№ 08/60, VIII.2021

Здравствуй, наш любимый читатель! Прежде чем приступить к описанию наших походов в Навигацию-2021, потребуется пара предисловий. Да, это всего лишь три эпизода из жизни современных передовых рабочих, которые показывают, как они отдыхают в выходные дни и во время отпуска летом, но они призваны показать: мы, рабочие при капитализме, должны научиться не только бороться, но и дышать полной грудью.

Необходимо рассказать, как это всё начиналось. Как-то в июле 2017 года я был на Верфи Пестрецова, что на лодочной станции «Кама-портал» в Набережных Челнах, — помогал с товарищами Сергею Пестрецову в строительстве его очередной яхты «Бурёнка». После работы мы сидели в хибаре Пестрецова и весело пили чай с пряниками, баранками, печеньем и вареньем. Я высказал мысль, которая мучила меня в последнее время, что мой «Пегас» — двухметровая ПВХ-шаланда — стал спускать после нашего похода №3 в навигацию, хватает нормального давления всего на два часа! Уже и клеил обнаруженные проколы, но где-то по шву травит. У меня возникла идея построить из досок с брусками новую шаланду! А опытные шкиперы Сергей Пестрецов, Станислав Петрович и Михаил Борисов, как выяснилось, только этого и ждали — эти три бабая уже давно меня охмуряли-соблазняли на постройку яхты.

— Костя! Так корпус от яхты модели «Луч» тебя уже давно дожидается в яхт-клубе!

И ещё один довод был в моей голове, который окончательно склонил меня к этой «авантюре»: однако, неромантично катать своих любимых женщин на ПВХ-шаланде, куда романтичнее катать их на яхте. Я взялся за работу. Втроём (я, Станислав Петрович, художник и рыбак Женя Прохоров) помчались на «Вояджере» Жени Прохорова (ПВХ-шаланда с подвесным лодочным мотором) с Верфи Борисова в яхт-клуб «Навигатор». Погрузили корпус от «Луча» на «Вояджер» поперёк и пошли обратно на Верфь Борисова — словно абреки, которые помогли влюблённому джигиту украсть невесту, положить её поперёк коня и умчаться прочь от погони.

Через несколько дней мы с Женей Поздняком (наш друг и товарищ, мой второй помощник и матрос) зашли в яхт-клуб «Навигатор» и расплатились бутылкой шампанского за этот корпус от яхты модели «Луч».

Последующее строительство «Шурави» более ёмко и сжато описал Серёга Шамов (наш друг и товарищ, мой старший помощник и матрос) в стихотворении:

РЕЧНИКИ

У реки кипит работа.

В будке дядя шурудит.

Занят стройкой он швертбота

под названьем «Шурави».

«Шурави» — это «советский»

на арабском языке.

И советский — повод веский,

чтобы вызов дать реке,

чтобы девку Каму бойко,

первым рейдом обуздать.

Мало времени на стройку —

только бы не опоздать!

Манит ёлочной макушкой

неисследованный мыс,

и чарует зов кукушки…

Константин, поторопись!

Позже не найдёшь времён ты:

выходные дни узки.

Ты отчётами с ремонта

рвёшь мне сердце на куски.

Ведь, как проклятый, я нынче

на заводе день и ночь

и морокой прочей взвинчен,

не могу тебе помочь.

Ты поймёшь ли, не осудишь,

что пять дней сижу в плену,

зная, что в худой посуде

нам не выйти на волну?

План не терпит изменений.

Что же, братья-речники,

помогает пусть Евгений —

будет опыт для руки.

Подходящих не найти слов

и не выразить печаль,

что я еду, зубы стиснув,

в город, а не на причал.

Устаю, бывает, ой как.

Хоть на пять минут присесть —

сразу вижу вашу стройку

я как творческий процесс.

И не ставят вам в укор пусть,

что мечта у вас смела.

Вот уже скрепила корпус

эпоксидная смола,

вот уже готовы рёбра,

и винты садятся в ряд…

Грозный шкипер смотрит добро,

коль дела идут на лад.

День настанет, брызнет Кама

нам игривою волной.

Курс наметим — только прямо

за родимой стороной.

И, под жарким Солнцем парясь,

будет «Шурави» лететь,

и краснознамённый парус

над водою пламенеть.

Может, правильной дорогой

заводчанин наш пошёл…

Единение с природой —

это тоже хорошо.

