руку его была воткнута игла капельницы. Это была первая виденная мною в жизни капельница, наверняка она имелась в больнице в единственном числе, и ставилась совсем уже умирающим.
Другой рукою мальчишка рисовал что-то в блокноте. Я была робким ребенком. Но что делать здесь, как не разговаривать, как не поддерживать друг друга? Я постояла в дверях, некоторое время, наблюдая за мальчишкой. Потом негромко сказала:
— Привет.
Он поднял глаза:
— Привет!
Голос доброжелательный. Можно продолжать разговор. Впрочем, мальчишка сделал это сам.
— Садись, — сказал он, кивая на стул, стоящий у его постели.
Я вошла к нему – тощее дитя в пижаме. Вряд ли я могла в то время кому-то понравиться – словами подруги – «как женщина». Синяки под глазами у меня были такими, что панда позавидует. Синие перья жар-птицы на пижаме — были самыми красивыми во мне.
— Тебе удобно так рисовать? – спросила я, кивая на капельницу.
— А я попросил воткнуть мне иголку в левую руку, — ответил он, ничуть не удивляясь.
Я села рядом и посмотрела в его блокнот. Сейчас мне трудно передать то, первое ощущение. Неправдоподобно яркая картинка. Мы все тогда рисовали дешевыми карандашами. Или красками – несколько твердых, разноцветных кружочков прилеплено к картонке.
А у Вальки были фломастеры — целая большая коробка, невозможный дефицит. Но что он делал ими! Я любила бусы из чешского стекла. Обычные – они всегда одинаковы, полюбуешься, и все. А бусы из чешского стекла – они переливаются, тысячу раз меняясь под каждым бликом света. Вот так же, тысячью цветов, брызгами фейерверка, светились, искрились и переливались Валькины рисунки. Это было неважно, что он рисовал. Дождь, осень, море – что угодно….
Это было то мгновение, которое – остановись, потому что прекраснее тебя нету! Сиреневое небо, и веселые брызги дождя — до небес. Или вот… Разлетелись по черному небу осенние листья — золотые, алые, зеленые и даже синие. Дробилась и плыла золотая от фонарного света – залитая дождем дорожка, вела – в сказку? Не мог этот сияющий путь привести в будни…
Кружили и пьянили с первого взгляда Валькины картины, вбирали в себя, и трудно было вернуться обратно.
Он вырвал листок из блокнота и протянул мне:
— На
Все волшебство осенней ночи – мне. И я даже ночью, когда лился слабый свет из коридора – доставала листок и смотрела. Дерзкое веселье картинки, пьянило меня.
Эти листки с Валькиными рисунками… Я сейчас мысленно держу их в руках, перебираю и помню даже, где был надорванный край… Мне всегда хотелось уйти в тот мир. Дать Вальке руку и уйти вслед за ним. В мир, где все дробилось, искрилось, и было омыто светлыми красками его души…
Валькино тумбочное хозяйство было иным, чем у меня – веселее, что ли. У меня – туалетные принадлежности, очередная книжка, печенье…. А у него, не считая фломастеров, карандашей и альбомов – всегда хранилось что-то удивительное.
Вечером он доставал свои сокровища и мы их рассматривали. Помню стерео открытку. «Бегущая по волнам». Она объемная – и можно прикоснуться к тонкой фигурке девушки, точно отлитой из золота, стоящей на краю лодки, и к веслам, и белой пене на зеленоватой воде, и к завороженному – Гарвею.
Или ручка, с прозрачным концом, где плавала золотая рыбка.
— Давай загадаем, чтобы мы быстрее вышли отсюда, — почти серьезно просила я Вальку.
Но рыбка двигалась — спокойная, медлительная, равнодушная – наши беды не беспокоили ее в крошечном аквариуме.
Был у Вальки и снежный шар. В нем среди сугробов стоял маленький домик с горящими окнами. Встряхнешь шар – и летит буран из снежинок.
— А ты замечала – каким удивительным становится ночное небо, когда идет снег? – спрашивал Валька, — В городе оно светится красным, тревожным цветом. И полет снежинок — как сама бесконечность. Закинешь голову, смотришь – и уже на ногах устоять трудно, кажется, что летишь вместе с ними.
Я размышляла: откуда у Вальки эти сказочные вещицы? Потом точно узнала, что у него самого ничего нет – что их дом нищ и гол. И только одна балерина… скульптурка… стоит на трельяже, отражается в зеркале. Это все, что было у Валькиной матери не-насущно необходимого.
Все это Вальке приносил Митя, считая, что талантливую душу надо кормить волшебством. Она отдаст сторицей.
Митя
Прильнул к стеклу мальчишка – немного постарше нас, смуглый, с лицом веселым. Интересный цвет кожи – я бы никогда не смогла почувствовать в мальчишке цыгана, или, допустим, выходца с Кавказа. Тонкими, изящными, были его черты. Но черные глаза, но волосы оттенка вороного крыла…
— Эй, шкет, кончай ежиком работать.
Валька махнул рукой – как самому близкому своему:
— Подожди немного…
И показал глазами, что в капельнице осталось лекарства чуть-чуть — и надо скрыться: сейчас придет медсестра. Мальчишка кивнул и исчез.
— Это кто? – спросила я.
— Митька.
Но вот система убрана. Освободившись от иглы, Валька повернулся и приподнялся. Движение это далось ему непросто – он уцепился за решетку кровати. И тихо свистнул. Через несколько мгновений, Митя бесшумно открыл балконную дверь, и вот он уже сидит в ногах Валькиной постели. Вынимает из-за пазухи большие красные яблоки: одно Вальке, другое на ладони протягивает мне. Еще теплое от его груди.
И тревожный вопрос — другу:
— Ну, как ты?
Валька пожал плечами и ответил спокойно.
-Я здесь надолго…
— К морю бы тебя повезти, — брови Мити сдвинуты, обдумывает вопрос, — Я поговорю с мамой.
— Перестань…оклемаюсь.
— Весна на носу, а ты умудрился сюда загреметь… Опять шлялся со своими этюдами?
— Оклемаюсь, — повторил Валька, но дышал он тяжело.
— Может, лекарство какое надо? …
— Ничего не надо. А тебя так запалят, в конце концов. Ты или поздно вечером приходи, или совсем на рассвете.
Вечером ко мне пришел дедушка. Он навещал меня чаще всех, потому что был легким на подъем. Очередные куриные котлеты в банке и вечная присказка:
— Ешь, а то лишишься легкого…
Нельзя было себе представить – обнять дедушку, и чтобы он погладил меня по голове. Относилась я к нему всегда с душевным трепетом.
Так что накануне я недополучила свою порцию ласки. И утром я выла от тоски. Натурально, тихонько подвывыла, прижавшись в коридоре к оконному стеклу, глядя туда, где за деревьями скрывался наш дом. Пахло подгоревшей кашей – скоро завтрак. А видела я плохо из-за слез. Тут Митя и появился. Открыл дверь черного хода. Будто услышал и пришел именно на мой плач.
— Чего воешь? – спросил он.
Я ответила честно:
— Домой хочу!
— Пошли, — сказал он просто.
— Как?
— Как-как… – он пожал плечами, — По улице. Дорогу знаешь?
Был шестой час утра. Мы шли по пустынным улицам. Это оказалось так легко – раз, и ты уже не больничная собственность. А до дому-то пять минут. С одной улицы свернуть, на другую подняться. И вот уже наш дом, утонувший в весенней зелени. Розовые стены, низкий деревянный забор, и целое море ландышей. Дедушка когда-то принес из леса несколько кустиков, разрослись… На черемухе цветы будто кружево… Майская зелень – изумрудная, райская.
– Все эти запоры и режимы — фигня, — сказал Митя, — Видишь, как просто? Не реви больше. Хоть каждое утро бегай к своим — чай пить. А теперь пойдем со мной, чего покажу.
Не заходя домой к нам, мы повернули, и медленно пошли обратно. Больница стояла у подножия горы, склоны которой покрыты сосновым лесом. Ослабленным детям полезно дышать воздухом, пахнущим хвоей.
Гора невысокая, подняться на нее – дело нескольких минут. Но вид оттуда – это я знала уже – открывался дивный.
— Пошли, залезем, — сказал Митя.
И мы стали взбираться на гору. Временами кашель настигал меня, но если я медлила, Митя протягивал руку, и заволакивал меня на очередной пригорок. Тропок тут не было, но высокие травы в росе. Столько росы, что можно купаться в ней. И запах… Пахло хвоей, и медом, и черемухой….
Мы стояли наверху и смотрели — на город, лежащий под нашими ногами, тонущий в зелени. На горы, кольцом огибающие его – так широко, вольно, неторопливо… На синюю ленту Волги – уже совсем вдали…
Мир, большой мир был вокруг меня. И теперь я понимала, что врачи и сестры, которые казались мне хозяевами жизни, и могли послать в пыточную – делать уколы, или глотать зонды… – вовсе не были моими хозяевами. Все будет хорошо, и я выздоровею, и вернусь сюда, и все это ждет меня. И будут медленно наливаться алым цветом ягоды земляники, и новые цветы расцветут. Надо только скорее, скорее возвращаться….
— Репина бы нашего сюда, — сказал Митя, но доброй была его улыбка. Он сидел на корточках и переживал, что Валька всего этого не видит, — Что-то в этот раз с нашим шкетом все серьезно.
Когда мы шли назад – спуск был очень крут и скользок от хвои. Я сорвалась, ойкнула, больно шлепнулась, и несколько метров ехала – по мягкой лесной подстилке из старых листьев, хвоинок и Бог знает чего еще. Митя, попытавшийся меня удержать, не устоял сам, и упал сверху.
— Мама! – пискнула я, внезапно придавленная его тяжестью.
На несколько мгновений спина Мити закрыла от меня здание больницы, я ткнулась в зеленую клетчатую рубашку, вдохнула запах, почувствовала тепло мальчишечьего тела. И ощутилось это – лаской. Той, которой мне не хватало.
Днем врачи сочли, что мне стало лучше. Видно я здорово откашлялась там, в лесу.
А Валька был так же слаб, пожалуй, даже еще слабее. Говорили уже про областную больницу. Врачи и сестры все чаще заходили к Вальке, все ласковее звучали их голоса, и все страшнее мне было.
В ту ночь мы долго не спали. И дежурная медсестра не мешала нам, не требовала погасить свет – наверное, потому, что сама то и дело заглядывала к Вальке. Он лежал, дышал тихо-тихо, и голос у него тоже был чуть слышный. А я держала тяжеленную книгу – «Дети капитана Гранта», которую дедушка – нонсенс – разрешил взять из домашней библиотеки. Я не столько читала, мне было жаль Вальку – тащить его через многословие автора – сколько переворачивала страницы, показывая ему картинки, и рассказывая.
— Видишь? Они перешли Кордильеры, а потом долго ехали через пампасы, изнемогали от жажды. И когда, наконец, добрались до реки, то зашли в нее прямо на конях и готовы были выпить всю эту воду – такую холодную и чистую. А ночью они легли спать в загоне для скота – он называется армада. И у них было немного альфафары, это такое сено.
— Альфафара, — повторил Валька пересохшими губами.
Волшебное, легкое на языке слово.
— А потом на них напали красные волки… Бесчисленное множество красных волков… Смотри…
Мы переворачивали страницы, и дошли уже до бури в Индийском океане. «Ветер дул со скоростью четырнадцати узлов секунду, – не умея уж тут пересказать, читала я, — Он бешено свистел в снастях. Металлические тросы звенели, словно струны, по которым ударил чей-то гигантский смычок. Блоки сталкивались друг с другом. Снасти с режущим свистом двигались по своим шероховатым желобам. Паруса оглушительно хлопали, как пушечные выстрелы. Чудовищные валы уже шли на приступ яхты, которая, как бы смеясь над ними, словно морская ласточка, взлетела на их пенившиеся гребни».