Строки норовят сложиться,

вспомнить будет мне о ком.

Двигаются сослуживцы

на авто или пешком:

«Странно как себя повёл же!»

Да коль не пахать всю жизнь —

нам и целого Поволжья

не хватило б для души.

Так появилась на свет яхта «Шурави».

Рано утром 18/07/2021 прибыл на Верфь Борисова для осуществления нашего исследовательского похода №3 в Навигацию-2021 на нашей яхточке «Шурави» на север Нижнекамского водохранилища — дойти в этот раз дальше Первомайки…

Вскоре появились мой второй помощник Женя Поздняк и «старая гвардия» походников — они собирались на парусномоторном тримаране «Елена» идти на остров 1670 км. Тёплая дружеская встреча. Договорились, что они нас отбуксируют до острова 1670 км. Уже за 8 часов утра по московскому времени. Сборы в поход…

Собака Нюрка с большой радостью запрыгнула на борт «Елены» и улеглась на палубе-настиле между поплавком и центральным корпусом.

Встречный северный ветер мешает «Елене» выйти из марины, которая образована нашей плавучей базой походников из бывшего типичного «жабодава» (речной самоходный трюмный сухогруз) 1957 года постройки, теплохода «Аякс». Тщетные усилия походников и ругань нашего славного боцмана и шкипера Станислава Петровича: «Да, ня так! Сдрисни!» Кто-то из походниц замечает, что не отдан кормовой швартов от «Аякса» — дружный хохот и последующие шуточки-прибауточки преследовали в этот день нашего славного боцмана и шкипера Станислава Петровича…

Мы на «Шурави» буксируем на вёслах «Елену». Выяснилось, что собака Нюрка взяла и спрыгнула с борта «Елены». Вернулись на берег за Нюркой. Наконец мы вышли на оперативный простор. «Елена» под пятисильным подвесным мотором буксирует «Шурави». Хорошо идём. Прошли опасный остров Грузовой Причал за левой кромкой судового хода.

Наш славный главный электромеханик дядя Володя Сысоев кричит мне с «Елены», что на правом крутом-каменистом-лесистом берегу Камы виднеется парус какой-то яхты. Смотрим в бинокль — возможно, это парусномоторный тримаран «Щука», заворачиваем на правый берег Камы.

Да, это тримаран «Щука» под командованием нашего славного шкипера, руководителя Набережночелнинского клуба водных походов, дяди Миши Борисова с экипажем, они зашли на родник за водой и заночевали. Уже за 10 часов по московскому времени. И снова тёплая дружеская встреча.

Наш славный боцман и шкипер Станислав Петрович увидел своего друга-курильщика: «Сигареты есть?! Давай-давай все — ты всё равно в город возвращаешься, а я без курева остался! Ничего-ничего, я буду курить, а ты будешь ноздрями втягивать воздух от ветра — таким образом мы будем вместе курить!» Посмеялись.

Попрощались с нашими славными товарищами-походниками и отчалили от правого берега Камы — курс на остров 1670 км. Принимаем оперативные, погодные и навигационные радиограммы по радиостанции речного диапазона. Хорошо идём…

Дошли до острова 1670 км. Уже за 12 часов по московскому времени — попрощались с нашими славными товарищами-походниками и дальше на север мы пошли уже сами. Появлялся слабый попутный южный ветер — ловили гротом ветер, ослабевал ветер — гребли.

Труженица Кама уже давно, с 90-х годов, перестала быть оживлённой рекой — по пальцам пересчитать проходившие снизу-сверху нас буксиры-толкачи с баржами и какой-то буксируемой плавбазой, а пассажирских теплоходов в тот раз и вовсе не наблюдалось. Капитализм развалил речное хозяйство.

Район Первомайки — опасное место! Узкое, напоминает горлышко бутылки: правый берег очень крутой, из глины и камня, левый берег из бетонной дамбы, т.е. не спрятаться и не скрыться от непогоды, идеальное место для возникновения-создания солитонов, т.е. гигантских волн-убийц!

Во время нашего похода мы слушали депрессивные российские рэп и панк-рок, забойный тевтонский хард-рок, зажигательный балканский фолк-рок, песни чилийских и кубинских коммунистов, разговаривали умные разговоры.

Перевалили за первомайскую дамбу, т.е. своего рода ворота нашего раскинувшегося Нижнекамского «моря», — решили идти на третий остров, т.к. он казался более заросшим деревьями.