Валька слушал, закрыв глаза. И казалось мне, переживал то самое, что я утром в лесу. Только мне, чтобы ожить – требовалось прикоснуться к самой жизни, а Вальке хватало воображения.
Я ушла от него, когда он заснул. И снился мне в ту ночь корабль, и кругосветное путешествие, которое только начинается. А мир, который предстоит увидеть – будет так же чист и ярок, как Валькины рисунки.
Старость и молодость
Старый наш город, тогда он был молодым.
А как я из него рвалась – было время! Всю жизнь провести в этой дыре? За час можно обойти весь городок, каждое лицо в нем знакомо! Как можно его принимать всерьез, когда есть — Москва, Ленинград, и еще более дальний мир – Париж, Лондон….
И как теперь я проросла городом своим! Из любого странствия возвращаясь, ловлю родные названия улиц – таких тихих, почти безлюдных. Будто сбросила каблуки, надела старые тапочки и пошла, вглядываясь в эти лица знакомые – я дома… И больше никакая столица мне не нужна…
Валька жил в пятиэтажке. Трехкомнатная квартира, а детей четверо, мал мала меньше. Отец Вальки к тому времени уже умер. «Спился, как собака последняя» — говорила тетя Зоя. И я прислушивалась к этим словам, стараясь вообразить пьяную псину. Но я не могла представить безобразной собаки.
Валька никогда не говорил об отце плохо. Впрочем, он ни о ком плохо не говорил. А у тети Зои, не смотря на «собаку последнюю», много лет – в «зале», на красном ковре висели две большие парадные фотографии – ее и мужа.
Валька не похож ни на отца, ни на мать. У них очень простые лица. Черты крупные, грубоватые. Сына – болезни ли истончили?
Глядя на него, я иногда вспоминала цыпленка. Одно лето мы решили выращивать кур, купили несколько десятков цыплят. Все росли, а один – нет, так и оставаясь с виду почти новорожденным. В то время, как остальные сидели запертыми в курятнике, малыш выходил гулять через небольшую щель, куда не пролез бы никто другой. Он бродил меж наших ног, искал себе пропитание в траве. Был он самым доверчивым меж своих братьев и сестер. А потом исчез. Чья-то ловкая кошка виною?
Тетя Зоя работала уборщицей на заводе. В семье Валька был и за парня, и за старшую дочку, за няньку. Братья были на нем.
Валькина пятиэтажка: справа – автобусное кольцо, конец ниточки, связывающей наш город с другими. Но ниточка не одна – здесь же железная дорога, ветка — в столицу, дважды в день гудели поезда, сбавляя ход у маленькой станции.
Таким образом, Валька жил у самого шумного в нашем тихом городе перекрестка.
Он и сам был нашим перекрестком. Летними, каникулярными утрами к нему заходили то я, то Митя, чтобы отпросить его на целый день к себе.
Зайдя за Валькой утром, нужно было узнать – какие у него дела на сегодня? Полы помыть, за молоком сходить, приготовить обед… Чем быстрее мы все переделаем в четыре руки, тем скорее Валька сможет уйти со мной.
Я вспоминала, что врач говорил тете Зое:
— У вашего мальчика слабое здоровье, не нагружайте его сильно…
— А как я иначе их всех вытяну, доктор? Валёк же не один в семье, – повторяла она, — Нет у меня выхода, и у него тоже нет.
О том, что в доме имелось только самое насущное, я уже говорила. Помню, даже штор на окнах не было, верхние квадраты стекол были заклеены газетами.
Если вечером, когда тетя Зоя приходила с работы, мы сидели у Вальки, она звала нас «угоститься». Доставала из холодильника банку с молоком, наливала по стакану. И отрезала по горбушке от круглого, черного, горячего еще хлеба, который приносила с собой. Это было настолько вкусно, что мы и вправду ждали этого угощенья, как подарка.
И еще одна роскошь была у Вальки – черная кошка Муська с котенком. Помню, Валька достал из-под кровати крошечного – я даже не поверила, что бывают такие маленькие коты. Тоже черный, как мама, с белой звездочкой на лбу. Мяукающий почти беззвучно — бледно-розовым ротиком. Валька его единственного отстоял, чтобы не утопили, хотел подарить его мне.
А я предпочла Валькиному коту – Митину собаку. Но об этом позже.
Митя жил у леса – на горе, в доме, напоминающем теремок. И в мезонине у него была своя комната. Отца его я видела считанное число раз – ученый, энергетик, он все время был «в разъездах», как говорила мама Нина.
А ею я была очарована напрочь. Невысокая смуглая женщина редкостной красоты. За всю жизнь я едва ли видела двух-трех красавиц, со столь правильными чертами лиц. А глаза у нее были неожиданно синими.
Тетя Нина большую часть времени проводила дома. Она не работала, но и по улице не гуляла, и в гости не ходила. В теплую пору обихаживала сад. Здесь было много цветов – начиная с первых желтых крокусов, появлявшихся едва ли не из-под снега – и заканчивая хризантемами, на которые уже летели снежинки, а они все цвели догорающими сиреневым костром.
Бабушка моя, тоже «цветочница», несколько раз брала у тети Нины луковицы тюльпанов и черенки роз, делясь с ней, в свою очередь, белыми и малиновыми пионами и крупными садовыми ромашками. Летом оба наши сада благоухали, вызывая неодобрение и вместе с тем некую зависть «огородниц» — каждый сантиметр земли отдававших полезным культурам – преимущественно помидорам и огурцам, вытянувшимся на опрятной черноте грядок, как солдаты по стойке «смирно» возле своих креплений.
По субботам тетя Нина ходила на базар, и часто мы сопровождали ее.
Деревянные магазинчики и бараки теснились тут во множестве, окружая торговые ряды. Тетя Нина оглядывалась растерянно – у себя на Кавказе она привыкла покупать другое. Не было любимых ею пряностей, трав.
Овощи она выбирала иначе, чем моя мама, неизменно искавшая в сезон картошку «на рубль — три», то есть три килограмма за рубль. Тетя Нина брала то, что ей нравилось. Потом, вздохнув, шла в мясной лабаз – длинное, полутемное здание, пропахшее запахом смерти.
А я, покинув Митю с Валькой быть ее сопровождающими, сбегала в другую лавку, где на подсвеченных полках переливались длинными искрами хрустальные вазы, графины, бокалы. Грубые деревянные ступени, домик – избушка на курьих ножках, а внутри – такое… Я подолгу стояла там завороженно.
Домой тяжелую корзину несли мальчишки – Валька сменялся с Митей, а если корзину первым брал Митя, то он и не уступал ее, нес до самого дома – казалось, ему и нетрудно было.
Тетя Нина сразу принималась за «большую стряпню», достав из кухонных ящичков множество незнакомых мне приправ. А еще – айву, орехи, барбарис… Мисочки с невиданными соусами, в каждом — сто оттенков вкуса. Соусы-поэмы.
Тихо позванивали длинные серьги тети Нины. Заметив, как я люблю не только украшения, но и просто – красоту камней, стекла – пока еда «доходила», она вела меня в свою комнату, доставала шкатулку – вынимала бусы, серьги, кольца…. Рассказывала.
— Венецианские, — повторяла я, и слово это удивительно шло к легким, каким-то сухим бусам, где янтарные бочонки были оправлены в резное золото.
— А это – на, — сказала она, неожиданно подавая мне кольцо, прозрачный кристалл в серебряной оправе, — Это не просто так кольцо, это жизнь… Будешь глядеть на него когда-то…. Серебро будет темное, уставшее, хранящее много тайн. А ты будешь видеть все ясно, как сквозь хрусталь…
Если дома Валька мог получить от матери полотенцем по спине, если мне старшими многое запрещалось, то у Мити дома была совсем другая атмосфера. И мать смотрела на сына с уважением – мужчина.
От чуда до чуда
Нужно встать, и пойти за таблеткой – голова очень болит. В кухне, в навесном шкафчике — пожелтевшем от времени, единственном, оставшимся от гарнитура, стоит круглая железная коробка из-под печенья, в которой я храню лекарства. Я достаю «найз». Здесь же – крымское красное вино в коробке, и стакан. Это слабое вино, его можно пить стаканами. Уголок коробки едва отрезан, и вино льется прозрачной карамельной струйкой. Возвращаюсь и ложусь навзничь, тону в мягкости подушек. Рука закинута за голову, я не шевелюсь, жду, чтобы стало легче. Стоит пошевелиться – и будто проваливаешься…
Митя… Когда он брал мое лицо в ладони, когда я подставляла ему лицо – это чувство, что летишь – в его руках…
Я знаю сопричастность к чуду. Думаю, чудеса дает Бог каждому в его жизни. Кого-то они будто поддержат под локоть в трудную минуту, и отпустят. И мои любимые строки у Ирины Ратушинской — об этом:
…Окно в морозе! Ни глазков, ни стен,
И ни решеток, и ни долгой боли —
Лишь синий свет на крохотном стекле,
Витой узор — чудесней не приснится!
Ясней взгляни — и расцветут смелей
Разбойничьи леса, костры и птицы!
И сколько раз бывали холода,
И сколько окон с той поры искрилось —
Но никогда уже не повторилось
Такое буйство радужного льда’
Да и за что бы это мне – сейчас
И чем бы этот праздник был заслужен.
Такой подарок может быть лишь раз,
А может быть — один лишь раз и нужен
А я всю жизнь жила – от чуда до чуда. Они были такими простыми – чудеса эти, но с несомненностью убедили меня, что есть тот мир… Не наш, но тот, который называют «тонким» — ради щемящей прелести которого стоит жить.
Первое чудо случилось зимой. Мне было года три. Вместе с дедушкой мы шли мимо Дворца культуры. Тогда были другие зимы – машин немного, и снег — белейший, сугробы – почти высотой в человеческий рост. А в тот день была еще и сильная метель, вихри снега завивались подобно фигурам, возникающим перед тобой — вдруг. И хотя я крепко держалась за дедушкину руку, один из таких вихрей – подхватил меня и пронес несколько шагов. Невозможно забыть ощущение, когда тебя подхватывает и несет – воздух. Кажется, еще миг — и сольешься с метелью, растворишься в ней.
Второй раз мне ладонь легла звезда. Она была величиною с мою детскую ладошку, о пяти лучах, яркого голубого цвета, сияющая, горячая. Был поздний вечер, я стояла на террасе и держала звезду. Так поздно меня выводили на улицу только, когда мне становилось плохо. Я постоянно болела, и спутниками лечения были тошнота и сердцебиение. Меня закутывали в бабушкину шаль, и сажали на террасе – дышать свежим воздухом. Тогда и опустилась ко мне звезда. С нею так хотелось поиграть! От нее было так тепло рукам, которые перед тем мерзли от сердечной слабости!
— Звездочке будет плохо тут, — сказала мама, — Ей надо жить в небе, ее нужно отпустить.
Дедушка взял звезду и отошел туда, где меньше деревьев, видно небо. Звезда поднялась с его рук легко – и медленно, плавно стала подниматься. Так взлетают воздушные шары. С дедушкой она не захотела остаться, а с моей ладони она ведь не улетала, потому что была — моя.
Я долго верила, что это – не сон.
Одна из самых дорогих вещей в доме – икона прабабушки, которой она бабушку мою когда-то благословила на брак. Икона пережила 30-ые годы, когда шла борьба с религией, дедушкин арест, бабушкины скитанья, войну, оккупацию. Она стояла на верхней полке в шкафу – скрытая от недобрых глаз, потому что среди многочисленных гостей, навещавших моих близких, хватало коммунистов и атеистов, открыто осуждавших и стыдивших бабушку — когда икона висела в красном углу — «за невежество». Все детство, засыпая, я слушала бабушкины молитвы перед открытой дверцей шкафа, перед образом Казанской.
Бабушка никого не забывала: перечисляла всех наших усопших – едва ли не за два века, и всех живущих. Иногда читала волшебный для уха ребенка Псалом девяностый, в чудодейственную силу которого свято верила. Она беззвучно почти шептала его и в день своей смерти, когда мы не знали еще, что – это конец. Бабушка закончила молитву и сказала: «Все будет хорошо». И умерла она тихо, без мучений, хотя болела раком и обезболивающих не пила.
Сказочный псалом помню чуть слышным бабушкиным бормотаньем:
«Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,
Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен;
щит и ограждение — истина Его.
Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,
Язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.
Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится»…
И годы спустя я плакала, прочтя стихотворение той же Ратушинской:
Не смей нарушать молчаливое вето,
И ангелов лишней мольбой не тревожь.
А если под горло — беззвучно шепчи
Про крылья, и щит, и про ужас в ночи.
Он стольких сберег, этот старый псалом:
Про ужас в ночи. И про стрелы, что днем
. Так вот, икона. Приснилось мне, что упала Казанская – стекло, хранящее образ, не разбилось, но сзади – треснуло дерево, откололась длинная черная щепка. Через несколько дней, наяву – икона падает, в точности как во сне, откалывается длинная, черная щепка. И сразу за образом находим мы связку писем прабабушки, которые без этого остались бы для нас тайной.
Было мне несколько снов, когда я проживала такую любовь, такую полноту Встречи, которая невозможно была бы здесь – потому что это рай на земле… Но еще больше было дано мне в минуту полной душевной обессиленности, тихих слез, когда нет уже сил поднять голову от подушки.
В этот миг будто открылась дверь.
Я оставалась в комнате, несомненно, но лицо погрузилось в иной мир. Поле, весеннее поле. Нежность зеленых ростков. И упоительный запах пробуждающейся земли, весенних цветов. Но запах этот был настолько тонок и прекрасен, что сердце исполнилось любовью. И настолько это все было реально, что поднимая голову – я ощущала, что отрываю себя от другой, несомненно, существующей – жизни.
Где нет горя, нет бессилья, где душа оживает. Где ждет нас – Вечность.
Дик
Лето. Если вспоминаешь нашу троицу, то почти всегда перед глазами – лето. Стоило школе выпустить из своих цепких объятий, как до осени уже нельзя было разлучить нас.
У меня было такое платье, такое сумасшедшее платье. Из всех нарядов юности настойчиво помнится – оно. Белое, с двумя оборками: одна – на плечах, как у старинных дам, вторая – по подолу. Платье было атласное в мелких розовых розах с коричневыми листьями. Оно плескалось вокруг меня, как оно плескалось… Я его летом не снимала.
Если оглянуться на то время — это одна большая светлая картина. Где есть место всему, и все – как долгие летние дни, которые не кончаются.
Наш сад граничил с переулком, в конце которого был детский сад. Бидоны с молоком туда привозил возчик на телеге, запряженной серой в яблоках лошадью. При своем росте и силе – как нежнейше брала она из наших рук яблоки и хлеб…
Когда-то я была очень разочарована, увидев в зоопарке слона.
— И это слон? А я думала – огромный….
За решеткой же стоял… зверь как зверь… ну, может, немного больше ростом, чем мой отец. Ограда делала его недоступным. Да и не хотелось гладить эту жесткую морщинистую кожу, неряшливые уши лопухами.
А лошадь хотелось «обнять и плакать». И забрать к себе. И чтобы на улицах были не машины, а лошади. Но как же становилось жалко, когда возвращался возчик, и садился на телегу – ведь он такой большой, тяжело! – и встряхивал вожжами. И старая лошадь покорно вымахивала, уходя вдаль по улице…
Здесь же, в конце переулка, перед гаражами, лежала россыпь – кто бы сказал – щебня? Надо лишь присесть и упорно ворошить невзрачные, грязно-белые камушки. И тогда непременно найдешь меж ними полупрозрачные. Мы говорили: «Слюда». Или — темно-медового цвета, будто склеенные из блестящих трубочек. Я поднимала их восхищенно, хранила, мальчишки отдавали мне свои, и все росла моя «сокровищница».
А фонтаны! Их тогда было много, город словно резной — пронизан ручьями, фонтанами, синевой. Это сейчас – пересохшее горло, и грязная Волга вдалеке. А тогда мы сидим в «аттракционном» парке, на краю фонтана, мелкого, с янтарной водой, и бьют струи из бронзового орла, и маленькие совсем ребятишки шлепают по теплой воде. И Валька быстро зарисовывает в блокнот – детей, орла, веселые длинные струи, рассыпающиеся брызгами под лучами солнца…
Наш приют был под старой лодкой. Можно, конечно, сидеть и у нас в саду. Но в том же переулке стояла, поднятая на железные опоры лодка. И мы забирались под нее, и сидели на шершавых скамейках, в полутьме. И что бы ни было там, снаружи – хоть дождь, хоть ветер…
О чем мы тогда говорили? Валька был немногословен – он слушал. Митя мог рассказать больше всех. Нам казалось – он знает обо всем на свете. Он много ездил с родителями. Заграница была тогда почти недоступна, но… «На стране родной я поставил крест», — говорил Митя, имея в виду, что пересек ее с севера на юг, и с запада на восток.
— Мы долго жили на Камчатке, — говорил он, — Сугробы там – со второго этажа можно скатываться на санках. Окно открыл – и вперед. И ни одного голубя. Когда отец привез нас в Москву, у памятника Неизвестному солдату было столько голубей – я смотрел на них, как на жар-птиц!
Родной для тети Нины Кавказ – считал себе родным и Митя. Завораживали названия, которые произносил он – Чегет, Чегем, Баксан…
— У нас в Пятигорске – жарко, а приедешь к Баксану – ну лёд… Горная река. Такое течение! Водопады – из-за пены не видно воды… А какие там лошади – арабы! Хвосты у них таким изгибом – видели, может, в кино? Умнющие кони, как профессора.
— Белые? – спрашивал Валька. Он все видел в цвете.
Митя качал головой:
— Лошади не рождаются белыми. Проходит несколько лет — тогда белеют. Легенда говорят, что их высекают из Кавказского мрамора, сбрызгивают минеральной водой – и они оживают…
Наша старая лошадь стушевывалась рядом с арабами, но еще жальче было ее. Еще больше ее мы с Валькой любили — щемящей любовью, когда все можно отдать – и яблоки, и хлеб, и душу.
А чтобы мы хоть немного представили себе кавказское небо – «Темнеет там — в один миг! И какие звезды огромные!» — Митя тащил нас ночью в Березовую рощу. Вернее, на холмы возле нее – где город не мешал небу, где оно было рядом – со всеми звездами!
Я купила его на рынке. Сто лет мечтала о собаке, и дома говорили – потому что достало мое нытье: «Ну ладно, если будет не слишком дорого….».
Наш Птичий рынок был обычно скуден. По субботам-воскресеньям стояло два-три человека с коробками в ногах. Там в сухой траве шевелились длинные уши кроликов. В сетчатых клетках — «на полусогнутых» — сидели куры. Из мешков доносился визг поросят – невидимых. Ни разу не увидела я в детстве поросенка, всегда – в мешках.
Иногда какая-нибудь тетка выносила котят. Медленно прохаживалась, прижимая их к груди, закутанных в платок: «Возьмите в добрые руки! За десять копеек – чтоб прижились!»
А тут сидел на складном стульчике мужик, в ногах у него стояла сумка, а в сумке спал щенок.
— Почем? – спросила я, решив, что если не очень дорого, то это судьба.
— Пять рублей.
Щенок был цвета песка, позже я услышала название – «палевый».
Я взяла его в руки – тяжелый, сонный. Совсем младенец собачий.
— Овчар, — сказал Митя, — Точно тебе говорю. Вот только цвет….
Те, чье детство пришлось на советскую пору, помнят волшебные слова – «немецкая овчарка». Эта порода была героем почти всех собачьих фильмов той поры – Мухтар, пограничный пес Алый… Добыть овчаренка было непросто – предстояло долгими месяцами стоять на очереди в клубе служебного собаководства, сдавать экзамены по техминимуму – этим определялось, можно ли тебе доверить породистого пса. А ночами детям снились острые уши, улыбающаяся морда, и умные глаза будущего друга и защитника.
— Мить, — сказала я и прижала щенка к себе, — Меня, конечно, дома убьют…
— Скажем, что это я тебе подарил на день рождения, — и он полез в карман за пятеркой.
И правда, дома едва не убили. Самовольница, навязала не шею семье живое существо…Никто, видимо, не думал, что о собаке я мечтала всерьез. А теперь вот он, зверь, стоит, широко расставив лапы, и прудит лужу.
— Кончилась моя спокойная жизнь, — повторяла бабушка, — А я мечтала, когда выйду на пенсию…
Это была вечная присказка, и бабушке не стоило лишний раз повторять, о чем она мечтала – я это знала наизусть. Вязать она мечтала – вволю, плести спицами узоры из разноцветных ниток. Растить цветы в саду – тюльпаны, ромашки, розы…
В ней сочеталась жажда заработать лишнюю копейку к крошечной пенсии в сорок шесть рублей: «Мы люди тэмни, мы любим гроши» — это была ее фраза. С удивительной бесшабашностью и легким отношениям к этим деньгам – кровь ли польских дворян говорила тогда в ней? Она дарила знакомым не только букеты, но и свитера, над которыми сидела по месяцу. А деньги, заработанные стоянием на рынке с теми же цветами – весь день, летний, жаркий – деньги эти она ссыпала мне в руку:
— Поди, купи самых лучших конфет.
Дедушка, в конце концов, проявил привычную для него разумную строгость. Хорошо, пусть будет собака – внучка отличница, заслужила. Но четвероногое существо должно жить на улице и порога дома не переступать!
Только если на улице был лютый мороз, и ветки деревьев казались отлитыми из черного стекла и хрупкими, а пар, идущий изо рта, был густ и осязаемым – это уже за минус тридцать мороз — только тогда Дику дозволялось переночевать в маленьком коридорчике.
Он заболел – тяжко. Мы водили его к ветеринару. Он еле шел. Врач определил воспаление легких, назначил уколы. Но дедушка так и не разрешил впускать Дика в дом, овчар жил в будке, куда я готова была переселиться, и укрывать его своей шубой.
С тех пор мне щемяще жаль животных, как никого из людей. И нынешний пес мой – тоже палевый, но никакой не овчар вовсе, а американский спаниель – спит у меня в ногах, а иногда, окончательно обнаглев, пробирается, и устраивается головой на подушке.
…Когда Дик пропал, мне сказали, что он убежал на собачью свадьбу. Это был такой счастливый вроде бы финал. Убежал и пропал, и может быть, даже умер — от любви.
Я тосковала – выйти на веранду, и не увидеть его, несущегося навстречу, прыгающего, чтобы взбросить на меня лапы, жарко и торопливо дышать в лицо, облизывать так же торопливо, упиваться счастьем от того, что я есть.
Каково же было мое изумление, когда несколько дней спустя, я увидела идущего по улице Митю с Диком на поводке.