Когда подошли к этому третьему острову, оказалось, что это своего рода птичий базар чаек, бакланов и чёрных уток: тревожные, плачущие и смеющиеся одновременно крики обеспокоенных чаек; своеобразный запах курятника или птицефабрики; белый птичий пух и скелеты чаек… Спустил грот, подошли на вёслах к юго-восточной стороне этого острова; пришвартовался к торчащей вертикально трубе якорным узлом.

Выгрузили вещи, стали исследовать этот остров — обнаружили табличку, которая гласила, что это нефтяная скважина №265 месторождения Первомайское, организации Прикамнефть, которая была законсервирована, так и не разобрали, в каком году.

Я продолжил обустраивать наш лагерь и очаг, а Женя переоделся в форму красноармейца времён Гражданской войны для съёмок своего фильма про бои в наших местах — про гибель канонерской лодки «Ваня-коммунист» с его комиссаром Николаем Маркиным.

Вскоре к острову подошла моторная лодка с людьми на борту. Я предположил, что это аборигены-браконьеры, которые решили проверить, кто же пожаловал в их угодья. Сделал звонки нашим товарищам и пошёл наверх острова к Жене. Компания, которая была одета летне-дачно-курортно-пляжно, меня радостно приветствовала: «Смотрите, к нам пришёл капитан Немо!» Разговорились. Оказалось, что это гуляла свой второй день свадьба в СНТ «Горизонт». Батю невесты можно было определить по солидному золотому кресту на груди. Потом последовала фотосессия с колоритным Женей Поздняком. В СНТ «Горизонт» был обнаружен чёрный столб дыма от пожара — мотолодка с молодыми людьми сорвалась туда, а молодожёны остались купаться.

Женя стал растапливать щепками свой походный литровый самовар, а я свою походную печку из кастрюли с миской из нержавейки свечками-таблетками и тряпкой, смоченной в керосине. Вскоре мы уже кушали сваренную гречневую кашу с тушёнкой и запивали её крепким чаем со сгущённым молоком.

Вечером я решил сделать точную обсервацию нашего острова с помощью навигационной карты, линейки, транспортира, компаса и бинокля — это третий остров на участке судового хода 1681 км, на траверсе менделеевской церкви.

Женя сделал себе гамак между деревьями, а я заночевал в кокпите «Шурави».

Проснулись около трех утра по московскому времени. Позавтракали. Стартанули в 4.55′, а легли на курс в пять часов по московскому времени.

Было солнечно и жарко. Ветер был встречный, южный — грот не ставили, а гребли. Вода в Каме цвела.

Когда проходили мимо надувных лодок рыбаков в районе Первомайки, то с одной лодки раздался голос: «О, уже литейка сюда пожаловала!» Оказалось, что этот бабай-рыбак разглядел-узнал меня на таком расстоянии. Он прямо при нас же поймал на донку и вытащил леща.

Женя десантировался на пляже около яхт-клуба «Навигатор», а я не спеша погрёб дальше на нашу базу. Была регата из «Оптимистов» и «Кадетов» парусной школы при яхт-клубе «Навигатор».

Пришёл на Верфь Борисова около 17 часов по московскому времени. Меня встретила в воде юная яхтсменка Алёнушка — внучка нашего славного советского матроса, кинорежиссёра-оператора-сценариста, барда, походника и кораблестроителя Сергея Пестрецова. Я её спросил: «Ты была сегодня на регате?» Она: «Да, была — я уже с неё вернулась. Моя яхта под номером (забыл, какой же у неё номер) на парусе!» Оттолкнулась ногами от борта «Шурави» и поплыла к двухмачтовой шхуне-плоту «Гаврюша», который был пришвартован к левому борту «Аякса». Загрёбся. Вернулся домой на машине нашего славного боцмана и шкипера Станислава Петровича.

30/07/2021 пришёл вечером на Верфь Борисова. Злая «Щука» Миши Борисова «покусала» кормовые фальшборты «Шурави» своими бортами во время волнения. Успел замазать холодной сваркой щели и раковины в палубах-банках, шпангоутах-переборках «Шурави». В кают-компании «Аякса» посидел-пообщался с нашим славным шкипером, руководителем Набережночелнинского клуба водных походов, дядей Мишей Борисовым, легендарным челнинским бардом Альбертом Тазиевым, прорабом Ленаром.