Митя к тому времени – а нам уже исполнилось по четырнадцать – стал удивительно хорош собой. Я знала, сколько девчонок на него заглядывается. Высокий, смуглый, летом голову он по-пиратски повязывал платком. И вот он идет, такой весь корсар, и рядом с ним на поводке — мой пес.
— Митька! Где ты его нашел?
Но никогда я не могла ожидать того, что услышу.
— Его продали. Твои. На хоздвор. За телегу навоза. Валька его нашел. А сегодня ночью мы его оттуда свистнули.
С той минуты я поверила, что предать могут и самые близкие. Верно, бабушка боялась, что Дик сорвется, помнет ее цветы – и в очередной раз взыграла в ней практичность. И потом так легко, вдохновенно врала мне…
Мы сидели под лодкой, и я все доказывала, что надо отдать хозяевам этого двора скопленные мной деньги, а дедушку с бабушкой устыдить, что я без Дика жить не смогу. Что нельзя продавать тех, кого любишь.
— Но они то – не любят. И они его опять продадут, — возражал Митя, — Раз один раз смогли – все. Продадут еще дальше, и мы его потом не найдем. Я его лучше заберу. Мама не против. У нас с ним ничего не случится.
И он был, конечно, прав. Дик перенес разлуку легко. Он давно знал и любил Митю. Тетя Нина скоро уже души в нем не чаяла. Овчар был допущен в дом, и часами лежал на кухне, положив голову на лапы, смотрел, как тетя Нина готовит или шьет. Ловил на лету кусочки печенья и колбасы. С ним разговаривали – подолгу, то нежно, то ворчливо, ворошили пальцами рыжую шерсть на затылке. Скоро он слушался Митю уже с полуслова.
А у меня навсегда осталось чувство, что у меня был – был! – свой ангел-хранитель. И его продали. Ангелов, оказывается, тоже можно продать.
Плывем и летим
Наш пляж… Он чуть ниже ГЭС, и постоянно тут – приливы, отливы… Мы лежим на крупном, почти белом песке, пересыпаем его в ладонях. И Дик валяется тут же, чуть повыше, в тени ивы, и смотрит на нас, и улыбается во всю пасть, радуясь, что он – с нами. И то же время мы глупы в его глазах – как можно печься на солнце, если есть тень? Но любимейшая минута для него, когда кто-то идет купаться.
-Эй, у тебя водолазов в роду не было? – спрашивает Митя, вороша песью шерсть.
Дик — водоплавающая собака. Он несколько раз упоенно, стрелою, проносится по берегу – не дай Бог оказаться на его пути, снесет. Это он счастлив, что предстоит долгий заплыв. А потом, поднимая фонтан брызг, бросается в Волгу, навстречу волнам.
Я боюсь идти в воду, и Митя дает мне руку. Он хочет завести меня на глубину, знает, что плавать я умею. Немного, но умею. Но я вырываюсь – не могу преодолеть ужаса, когда перестаешь чувствовать дно под ногами — и Митя уплывает один. Он помнит здесь все течения, и если хочет доплыть до дальнего острова, то знает – в каком месте войти в воду, чтобы снесло точно туда.
Все, нет их с Диком, уплыли, уже и голов не видно.
А Вальке мало надо. Он зайдет в Волгу по колени, закинет руки за голову. Ветер овевает худенькое мальчишечье тело, Валька будто впитывает его, потягивается.
— Господи, как же здесь хорошо….
А потом он идет на мостик, ведущий к дебаркадеру, и я за ним. Шлепаем босыми ногами по длинным, теплым, пружинящим от каждого шага доскам.
Валька, оказывается, хочет посмотреть, как нарастает глубина, как меняется цвет воды. У берега она — желтая как чай, но делается все темнее, и вот уже – плывут навстречу ошметки почти черных водорослей, и стайка рыб скользит безбоязненно, они у себя дома…
Взгляд у Вальки на несколько минут становится напряженным, неподвижным – он запоминает цвета.
А потом говорит:
— Ты представляешь, что бы было, если б вся вода из Волги вдруг ушла…
Он может вдруг ярко представить себе такое. А рядом с ним — этому учусь и я.
Реки больше нет. Каньон, метров сорок глубиною. Горы вдруг стали неожиданно высокими, со скользкими черными подошвами. Обнажилось дно – и что оно скрывает? Всякий хлам – нельзя без этого. Но и – затонувшие корабли?
— Тут всяких судов много потонуло, — продолжая мою мысль, говорит Валька, — У меня есть дядька знакомый, старик уже. Он капитаном был, рассказывал, что дважды тонул. А бабка говорила, что в монастыре…там ниже по Волге есть монастырь… После революции с колокольни тяжеленный колокол сняли – ценный какой-то, переплавить хотели. На барже везли, и баржа та вместе с колоколом под воду ушла. Бабка говорила: «Так и не дался большевикам, может, когда-нибудь сыщется».
Мы смотрим вниз. Вода у ног уже совсем темная, дна не видно. Мутная — водолаз ничего не разглядит дальше вытянутой руки. Вот если бы действительно – обмелела вдруг Волга до самого дна – сколько тайн предстало бы нашим глазам?
И то, что сейчас откроется перед Митиным взглядом, если он доплывет до дальних островов, сравнится ли с теми картинами, которые открывает перед нами – воображение?
Парк с аттракционами… Они работают не всегда – то выходной, то что-то сломалось в механизмах, то тетенька, которая отрывает билеты и нажимает кнопку — на больничном.
И счастье, когда еще издали видишь круженье — в разлете сквозь листву — серых и красных кресел.
— Айда на «Ветерок»! Или сперва на «Лодочки»?
«Ветерок» — узкие кресла на длинных железных цепях. Шелковое платье мое скользит – одна надежда на цепочку-пристежку. Карусель сперва несет нас низко над землей, так что босоножки касаются скудной пыльной травы, а потом цепи — вместе с нами – будто вздувает ветром.
-Мамочкииииии…..
И ветер, и листва зеленая, весенняя, и весь мир — навстречу. И уже не кресло несет, а ты сама летишь, и это не удивительно, потому что в пятнадцать лет — ты все можешь.
А на «Лодочках» я всегда прошу Митю:
-Только не сильно раскачивай, чтобы не перевернуться… А то больше не пойду с тобой никогда…
— Когда я тебе переворачивал? – весело удивляется он, — В которую пойдем? Вон в ту, голубую?
Вот тетка двинула на себя блестящий рычаг с черной рукоятью, из-под лодочки ушла опора, и она закачалась.
И вот тут надо следить за Митькой, потому что несильно вроде и размеренно приседая, откидываясь назад, с невинной такой улыбочкой, он в минуту разгоняет лодку так, что летишь – у-ух – и ноги отрываются от железного дня, и тетка уже кричит:
-Хулиган, сломаешь все! Прекрати сейчас же!
-Митька, чтоб я еще когда-нибудь с тобой….
-А мы вот еще повыше!
-Убью!!!
-Ничего себе дама обещает! — хохочет Митька и приседает в очередной раз.
Я уже готова завизжать от страха, или вцепиться в Митьку, но нельзя, ни за что нельзя отпускать эти железки, за которые держишься. Или я вылечу… куда вылечу? Куда меня отбросит та сила, что сейчас отрывает от земли?
…Мы вылезаем из лодочки, я колочу Митьку ладонью по спине, приговаривая: «Чтобы еще раз с тобой, уродом…» А он церемонно подает мне руку, помогая перебраться через бортик, как даме помогают выйти из кареты.
-И больше не смей приходить! – визжит аттракционная тетка, — Милицию вызову…
Но Митька уже играет другую роль – джентльмена.
-А не пойти ли нам всем за мороженым? – любезно предлагает он, — Я плачу, господа!
В конце лета Митьку обязательно увозят — август они проводят с тетей Ниной в Пятигорске, у родных. Вернутся перед самой школой.
Этот месяц мы с Валькой живем тихо. Удивительно, как много мы молчим, когда остаемся вдвоем. С Валькой можно молчать, как наедине с собой, и думать о своем, и забывать, что он рядом.
Мы проводим дни — у него или у меня. Он так же охотно помогает мне в делах повседневных, как я ему. Мы собираем яблоки в нашем саду. А потом вместе с бабушкой сидим – и в три ножика, тоненько их нарезаем. Раньше дедушка расстилал газеты на крыше сарая, забирался, раскладывал яблочные дольки – сушить на солнце. После бабушка ссыпала их – коричневые, невесомые, в наволочки – на зимние компоты.
Валька не дает дедушке лезть на сарай.
— Петр Иванович, я сам….
…Вечерами мы сидим в саду на скамье. Я читаю вслух очередную книжку, цапнутую в библиотеке. «Землю Санникова», или «Королеву Марго», или «Тайну двух океанов».
Валька рисует.
Один раз, всего лишь раз он нарисовал меня.
Я стояла на качелях, на тех самых «Лодочках». Закинув голову, и смеясь – небу… В водопаде тех ярких бликов, без которых невозможно себе представить Валькины рисунки. Все летело — и мое белое платье, и руки, и волосы, и лодочка, и небо — навстречу. Красный, зеленый, синий, золотой – ликующий водопад, фейерверк цветов… Но я была — одна на тех качелях. Без Мити. Я – и небо…
Валька положил сырой еще альбомный листок поверх страниц, рассказывающих как граф Монте-Кристо испытывал на себе яды.
— На…
И я снова, как всегда, когда видела Валькины картины, испытала короткое, щемящее чувство тоски, что живу в этом, а не в том, его мире. Я хочу на эти качели, под этот водопад ярких и чистых цветов. Валька, нельзя быть волшебником наполовину! Забери меня туда…
Первые стихи
Осень разделяла нас. Мы учились в разных школах. И если ранняя осень – это почти лето: звезды астр в саду, огромные сахарные арбузы, и кукуруза – мы натираем початки маслом и солью и упиваемся ими, еще дымящимися; то приходит время, когда город все глубже и глубже погружается, увязает в непогоде. В холодном дожде, в сетке обнажившихся ветвей. И листва под ногами – уже не золотым, невесомым, шуршащим ковром – уже ржавая, темная, начинает гнить…
А потом какой-нибудь один день – теплый, последний. И город – как одна большая комната. Кажется, что горы защищают его от идущего холода, от зимы. Она рядом, она отделена, может быть, несколькими часами пути, но пока мы бродим по улицам, как по теплой комнате – где ни ветерка нет.
Вечером мы собираемся в кафе. Кофе в стаканах – слабый, почти прозрачный – но такой горячий. Пирожные – розовые цветы, зеленые листья – и вся зима впереди.
Валька чертит пальцем на салфетке – ему тоже тосклив грядущий ноябрь, нелюбимый наш месяц – нет уже ни красоты осени, нет еще и радости первого снега.
— Ну что? – спрашивает Митя, оглядывая загрустившее свое войско (а так вышло, что мы всегда считали его полководцем) – Идем сегодня на «Зорро»?
Или — на «Вокруг света за восемьдесят дней», или на «Юного Робин Гуда»…
— Да там же мальчишки, не пробиться…
Но мы пробираемся. Хоть какой-то фильм посмотрим все равно. Все-таки в городе два кинотеатра. И в одном из них – два зала. Синий и розовый. Медленно, волшебно меркнет там свет.
Но «Зорро» идет во Дворце культуры, и действительно, мальчишек – тьма. Давятся в очереди к маленькому окошку кассы, и мест всем явно не хватит.
Но невозможно не попасть – всего один сеанс, один день! И так страстно наше желание, что высшие силы слышат его, Митя возвращается с билетами.
…Плывут перед глазами рыжие степи далекой страны. Грациозный конь несёт героя в черном плаще и маске.
Вновь издалека
Конь принес седока….
И вот он тут
И новые подвиги его шпагу ждут….
Звучит песня, мелькают фамилии артистов, а мы уже дрожим от восторга, предвкушая. На глазах у испанца Диего убивают его друга, который должен стать губернатором далекого городка. Диего – лучший фехтовальщик Старого Света – будет мстить. Но друг перед смертью молит его о мире!
Хорошо! Диего сыграет роль новоиспеченного губернатора-дурачка, но в нужную минуту превратится в неуловимого Зорро. И берегись жестокий полковник Уэрта, покончивший с его другом!
И будет прекрасная Ортензия, и будут отчаяннейшие минуты, и бои на шпагах сразу со множеством противников, и будет смех героя. Потому что по жизни и можно идти так – смеясь в трудную минуту. Не смотря ни на что.
Выходить на улицу – больно. Ведь еще живешь там, с Зорро…
Мы возвращаемся назад почти ночью – мальчишки провожают меня до дома. Мы в шесть ног ворошим листья, и первые за всю жизнь стихи приходят ко мне.
Снова осень, и поздний костер –
Так высок, ненадежен и ярок,
Тишины и души разговор,
Утоляющий сердце подарок.
Ночь завесы пути убрала,
Ветер волен – от края до края,
И сырая парижская мгла
Нам огни зажигает, играя…
Все признания пьяных кафе,
Перебранка и нежность бульваров,
Кринолинов и лат не новей
Очертанья домов и кварталов,
Дальше, дальше… Арктических гор
Ледяные отроги и шпили,
И сияния чистый топор
Поднимается в искристой пыли…
Но дороги свернула петля,
Нашей тихой стоянке навстречу –
Преют листья, наги тополя,
И готовы все выдержать плечи.
Господа офицеры
Наступала вторая половина осени – предзимье. Но еще случались дни с холодным муторным дождем, темные дни, когда с утра до вечера в домах не гасли лампы, и дождь вместе с порывами ветра время от времени бил в стекла.
Появлялся Валька, весь мокрый. Видел, что я мучаюсь со стенгазетой, и садился помогать. Получалось дело уютное, как вязание. Когда за стенами дождь, а у нас неспешно проходит вечер. Я переписываю тексты красивым почерком, на альбомные листы, чтобы потом наклеить их на ватман. Вывожу каждую букву.
Под Валькиной рукою плывут по бумаге корабли, горят костры, рассыпаются фейерверки. Что хотел, то и творил он – кисточкой. И все – молча. Он очень любил тишину, он прислушивался к ней, как к музыке и все в ней слышал – и ветер, в доме – еле слышный, но там, на улице клонящий ветви деревьев, и каждую каплю дождя, стекающую по стеклу, оставляя за собою расплывчатую дорожку.
Его музыка была — неслышной, а Митиной – восхищались все.
Бабушка Митю обожала. Он прибегал, и едва сбросив куртку, мог сесть к старенькому нашему пианино «Красный Октябрь», пробежать пальцами по клавишам…
Это началось случайно, когда бабушка попробовала напеть нам — надтреснутым, дрожащим, но верным еще голосом — один из любимых романсов Вертинского:
— Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?
Куда ушел Ваш китайченок Ли?
Вы, кажется, потом любили португальца,
А может быть с малайцем Вы ушли?
Митя тогда немедленно поднялся, подошел к инструменту, и заиграл. Я видела, что он немного утрирует, может быть – стесняясь нас: закидывает голову, томно прикрывает глаза, слишком высоко взлетают его пальцы над клавишами…
Но бабушка пела, а Митька делал роскошную аранжировку, нанизывал звуки, плел из них кружева. Получалась — роскошь.
— Последний раз я видел Вас так близко,
В пролеты улиц Вас умчал авто
Мне снилось, что в притонах Сан Франциско
Лиловый негр Вам подает манто.
Митька закончил шикарным проигрышем, уронил руки вдоль тела, а подбородок на грудь.
— Митенька! – бабушка зааплодировала, — Еще, пожалуйста, еще!
— Только если будете петь, — галантно сказал Митька, но смотрел он на меня, и я будто впервые увидела, как темны его брови и изящен их излом, и как дерзок взгляд его синих глаз… Он играл не бабушке, он играл – мне.
И мы пели. Хотя я совершенно не музыкальный человек, из тех, о ком говорят, что им «вытрезвитель выдержать легче, чем филармонию» Но разве в этом было дело?
— Все вместе, и…. – говорил Митя:
— Господа офицеры,
Голубые князья…
Я, конечно, не первый,
И последний не я….
— Митя, — растроганно говорила бабушка, — Ты сам как благородный офицер. Юнкер. Правду тебе говорю.
Бабушка моя родилась перед первой мировой войной, и белых офицеров ей видеть не пришлось. За ее родной город сражались зеленые и красные. К слову, зеленые чуть не убили бабушку и ее сестру. Всадники встретили девочек на дороге – они шли в больницу, навестить мать. Черные косы навели на мысль о еврейках..
— Жидовки? Хотите жить, читайте «Отче наш»!
Старшая сложила младшей руки на груди, и девочки начали молитву, которую читали каждое утро, и каждый вечер.
— Ни, цэ наши дивчыны, — сказал один из всадников, и отряд поехал дальше.
А дальше были все красные, красные, красные…И короткое счастье с дедушкой, и его арест, и лагеря, и безнадежное почти ожидание… И этот город, куда дедушка фактически был сослан после заключения. Но и его время от времени приказывали покинуть «двадцать четыре часа»… И только в последние десятилетия жизнь, наконец, стала мирной, без этого дамоклова меча над головой.
Зима. Я разгребаю варежкой снег на пруду. Получается темная «секретка» льда. Под нею застывшая ряска, водоросли, хрусталь воды…
— Будьте осторожнее, — предупреждала бабушка, — Я помню случай, когда пьяный шофер проломил ограду парка, съехал в воду. Сам выплыл, а женщина с ребенком, что были с ним в машине – утонули. Даже зимою тут лёд ненадежный – родники.
Позже, в пору нашей еще юности, пруд обмелеет – одни камыши да лужицы воды. И мы увидим, что дно тут было совсем неглубоким.
— Какая машина? – вспомнит Митя бабушкины слова, — Да тут и котенка нельзя утопить…
Но мне это место и по сегодняшний день будет казаться каким-то мистическим, вроде зыбучих песков, и я стану предупреждать о нем свою дочку:
— Не подходи близко. Там родники…
После школьного бала
Выпускной вечер. Пустые полки магазинов. Почти отчаяние – что надеть? Но в город завозят итальянский шелк. Светло-голубой, синий, фиолетовый, алый… У всех девчонок – платья из этого шелка в разных вариациях.
Мне шьет бабушкина подруга, тетя Рая. Она тоже не ас в шитье, как и женщины нашей семьи. «Но хоть иголку держать умеет» — говорит бабушка. Платье выходит очень простое, без рукавов, бледно-голубое, почти серебристое. Из обрезков материала Валька мастерит розу, которую я прикалываю у ворота. В первый раз в жизни такое пристальное внимание своему наряду, и от того трепет, и долгое вглядывание в зеркало, висящее неудачно: коридор, полутьма – хороша ли?
И тут мне не Митя нужен, мне Валька нужен, который вглядывается остро, и прикрывает глаза успокаивающе – хороша.
Позади муторная пора экзаменов, до сих пор тошнота у горла от этих полу-бессонных ночей, и не-разбери-пойми-каши из формул, законов, дат…
Но уже стоят вдоль школьной лестницы первоклассники, трогательные такие, серьезные, ответственные. С цветочками в руках. Живой коридор – провожают нас в большую жизнь.
Мы не будем тосковать о школе! Я ненавижу нашу учительницу литературы, Аннушку, начавшую знакомство с нами с фразы:
— Что вы на меня так смотрите – будто на кулачный бой со мной выходить собрались?
Мы еще никак не смотрели, мы тогда просто разглядывали новую учительницу.
Невысокая, темноволосая, с лицом подчеркнуто строгим. Точно она много лет работала над тем, чтобы не осталось в нем ни тени мягкого, человечного – полуулыбки, взгляда.
Нельзя говорить о литературе с таким лицом. И верным оказалось то, первое впечатление.
Вместе с Аннушкой можно было возненавидеть и все произведения школьной программы – если воспринимать их через нее.
Только гениальный дед Щукарь, случайно зачерпнувший в пруду воду вместе с лягушкой, и пытавшийся выдать ее работникам полевым – за разварившуюся в каше – курицу, только он примирил меня с «Поднятой целиной», после того как Аннушка долго, испытывая наслаждение от процесса, отчитывала меня перед всем классом — что не помню я упомянутой в романе статьи Сталина «Головокружение от успехов».
А теперь она занудно вещает об ожидающем нас прекрасном жизненном пути, хотя если будут рядом люди, подобные ей, лучше поспешить удавиться.
Танцевали мы в спортзале. Как всегда, во время медленных танцев, мальчишки выходили покурить, а девчонки подпирали стены, делая вид, что отдыхают от танцев быстрых.
У нас было условлено, что в первом часу ночи, встречаемся мы у ворот моей школы – если уж непременно принято встречать рассвет, то лучше это делать втроем. Однако у Митьки не хватило терпения ждать – и, перетерпев официальную часть в своей школе, он тут же, вместе с Валькой, сбежал в нашу.
Только начали играть «Школьный вальс», как он возник передо мной с подленькой улыбочкой:
— Мадмуазель, пошлите танцевать…
— Вальс… ты сошел с ума…я же его не умею…
— Хватит придуриваться….Мама тебя учила, все ты умеешь…
— Митька, ты точно сошел с ума…
— Только ни о чем не думай…
Я положила ему руки на плечи. Почему, почему это было так похоже на тот бег по морскому песку, когда сорвался с места и летишь – и не можешь никак напиться движением, сбросить ту силу, что несет тебя….
Он кружил меня, быстро и сильно. А у меня глаза были закрыты, и я только удивлялась – откуда берется эта пустота, этот большой зал, это пространство… что как в квартире Мастера и Маргариты. А оказывается – мы танцевали одни. Весь зал был — наш, и весь вальс был — наш.
А потом мы сразу ушли, чтобы не видеть реакции моих одноклассников – и так теперь до конца жизни на встречах выпускников будут вспоминать: «А как тогда на балу, эта тихоня Ирка…»
Ушли на наши холмы, что у Березовой рощи. Сейчас бы сказали, сумасшедшие. В лесу ночью – маньяки, убийцы, алкаши… А мы сидели на склоне холма, мы с Валькой — привалившись спина к спине, и Митька чуть поодаль, обхватив руками колени.
Внизу лежал город. Была глубокая ночь, и город темен, почти без огней.. Зато как здесь было много неба! Нигде нет столько неба, как на краю Березовой рощи. Если ляжешь — даже страшно. Кажется, что ты лежишь – не просто на земле, а на Земле, что с нее можно сорваться, и унестись в это бесконечное небо, и не удержит тогда тебя сухая трава, за которую ты схватишься.
— Мить, что можно увидеть в хороший телескоп? – спросил Валька.
— Кратеры Луны – подробно, пояса Юпитера, спутники Сатурна, полярные шапки Марса, самые яркие туманности и галактики.
— Целый мир, — вздохнул Валька, — И мы — это такая мелочь… Читали Азимова про звезды? Как люди на одной планете – они всю жизнь видели только несколько ближних звезд, а потом происходило какое-то явление, вроде затмения – и тогда становились видимыми миллионы звезд. И все сходили с ума, понимая вдруг, как огромен мир. И горели от рук безумных города, и гибла цивилизация, и все начиналось снова.