Ночью «молодая гвардия» походников-тусовщиков разожгла костёр на берегу и прыгала через этот костёр. Я на радостях пальнул из своей ракетницы с тентовой палубы «Аякса» и услышал с берега: «Неверов гуляет!» Вскоре приплыл знакомый мне молодой человек, перебрался с катера типа «Ярославец» на «Аякс» и пальнул два раза из ракетницы с моего разрешения.

Утром пришёл наш славный шкипер Пестрецов, и мы начали готовиться к походу. С помощью «Шурави» отбуксировали «Гаврюшу» от «Аякса», развернули и поставили его на якорь. Я сгонял на «Шурави» за подвесным лодочным мотором. Подогнали «Гаврюшу» бушпритом к берегу. Пришли наши легендарные челнинские композитор Саша Василенко и бард Олег Марага.

Отчалили. Экипаж «Гаврюши» тогда составлял 9 человек. Был попутный, южный ветер. Под чутким руководством нашего славного шкипера Сергея Пестрецова экипаж «Гаврюши» дружно и слаженно набивал-крепил фалы, галсы, шкоты — ловили ветер алыми косыми парусами. Рулевые точно и вовремя рулили и не рыскали по курсу. Да, с опытным и романтичным шкипером Сергеем Пестрецовым — хоть на край света, хоть за край!

С помощью двух подвесных моторов корректировали свой курс при прохождении опасного острова Грузовой Причал.

Вскоре нас догнал на своём надувном парусном тримаране «Щукарь» наш славный походник Саша Бельцов со своим внуком Мартином. Его «Щукаря» стали буксировать вместе с «Шурави».

По правилам судоходства мы держались за кромкой (левой) судового хода и на всех были надеты спасательные или страховочные жилеты.

Нас обогнал пассажирский речной лайнер «Михаил Кутузов».

На 5 канале речного диапазона (300,200 Мгц):

«Я ШХУНА ГАВРЮША МИХАИЛУ КУТУЗОВУ СЧАСТЛИВОГО ПУТИ».

«Михаил Кутузов»:

«НЕ ЗАСОРЯЙ ЭФИР».

Встали на якорь на траверсе Самоскаковского острова. Купались. Вскоре вокруг нас мастерски сделал циркуляцию катамаран нашего славного шкипера дяди Миши Борисова с его экипажем: матрос-рулевой — наша славная походница-медик Кермен Манджиева, фаловый матрос — наша славная походница, тётя Лена Борисова. Тёплое дружеское общение.

Достигли острова 1670 км около 15 часов по московскому времени не со стороны острова и левой кромки фарватера, а со стороны острова и левого берега Камы. Я отчалил на «Шурави» от «Гаврюши».

Встречный южный ветер — гребу ближе к левому берегу Камы. Решил сократить путь и пойти через Самоскаковский пролив, но в эту навигацию его не чистили — попал в камышовый тупик-западню! Спешно гребу назад и обхожу Самоскаковский остров со стороны левой кромки фарватера.

Пока налаживал топовый огонь на мачте, два раза «Шурави» сносило ветром в камыши Самоскаковского острова. Вышел в устье Шильны. Как всегда, при любом направлении ветра, здесь формируется сильное волнение. Встревоженные звонки по сотовому телефону от нашего славного шкипера Сергея Пестрецова и моего славного товарища по работе Тимура Яканаева. В сумерках борюсь со встречным ветром и волнением в 1-2 балла (0,5-0,9 м).

Меня отнесло к яхт-клубу «Навигатор». Ветер стих. Ближе к левому берегу Камы, в темноте, плутаю между зарослей камыша — пробиваюсь к Челнинской Косе. Добрался. Кто-то из кустов шарит по мне ярким светом мощного фонаря. Когда перемахивал через косу между кустами и услышал скрежет днища о бетонку — выпрыгнул из «Шурави» для облегчения прохождения косы, протащил её руками, потом запрыгнул и уже уверенно погрёб на нашу базу.

«Аякс» в стояночных огнях, из его трюма гремит техно-транскислотная дискотека. Загрёбся. В темноте пришвартовался к правому борту «Аякса» — подальше от злой «Щуки» дяди Миши Борисова. Уже около 24 часов по московскому времени попрощался с нашим славным старшим помощником, лидером «молодой гвардии» походников-тусовщиков Севой Борисовым.