— Мы – это не мелочь, — возразил Митя.
Он хотел сам взять быка за рога. Вести корабли, изучать океан, погружаться в глубины. Он хотел стать океанологом. Вместо того, чтобы подчинять воду как его отец, он хотел слить себя с могуществом мирового океана. Он был бессмертен и все мог, это не странно в семнадцать лет.
— Когда уезжаешь? – спросил Валька, — Ничего ведь не изменилось – в Ленинград?
Митя ответил не сразу, и тихо:
— Через две недели.
У него не было выхода. Если он рвался в огромный этот мир, ему надо было выходить из гавани, это неизбежно. Все мы разлетимся скоро, но он улетит дальше всех.
-Мы теперь совсем будем жить в Ленинграде. Отца перевели туда, — говорил Митя, — Но дом не продадим. Тут будет жить тетя Шура, мама станет приезжать. Мама говорит – нельзя продавать родные стены. Она говорит, очень больно в старости, если нельзя вернуться в родные места. А я-то вырос тут.
Мне было трудно. С одной стороны, я почти страстно хотела вырваться из маленького городка – душно тут было, знакомо все до лица, до дерева… С другой стороны — не хватало еще внутренней смелости, замаху – рубануть с плеча, начать все заново – в другом городе, или даже – в другой стране…
Но что бы там ни было, пока родные не дадут мне уехать далеко. А Митя будет жить почти в столице, и я все больше буду становиться для него провинциалкой. Теперь начнется проверка временем, и время скажет свое слово – быть ли нам вместе когда-нибудь.
— Валька, а ты так и не пойдешь в художники? – спросил Митя
— Не трави душу, — коротко сказал Валька, — Куда мне ехать? Матери сейчас малых поднимать…
— Ну, на заочный куда-нибудь…
Валька безнадежно махнул рукой, и мне показалось, что он сейчас заплачет. Особые у нас с ним были отношения, еще с тех пор, с больницы. При мне он мог заплакать, а при Митьке – нет.
— Неужели все-таки ПТУ? – спросил Митя, и в этом вопросе его уже было отношение к выбранному Валькой пути.
Меня там не любят
Голова болит, и никак не устроить ее на подушке.
Никому не пожелаю тех, первых месяцев, какие были у меня в Куйбышеве. Холодно, голодно и тоскливо. Надо было радоваться, что я поступила на филфак, но ей же Богу, мне тогда было все равно – на кого учиться. На инженера, циркача, алхимика. У Вальки был долг перед семьей, с его ПТУ. А у меня в голове жил один вопрос – зачем меня сюда занесло, в чужой город? Но теперь родные не позволили бы бросить — им было ясно, что я определенно не технарь, а ближайшие гуманитарные институты были только в Куйбышеве. Поступить в вуз трудно, бросать нельзя…
Помню свою абсолютно скулежную фразу – дедушке, когда я просила забрать меня, говоря, что готова хоть общественные туалеты мыть – лишь бы не уезжать далеко от дома.
— А там… там меня никто не любит.
Я попала, как кур в ощип ( «в ощип» или «во щи»?). Очень домашняя девочка, книжная, которая любит тишину и одиночество. А тут — общежитие, да еще из скверных. Лифт не работает, воды то и дело нет, окна в коридорах разбиты, конфорки в единственной на кухне плите еле греют.
Было голодно – мы старались жить на стипендию, не брать денег у родителей. Пили по утрам чай с хлебом, днем на контрабандной плитке варили в комнате суп – абы из чего, хлёбово – лишь бы погорячей и погуще. Вечером – снова чай, с дешевой ливерной колбасой, которую иногда удавалось раздобыть.
Было холодно. Наши уехали в колхоз – убирать картошку. Меня по здоровью не взяли. На ночь я стаскивала одеяла со всех пяти коек. Одеяла были тонкие, байковые, зеленые в красную полоску. Я мерзла под всеми пятью. Говорили, что батареи затопят только в ноябре. Холод мешал спать.
А потом вернулись девочки, и полу-бессонница стало привычной – раньше двух-трех ночи никто не ложился. Приходили ребята из других комнат: разговаривали, пели, курили, готовились к семинарам.
Литературы приходилось просматривать огромное количество. Большинство книг можно было достать только в читальном зале областной библиотеки. Тогда она располагалась в Театре оперы и балета. Когда-то на этом месте был собор. После революции его взорвали, и воздвигли театр — огромное, темно-серое здание. Библиотека размещалась в его левом крыле. Все монументальное, величественное: лестницы, залы…
Читальный зал был на третьем этаже. В числе других, книги выдавала девушка поразительной красоты. Такою можно представить себе Терезу Батисту из романа Жоржи Амаду. Высокая, напоминающая мулатку, с гладкой смуглой кожей, пышными темными кудрявыми волосами. У нее были огромные глаза и пухлые, очень красивого изгиба – губы. Радостно было просто смотреть на нее. Бескорыстное любование. Звали ее Ирина. На втором этаже располагалось книгохранение. Здесь люди работали за огромными массивными столами — по десять-двенадцать человек. Какое наслаждение было– расположиться за таким столом, вольготно разложить тяжелые тома.
Пару раз приходилось ходить в ОРК – отдел редкой книги. Туда еще надо было добраться – какими-то переходами, лестницами….Маленькая комната, под самой крышей. Окно – аркой. На подоконнике — голуби. Книги выдает женщина в пуховом платке на плечах. Книгам этим — больше сотни лет.
Я мечтала тогда когда-нибудь вот так работать. Подниматься с утра по бесконечным лесенкам высоко-высоко, сидеть в этой маленькой комнате, среди этой древности – там даже мебель была старинная….
Ближе к восьми вечера библиотека начинала пустеть. В правом крыле в окнах горел свет – и видно было, как репетируют балерины. И когда по лестнице спускаешься – по гулкой широкой лестнице с чугунными перилами — на первый этаж – вспоминаешь мемуары Татьяны Вечесловой. И перед глазами — эти девочки-танцорки, которые тоже живут в общаге, и сбегают по лестнице своими точеными ножками – совсем неслышно, потому что и они – легкие, и тапочки мягкие. И у них тоже пуховые платки на плечах, потому что на лестнице всегда сквозняки, а им нельзя болеть – в выходные спектакль. И как они шепчутся между собой, и как они скучают по дому – совсем как я…
Но мне в крайнем случае можно уйти, бросить университет, а им – невозможно, потому что это – их судьба, искусство вообще невозможно бросить…
В десятом часу открываешь тяжелую дверь, выходишь на площадь – снег крупными хлопьями летит в лицо. Позади – серая громада театра. И надо спешить на трамвай, а в голове путаются века, имена… И гаснет свет в танцевальном зале.
Ты только жди
Митя приехал в последнюю неделю перед новым годом. Я была в комнате одна. Наступила пора зачетов, и соседки мои разъехались по домам, чтобы готовиться спокойно, а потом приехать – и сдать. А я жила слишком далеко, мне уезжать не с руки, По метельной зимней дороге в день испытания к нужному часу можно и не добраться. Уже не раз бывало, что в такую погоду как нынче, автобусы часами стояли на трассе.
Я сидела на постели, время от времени взглядывая в окно. С нашего девятого этажа вид был на частный сектор – как с башни, на бескрайнее тёмное море. Освещением этот сектор никогда не был избалован. Только белые вихри бурана. Девочки мне на словах даже завидовали, что в такую пору, они – в дорогу, а я остаюсь в каком-никаком, но уюте общаги.
Короткий стук в дверь – это было непривычно. У нас никто не стучался. Даже когда мальчишки по вечерам заходили, изображая «полицию нравов», а на самом деле узнать – не покормят ли их здесь?
Я еще не успела встать, когда дверь открылась. На пороге стоял Митя. В первый миг я онемела, и даже не могла осознать – до какой степени я рада, и только ошалело его рассматривала. Не его, незнакомая куртка, меховая, дорогая, и такая же роскошная шапка на голове, в искорках тающего снега. В руках какой-то большой сверток.
— Это Валька тебе прислал одеяло, сказал – ты тут мерзнешь, — Митя положил свёрток мне в ноги.
Впервые в жизни я бросилась ему на шею. Мы обнялись и стояли долго, долго.
— Ирочка, — повторял Митя, и гладил мои волосы, — Ирочка….
А я прикусывала губы, чтобы не плакать, потому что это была истерика какая-то: я была рада ему до того, что – слезы на глазах.
— У нас один вечер, — повторял он, — Завтра мне нужно уезжать…
— Где ты?… Как ты?… Что ты?…Рассказывай…
— Это все неважно…, — шептал он, — Иришка, что ты так похудела? Плохо тебе здесь?
Не сказаны были, не услышала я этих слов «Забрать тебя?» Это я потом уже думала. А тогда – только б не отрывали меня от его груди, от теплоты его свитера, куда я вжалась лицом, и замерла…
…Я еще играла в хозяйку: «Ты, наверное, очень замерз? У меня есть суп – я сейчас разогрею на плитке… И кофе есть, это здесь страшный дефицит, но Верочка привезла целую банку… Погоди, я наберу воды, поставлю чайник…»
Он еще рассказывал: «Ничего не вышло, как я мечтал. Отец сказал – инженером будешь, только инженером. Учусь, тягомотина…Но там красиво, Иришка, в Ленинграде, очень красиво…Ты же приедешь ко мне?»
Мы еще распаковали Валькино одеяло. Атласное, красное, пуховое, оно вздымалось под руками, и пахло нежностью – если у нежности может быть запах…
Он ляжет на Вериной постели. Но ему будет холодно – под тем тонким, байковым…. А если укрыться Валькиным одеялом – вдвоем? В комнате – темно. И в первый раз мне тут тепло. Жарко. Он склоняется надо мной, и целует …так легко… и так долго.. А я подставляю лицо его поцелуям, и это – как капли райского дождя. И его руки, и это блаженство…
…Он уезжал с первым автобусом, в шесть утра. Какой тогда был холод! По-моему, с той ночи — не было такого холода. Все было ярким, как на другой планете. Воздух можно было расколоть, как лед. Не вздохнешь – настолько обжигает мороз. У меня была теплой, только рука, которую держал Митя.
Автовокзал.
Объятие – шуба в шубу, а если бы – тело в тело… Всхлип. И его уже не видно за стеклами автобуса, заросшими толстым слоем инея.
Но он повторяет, и я понимаю – что:
— Я приеду, я приеду очень скоро… Мы поженимся……
Я плачу навзрыд.
— Я приеду, я приеду…
И я вижу, вижу, что его лицо блестит тоже – мокрое от слез – при свете фонарей.
Я стала заходить в салон для новобрачных. Присматривалась к платьям, туфлям, открывая для себя этот восхитительный мир – воздушных полупрозрачных и кружевных тканей. Звучали слова – гипюр, атлас, сетка, шифон, стразы…Я вспоминала, что в детстве оценивала красоту невесты по длине фаты. Если до полу фата – нормальная невеста, сказочная. Если короткая – то просто дура: как можно было выбрать такое убожество? Я не могла отойти: трогала, перебирала в пальцах. Белоснежное, шифоновое, с розами у плеча, сливочное – на нем столько блесток, что корсаж весь переливается, бледно-голубое на кринолине, как у старинных дам…
Теперь, когда я оглядываюсь назад – я вижу один короткий период, когда я жила всем этим девичьим – платьями, духами…
И тотчас в пальцах — ощущенье тяжести цилиндра: флакончика. На улице — ясный, прозрачный мороз, аж дыхание перехватывает, ледяной узор – сказочных, разбойничьих лесов горит на витрине магазина, а моя ладонь уже пахнет Индией, сандаловыми деревьями, белыми тропическими цветами.
Апрель. Я еду на выходные домой. Солнце – летнее, в автобусе открывают не только форточки, но и люк, тот, что на крыше. А зелень на полях такая нежная…
Я еще не знаю, что это — страшный день. Что сегодня случилась авария на Чернобыльской АЭС. И тысячи людей умрут в ближайшие годы, хватанув смертельную дозу. Среди них будут и мои знакомые. Радиация протянет свои щупальца и в наш маленький городок. О тех, кто будет участвовать в ликвидации аварии и, вернувшись начнет болеть – безнадежно – заговорят как о диковинным зверьках, чей быстрый конец естественен:
— Ну это ж дядя Петя, он же чернобылец.
На мне брюки цвета хаки, и синий свитер. Жарко, и свитер хочется снять. А через день пойдет снег, и я попрошу у бабушки ее теплое пальто, чтобы было в чем доехать обратно. В отчем доме у меня не осталось теплых вещей.
Первым делом близкие тащат меня в сад. Это предмет гордости – сколько тюльпанов просунуло свои зелено-фиолетовые носы сквозь пожухшую листву! Уде зацветают нарциссы – низкие, но с таким тонким запахом. А крокусы уже даже отцветают. Первые сборчатые листья на смородине…
— Мы можем сегодня жечь костер, смотри, какую кучу листвы я нагребла, — упоенно говорит мама. Садовые работы – ее страсть, — А потом в золе будем печь картошку.
— Заходила тетя Нина, дала мне луковицы синих гладиолусов – представляешь? – это бабушка, — Сорт называется «Океан».
— Какая тетя Нина? Митина мама?
Значит – приехала. А может – приехали? Но нет, Митька бы уже объявился у моих. И все равно, побежать к его дому – это было как подарок. В любом случае я узнаю о нем.
У тети Нины то же тонкое лицо – не изменилось, не постарело, красно-золотой платок повязан как чалма, длинные серьги в ушах, и Митькины синие глаза. Она ведет меня в комнату, где тоже всё по-прежнему. Блеск овального стола под низкой люстрой. Так же плотно стоят за стеклом полок — книги, которых никогда не трогали – потому что перед ними ряды скульптурок – из фарфора, бронзы, хрусталя…
Те же фотографии на стенах – и Митька, совсем мальчишка, лохматый такой..
Сейчас тетя Нина сварит кофе, и посадит за стол, и будет та самая еда из детства…
Кофе густ и горек. Тонкий фарфор чашки. Миндальное печенье, которое тетя Нина печет сама…
— Тетя Нина, дорогая, когда Митя приедет?…
Она смотрит на меня так, словно у меня горе.
— Не знаю, деточка. У него очень много дел, — покачивает головой тетя Нина, -Экзамены…
— А вы надолго здесь? Когда вы поедете назад? Может быть – я с вами?
Тетя Нина подпирает голову тонкой красивой рукой, и тихо позванивают ее серьги. Они вызванивают: «Н-нет…н-нет….»
Она качает головой, она не поедет. И больше ничего о Мите. Она будто не слышит моих вопросов. И голос мой тонет в этой глухоте, как в вате…
Специалист по выживанию
Валька оканчивает первый курс училища. Будет слесарем. Мать довольна, что он получает стипендию, бесплатное питание и проездной билет на автобус.
Куда нам пойти с Валькой? Мы уже выросли, и под лодкой просто не поместимся. Мы медленно идем по дорожке Березовой Рощи. Меж деревьев видны остатки каменной танцплощадки. Когда-то здесь танцевала моя мама. На мне пальто с чужого плеча.. На зеленую траву медленно, крупными хлопьями летит снег.
— Он женился, Ир…
— Что?!
Позже, много позже, я узнаю, что Валька, узнав из Митиного письма о женитьбе – сорвался к нему. Письмо было смятенное, с просьбой не говорить мне.
И такой же смятенной была их встреча. Валька в первый и последний раз попав в этот город сумасшедшей красоты – просто его не заметил. Они стояли над Фонтанкой, неподалеку от Митиного дома, и, опершись на парапет говорили, говорили…. Тем же вечером у Вальки уходил поезд. Митя слезно просил его ничего не говорить мне.
— Я исчезну, просто исчезну, так ей будет легче.
— Адиёт, — хмуро сказал Валька. И взгляд у него был тяжелым.
И вот он идет рядом со мной. Есть люди, которые тебя просто любят, и в такие вот минуты ставят тебя под водопад своего собственного тепла. Льют на тебя свою душу, поток слов, и ты отогреваешься, отогреваешься…
Валька пытался понять, что произошло. И объяснить это мне.
— Понимаешь, Новый год, компания… Этот дурак напился. Ну, и девочки. Ну, и как дважды два….. У нее… у нее… скоро кто-то родится… А тогда – он называл ее твоим именем. Он думал, что это – ты.
Валька держал мою руку. Я не ощущала его прикосновения, а потом почувствовала. Валька всегда умел унимать боль.
— Погоди, тебе нельзя домой с такой мордой лица, — сказал Валька, — Идем ко мне, посидим.
У Вальки дома тоже ничего не изменилось. Те же ободранные полы, та же кровать, под которой когда-то стояла коробка с черным котенком. Но хорошо, что я сижу у него, потому что дома испугались бы, увидев, что я начала задыхаться. А Валька метнулся, принес бутылку дешевого вина. И вот он уже наливает его в стакан, обнимает меня, стискивает, чтобы руки были прижаты, и подносит стакан ко рту.
— Пей!
Меня трясет, и мне нечем дышать…
— Пей, быстрее….
Вино течет по подбородку, я захлебываюсь и пью, а он держит и стакан и меня. Валька – специалист по выживанию. Он с детства это умеет.
И дрожь отпускает. Я никогда не плакала так. У Вальки вся рубашка на груди уже мокрая. Он слегка покачивает меня, как мать – ребенка.
— Валька, — икаю я, — Разве так можно? Валька, как так можно…
Я трясу головой и развожу руками, объясняя без слов – что-то у меня было в руках, оно упало и — вдребезги.
Валька сидит, закусив губу и лицо у него нехорошее. Мне кажется, будь здесь сейчас Митя, и будь у Вальки ружье, он бы его просто пристрелил.
Своим путем
Третий час ночи. А метель все кружит… Аська уже спит…
Зачем я тогда так быстро вышла замуж? Когда ко мне стали возвращаться силы, я сделалась злой. И всех воспринимала, как предателей. Дедушку – за то, что именно он настаивал на учебе, не разрешал вернуться домой из города, где мне было так плохо. Митя…его я ненавидела первого. И даже Вальку – за то, что тот пытался Митю понять. Я не хотела их больше видеть. Я хотела покончить со своей прежней жизнью. Оборвать все нити.
А Боря оказался настойчивым, немолодым уже человеком, которому надо было жениться. Близкие надеялись, что жена отобьет его у бутылки. Я с алкоголиками дела никогда не имела, и западни не распознала.
Было ли что-то хорошего в этом замужестве? Крым, Евпатория. В свадебном путешествии я второй раз увидела море. Сейчас чувство, что я была там одна. Мой муж каждое утро покупал четыре бутылки марочного крымского вина, и в течение дня выпивал их. Это было для него – как общий наркоз. Почти все остальное время суток он спал.
Заручившись его равнодушием, я ездила на экскурсии. В пансионате нашем их предлагали много.
Севастополь. Там продавали кораллы. Белые, розовые, красные жесткие кустики на подставках. А в дельфинарии танцевали дельфины – стоило девушкам в форме вроде военной – взмахнуть рукой. Можно было подойти и посмотреть – дельфин стоял глубоко в воде, именно стоял, вертикально, как человек, и видел тебя оттуда, и ждал мгновения прыжка…
Бахчисарай…. Пыльные ханские ковры, Фонтан Слез. Пакетики с лавандой и розовое масло в бутылочках – у торговок.
Вырубленный в скале монастырь, и высокий настоятель, который все смотрел на нас… Подол рясы шел черными волнами от ветра, и пещеры монастыря за его спиной, и ведущие к ним ступени, которым десятки веков…Древний город Чуфут-Кале… Его узкие, заброшенные улочки. Оживает прошлое, когда видишь – камни приготовленные, чтобы бросать их в недругов, если начнется штурм.
Он на огромной высоте — этот город, и когда подходишь к краю горы, где земля обрывается – ощущение, что летишь на самолете – и облака у ног… Годы спустя я буду стоять уже в наших краях, на вершине Молодецкого кургана с одним иностранцем и он, видя этот край, этот обрыв, спросит:
— Здесь кончается Россия?
Мы развелись за две недели до рождения Аси. Бред, ад, выяснение отношений.
Рыдания Бориса и его пьяные клятвы, что этот запой – последний. Все это было банально, страшно и будущее проглядывалось отчетливо. Надо было рвать и эту нить.
И, заглядывая в будущее, сказу, что я об этом ни разу не пожалела. После развода отец ни разу не заинтересовался дочерью, вся их связь ограничивалась грошовыми алиментами.
В роддом меня провожала мама. Она плакала.
— Не она первая, не она последняя, — сказала хмурая санитарка, «принимавшая» меня — то есть сурово прошмонавшая вещи в пакете. Даже новый халат не разрешила пронести – сунула какую-то рвань.
Но со мною была Валькина картина – та девушка на качелях, что смеялась разноцветному небу, рушившемуся на нее водопадом красок. Эта девушка знала, что жизнь прекрасна, и не давала мне сомневаться в ином.
Я смотрела на нее в минуты самой острой боли, и мне становилось легче.
А потом — дивное чувство. Конец декабря, снег за окнами горит белым огнем, воздух легок и радостен, и солнечный свет – ликование, и мятущиеся ветви берез. Все позади. И живет на свете моя дочка.
А после…
Родина моя, ты сошла с ума.. На обломках рухнувшего строя наживались все, кто мог.. Безвременье… запомню я тебя… Мы жили почти на подножном корму. Картошка в огороде росла мелкая, чуть больше ореха. Щавель рос, петрушка… Подкопаешь пару кустов картошки, луковку бросишь, щавлю накрошишь, капельку масла. Минут десять все покипит – вот тебе и суп на два дня.
И еще лапшу помню эту растворимую, . Порой все карманы обшаришь, ищешь мелочь. Да еще и попривередничаешь в киоске: «Мне не с беконом, а с креветками». Как будто не одно и то же.
Не забуду курицу. Какого-то огромного зверя, старого, купленного в ларьке потому что «там подешевле». Сосед разрубил мне зверюгу на мелкие кусочки. Один такой кусочек в кастрюлю – варишь. И даже кружочка жира не всплывает.
С тех пор меня тошнило от любой политики, от любых бравурных речей чиновников. Во все времена они говорили и говорят, что народ живет все лучше. Но слишком хорошо помнила я ту курицу, и голодные глаза своего ребенка..
Мамина подруга Люся, боясь операции, но, все же решившись на нее — говорила: -Посмотрела я на оперированных… Лежат первые дни пластом. А потом потихонечку, полегонечку, смотришь – и уже ползают. А там и ходить начинают – сперва по стеночке, а потом и так.
То же самое было и со мной. Полный нокаут, жизнь впроголодь, потом какая-никакая работа. И пошла, пошла…
Люблю этот город
Я продаю свитера. Это неплохое дело. Магазин новый, нас здесь много. Тут и косметика, и сувениры, и даже мебель. Мой «свитерный» отдел – у окна. За ним дорога, ведущая к городскому рынку. Окно большое, от него тянет холодом, и я вижу как по дороге, обрамленной высокими – в человеческий рост — сугробами, бредут женщины с сумками. Ветер, покрасневшие щеки… Мне хочется зазвать их к себе, и одеть в свитера, чтоб не мерзли. Я сама – страшная мерзлячка, и с трудом выношу физический холод. Но еще хуже – душевный.