Уже за 1 час по московскому времени я заказал такси. Запыхавшись, прибежал к воротам коттеджного посёлка Чаллы Яр. Таксист меня брезгливо обошёл-осмотрел и сказал, что он меня не посадит в такси, т.к. я грязный и после меня ему придётся загонять машину в химчистку. Я ему сказал: «Тогда мне придётся добираться домой пешком!» Ну что же, мне уже не впервой добираться домой пешком, когда нет транспорта. Пришёл домой уже за 3 часа по московскому времени. Постирался. Залёг спать уже в 4 часа, а уже в 5 часов по московскому времени стал собираться на работу на Литейный завод КамАЗа.

2/08/2021 была ночная смена. После приёма смены и обхода оборудования сидел за столом на нашей рембазе и общался со своим старшим помощником Серёгой Шамовым. Общались о разном: о производственных, политических и поэтических делах, о личном. Посетовал Серёге, что мозги кипят при чтении «Науки логики» Гегеля, что он свои мысли выражает слишком громоздко и многословно — когда можно было обойтись одной фразой, что надо будет выписать и расшифровать термины, которыми он оперирует в своих рассуждениях, которыми он пытается доказать, что его идеализм есть самый логичный из всех идеализмов. Пытаюсь трансформировать его диалектический идеализм в диалектический материализм… По социальной сети «В контакте» пришёл замечательный отчёт-рассказ от моего второго помощника Жени Поздняка о его походе на самокате в Бугульму. Серёга Шамов ответил: «Мы с Костей на смене, прочитали, очень увлекательно и легко написано, ждём продолжения!» Предоставляю слово моему второму помощнику Жене Поздняку:

Рассказ о поездке в Бугульму 24 — 26 июля.

Пятница, 24 июля. Вчера я сдал плазму крови, как обычно, помог кассе — отдал набравшуюся для размена мелочь — и теперь у меня в кармане 1500 рублей. Отпуск продолжается, прогноз погоды обещает ясную погоду (хотя всё лето выдалось довольно сухим) — принимаю решение: сегодня в ночь поеду на самокате в Бугульму. Там находится дом-музей Ярослава Гашека, а километрах в тридцати, поблизости от Лениногорска — памятник комиссару Кондратьеву, который погиб там в октябре 1918 года.

Остаток дня прошёл в подготовке снаряжения и проработке маршрута. Палатку на задний багажник я прицепить не сумел, решил обойтись гамаком, ведь в конце июля я не замёрзну, наверное? В потёртый вещмешок вместе с гамаком вошли ботинки с обмотками, гимнастёрка, галифе и будёновка, тонкая тельняшка и пара штанов. Оставшуюся половину объёма занял походный самовар объёмом в литр. В рюкзаке уместилась провизия: немного гречки, соль, сахар, чай, металлическая кружка; насос для шин, мультитул и прочие инструменты, которые могут понадобиться для полевого ремонта самоката; водонепроницаемая плащ-накидка и старый жилет — на случай ветра.

В восемь вечера, на закате, выхожу из квартиры. Спускаюсь пешком с десятого этажа, самокат несу в руках. Останавливаюсь, чтобы прочнее закрепить сзади вещмешок — пускай теперь он оплетён, словно паучьей сетью, зато не будет валиться набок. Вот и первый этаж, протискиваюсь через двери подъезда и отправляюсь в путь.

Дорога сперва идёт по центральному проспекту города — это около десяти километров. Много раз проезжал я по ней, но привык видеть в предрассветных сумерках или лучах утренней зари, в тишине, изредка прерываемой шумом одиночных машин. А сейчас вечер пятницы, город зажёг ночные огни, автомобили плотным потоком идут в обоих направлениях.

Привычный по многократным тренировкам маршрут пройден, и от памятника «Родина-мать» дорога идёт на юг, по мосту через реку Мелекеска, новые жилые районы, перекрёсток с трассой М7 и промзону.

Отправиться в путь ночью я решил, питая надежду застать как можно меньше движения на дороге. Несколько поездок в близлежащие города: Елабугу, Нижнекамск и Менделеевск — убедили в том, что плестись по обочине, уворачиваясь от грузовиков и глотая пыль, поднимаемую встречными машинами, не самое приятное времяпрепровождение.