Все эти годы я не виделась с Валькой. Рассказывали, что он уехал из города, работает в близком от нас поселке — на заводе. Женился. Растёт, кажется – сын…
Я бы и рада увидеть Вальку, но … я не смею, просто не смелю искать, тревожить его. Я знала, что не посмею это сделать и в старости.
Аське четырнадцать лет. Она гнется, ее «ведет» набок… Врачи ставят диагноз – сколиоз.
Говорят, что дальше будет только хуже. Одна надежда – в Питере делают такие волшебные корсеты, которые, может быть, позволят избежать операции.
Гарлем плацкартного вагона, его многоэтажность. Особым шагом, раскачиваясь немного, ловя под собой ускользающий пол, я иду за чаем. Свешиваются с верхних полок простыни. Уклоняюсь. Накурено. Кто-то матерится, кто-то поет. Пахнет уборной.
Дядька в тельняшке и трусах, пьяный, чуть не сшибает меня, несущую стаканы с кипятком.
В преддверии ночи разбитная проводница Лариса заглядывает в каждый отсек:
— Отцепят нас, пять часов стоять будем. Я ведро в тамбуре поставлю, а то как же терпеть…. ночь ходит по вагону пьяная проводница Лариса.
— Аська, — говорю, — Это те самые блоковские вагоны, зелёные, в которых «плакали и пели»…
Как бы всю жизнь ни гнул нас чудовищный быт нашей Родины, единственное, от чего станет легче – от этих блоковских вагонов, от этой «пылинки дальних стран», от того, чтобы найти прекрасное во всём, что тебя окружает. Или пожалеть его.
Все так, как было сто лет назад. Мы всплываем в тяжелое объятие Казанского собора. Я иду и вспоминаю, как во сне.
— Вот это – Гостиный двор. А в ту сторону если идти – будут Зимний дворец и Исаакий.
Наш хостел называется смешно – «Какадуева». Он совсем рядом от величественного Невского, стоит свернуть за угол, на Фонтанку. Узкая река, гранитные берега, вода тёмно-серого цвета. Я вспоминаю Валькино: «А если русло вдруг обмелеет?»
Парадный фасад старинного дома, огромный подъезд – с заброшенным камином и местом для швейцара… Чугунная резная решетка лестницы, и очень низкие ступеньки – удобно подниматься было и в бальных платьях.
Простуженная девушка Марина открыла нам комнату.
Я села на серебряный бархат дивана меж красных подушек.. Провалилась в его мягкость А если оглянуться — блестит, в свете фонарей — Фонтанка, дробятся разноцветные волны – бликами. Как на Валькиных картинах.
Аська тоже подходит к окну:
— Мама, я люблю этот город.
На следующий день врачи дают нам надежду. Аськину болезнь можно успешно лечить, если днями и ночами не снимать пластмассовый корсет, сюрреалистической формы. Он напоминает о компрачакосах Гюго, когда детей растили, заключая в определенные формы, будто отливая заново их тела – на будущую потеху публике.
Аська ходит осторожно, опираясь на мою руку. Осторожно дышит.
— Вот и езжайте так до своей Фонтанки, — говорит врач, только что затянувший нам липучки на корсете до предельных отметок.
И снова мы поднимаемся на бесконечном эскалаторе, всплываем из тьмы. Я не спускаю глаз с Аськи – не упала бы в обморок. А потом вдруг вижу, что впереди, чуть выше стоит Митя.
Я б его здесь не нашла. Судьба протянула его в руках, сказала: «На!»
На Мите черное пальто. Совсем взрослый дядечка, в нем не осталось ничего детского. Но это точно он. Тронуть его за рукав: «Я — Ира»? Иначе не узнает. Я — тоже старуха.
— Митька, — говорю я негромко.
Он поворачивается, и вот – этот напряженный миг прозрения, узнавания…
Он протягивает руку, и боится меня коснуться. Он боится отвести от меня взгляд. И ничего не может сказать.
И вдруг я понимаю, что нечего сказать и мне. Даже больше: острое сожаление — ну зачем, зачем я его окликнула?
До отхода поезда – час. Митя непременно хочет нас проводить. На Московском вокзале продают цветы. До этого я не видела вокзалов, где бы торговали цветами. А здесь – с ними встречают, с ними провожают…
Митя покупает огромный букет красных роз.
— Ася, подержи, — прошу я.
Мне нужно проверить паспорта, билеты…
— Я рада, что ты так хорошо выглядишь, — говорю я Митьке, чтобы что-то сказать, — И вообще, что у тебя все так хорошо…
Он уже успел рассказать, что у него своя фирма – какие-то услуги населению, что двое детей, о жене – ни слова.
— Дочку мою зовут Ирочка.
— В моей семье считают, что это не очень счастливое имя, — говорю я, — А впрочем… ведь дважды не входят в одну и ту же реку. Имена повторяются, судьбы – нет…
Осталось ступить на подножку вагона. Митя опять протягивает ладони, словно хочет взять в них мое лицо… И опускает руки.
Я отдаю билеты проводнице:
— Лучше бы ты назвал сына Валькой, — говорю я, — Он среди нас был как святой Валентин. Сама любовь.
Последняя картина
Митю я увидела постаревшим. А Валька явился – юным.
Хозяйка моя решила сделать пожертвование. Передать десяток свитеров в детский дом.
Мне всегда казалось, что это очень хороший детский дом. Маленький, уютный, окруженный садом, где там и тут стояли скульптурки сказочных персонажей. Я приходила сюда не в первый раз. В вестибюле витали вкусные запахи – домашнего супа, пирогов. Мне вручили матерчатые бахилы, оберегая царящую тут чистоту.
И тогда я его увидела. В числе детей, сбегавших по лестнице к ужину – спешил Валька. Тот самый, каким я его помнила. Только этот Валька был ровесником моей Аси.
— Что это за мальчик? – я даже не заметила, что схватила заведующую за рукав
— Который?
— Вот тот высокий…
— А это Иван. Ванечка Котов. Второй месяц у нас. Отец умер от инфаркта. А мать… мать их давно бросила…
Наше кладбище все собираются перенести. Город состарился, умирают часто, и кладбище растет. Когда я иду по его дорожкам, и смотрю на фотографии на памятниках, я иногда представлю себе, что было бы – если бы все эти люди внезапно ожили? Их здесь больше, чем живет там, в низине. Здесь был бы свой город….Но он и есть. И Валька теперь стал его жителем.
Иван указывает мне дорогу.
Вальку могли бы похоронить «на новом месте» — там, где сейчас хоронят. Сразу под скудным слоем почвы – камень. Летом пейзаж – космический. Белые поляны с крестами и обелисками. Камень раскален от солнца, дышать нечем, могилы так тесны друг к другу, что нет уже благоговейного отношения к ним. Добраться – как по клеткам кроссворда – в нужное место. Воду несешь с собой. Все несешь. Если хочешь, что-то посадить, цветы какие-то – землю тоже надо принести.
Вальку могли похоронить у дороги — неприютно, чтобы мимо него шли и шли, тревожа его сон.
Но нет – Иван свернул на одну из боковых аллей старого кладбища.
Я боялась идти. Я не хотела идти. Потому что стоит увидеть на обелиске Валькино лицо – и смерть его станет непреложным фактом. Потому что я – приняла его здесь, пришла к нему: «Здравствуй, вот я тебе цветов принесла…»
Иван протянул руку, указывая…
И раньше, чем я подошла – я увидела в нескольких шагах перед собою — клен… А под ним…Яркие кленовые листья – желтые, красные, с зелеными прожилками – засыпали плиту, скрывая ее черноту – под привычными Валькиными бликами… Это была его последняя картина, вечная картина – живая, меняющаяся… Вон летит в воздухе, кружится и ложится еще один золотистый лист.
Слезомойкой я стала в последнее время. Хочу сдержать слезы, чтобы перед мальчиком выглядеть мужественной, и не могу… А еще удивлялась – почему так легко плачут ветераны. На войне не плакавшие….
Он был рад, что мы пришли к нему – его сын и я… Он знал, что мы пришли, и его это радовало – я точно знала.
Если бы я была одна – я бы легла на эту могилу, прижалась бы к камню, чувствуя, как он нагревается под моим телом – чтобы хоть так почувствовать Вальку, прижаться к нему.
Но при мальчике я могла только гладить черный блеск гранита, сметая с него листья – все равно сейчас опустятся новые.
— Валечка, Валечка, солнце ты мое, родной ты мой, как я по тебе соскучилась….Как же я по тебе соскучилась, если бы ты знал!
Он и это знал, потому что все известно было в его мире, на все вопросы даны ответы. И он точно успокаивал меня, как он всегда успокаивал – он теперь всегда будет здесь, и я всегда смогу придти к нему – на время, поговорить, или навсегда… Тут не страшно, он уже прошел эту дорогу – и страшного ничего нет…
Я видела реку, тонкий мост, по которому в свое время перейдет каждый из нас, и Вальку, стоящего на том берегу и улыбающегося мне. Он словно спрашивал:
-Видишь?
Там, на том берегу, в его нынешнем мире, за его спиною — лежал тот город, который разными ликами своими представал во всех его работах. Город сумасшедших цветов – таких чистых, таких ярких, каким все бывает только в детстве. Город, где нет горя, а только щемящая радость, ликование души – он завороженности этими цветами – алыми, золотыми, синими, изумрудными – и даже чернота здесь – это торжественное величие ночного неба, а которое только – закинь голову…
Теперь он мог – не спрашивая никого, и не перед кем не отвечая, бродить по улицам этого города, открывая даже ту красоту этого каменного цветка, которая еще не была передана им.
— Вижу, Валечка.
Я оглянулась на Ивана, который стоял за моим плечом. У него было лицо послушника, с которым заговорил настоятель. Он стоял, сдвинув брови, губы чуть шевелились. Валька сейчас говорил не только со мной, но и с ним.
Я никогда не умела «ходить по инстанциям», добиваться чего-то. Но сейчас я пошла на пролом. И открывала двери в кабинеты со словами: «Дайте мне усыновить моего ребенка!»
…Мы наряжаем ёлку. Достаём старые игрушки из коробки от моей куклы Насти. Мне купили ее – огромную, дорогую, сделанную из сливочно-мягкой резины, с закрывающимися глазами и розовыми волосами – в ту самую пневмонию, которая кончилась больницей и знакомством с Валькой.
Насти уже нет, а коробка сохранилась. Пожелтевшую вату мы осторожно снимаем слоями, обнажая хрупкость часов, люстр, корзин с фруктами, гномов, конькобежцев.
— Ванечка, вот этот шар повыше вешай — под самый султан. А эти две фигурки надо повесить рядом, они женаты с самого моего детства.
Тяжелое «дзинь» толстостенных бокалов. Ледяное шампанское.
Третий час ночи. Ванька сидит на полу, возле ёлки, откинувшись спиной на книжные полки, и рисует что-то в блокноте. На листок отбрасывает разноцветные блики ёлочная гирлянда. А дщерь моя лежит небрежно на животе, и водит пальцем по рыжему полу, как по песку. Ах, вот почему она так замерла – Ваня ее рисует.
Я уплываю в сон, так легко…. Может быть, снова увижу ту, весеннюю поляну. Что-то цепляется за подушку. Я поднимаю руку. Кольцо. Серебро давно потемнело, но чист и прозрачен хрусталь. И только в глубине его – темное пятнышко, похожее на остров посреди океана