Но и поздним вечером поток машин, шедших в город и выходивших из него, был достаточно плотным. Дорога в промзоне создана для автомобилей, и хотя на вновь отремонтированном участке есть тротуар, он находится на другой стороне, куда я не рискну сейчас перебираться в темноте, наперерез автомобилям и через бетонный разделитель. Придётся прижиматься к отбойнику, не сходя на обочину, — узкие колёса самоката завязнут в траве. Через несколько километров я выйду на межгород, там будет проще.

Вот и конец промзоны, участок ремонта дороги с небольшой петлёй объезда. Здесь же обрывается казавшийся бесконечным ряд фонарей. Символическая граница света и тьмы, города и бескрайних просторов, когда только и понимаешь, насколько мал любой город на лице планеты. На ум приходит сравнение с великой игрой Fallout, а конкретно — первые две части, где перемещение между городами и подобными им локациями проходит на карте мира и наш персонаж становится маленькой точкой, ползущей от одного оазиса жизни к другому, по пустыням и горам пережившей ядерную войну на Земле Северной Америки. В дороге порой случаются встречи — приятные и не очень, в песках и горах движение точки становится медленнее, и только сменяющиеся цифры минут, часов и дней на табло говорят о прошедшем времени.

Теперь я та самая точка и замедление скорости при перемещении по сложной местности чувствую каждой мышцей тела, и график перепада высот предстаёт конкретно вот этим подъёмом, над которым придётся попотеть, или же спуском, после которого застучат от холода зубы. Местность, которую до того мельком видел из окна автомобиля или же на снимках со спутников, оживает, реальная жизнь быстро сметает всё преходящее, суетное, наносное и мелочное. Люди там, в городах или же в пролетающих машинах, существуют в иной плоскости. Здесь и сейчас есть только я — тот, каким стал на данный момент, и только с тем, что взял с собой сам.

С такими мыслями я ехал под неярким светом полной Луны всё дальше и дальше от города. На одном пригорке я обернулся — хоть и пройдено порядка двадцати километров, город всё ещё слепит огромным множеством огней, а в особенности выделяются высокие трубы ТЭЦ.

Машины проезжали всё реже, но и от них есть польза — подсвечивают дорогу фарами и обдают потоками тёплого воздуха. Ведь оделся я легко, полагая, что постоянное движение не даст замёрзнуть. Но красный спортивный костюм из майки и шорт, что днём практически не ощущается на теле и прекрасно дышит, ночью тепло совсем не удерживал. Особенно зябко становилось на крутых спусках, что вели к мостам через реки. Даже следовавшие после подъёмы не позволяли согреться, казалось, что уже замёрзли суставы. Всё чаще делаю привалы на автобусных остановках, приседаю, растираюсь. Надел жилет — вся остальная одежда спрятана в вещмешке, который я с окоченевшими пальцами обратно уже не смогу закрепить.

К половине третьего проезжаю заправку и пересекаю границу Сармановского района. Уже чувствуется приближение утра, проснулись и заголосили птицы, на ферме неподалёку замычали коровы. Но Солнце ещё находится за горизонтом, у меня зуб на зуб не попадает, я медленно плетусь вдоль дороги, то и дело поглядывая на восток.

Решаю устроить привал в лесочке через дорогу от фермы, перед мостом — в прошлую ночь спал плохо, днём подремать не удалось, а предрассветные часы сами по себе довольно «сонные». Пройдено примерно сорок километров, так что отдых вполне заслужен.

Спускаюсь с дороги, выбираю такое место, чтобы из проезжающих машин моё местоположение было не слишком заметно. Растапливаю самовар, натягиваю гамак. В лучах утреннего Солнца отогреваюсь горячим чаем. Ложусь в гамак, сплю пару часов.

Время приближается к восьми — пора выдвигаться. Поел сваренной в кружке на самоваре гречки, выпил чаю, сворачиваю в лагерь. Одежду на этот раз складываю в рюкзак, чтобы вновь не замёрзнуть в случае чего. Хотя сейчас солнце светит вовсю, воздух прогрелся, и на этой жаре даже не верится, что каких-то пять часов назад мне казалось — вот-вот околею.

При свете дня можно поглядеть на окружающие пейзажи. Жёлтые поля, на которых кое-где началась уборка урожая — комбайны, тракторы и грузовики смотрятся игрушками на этих просторах. Станки-качалки и прочие объекты нефтегазодобычи, зашифрованные аббревиатурами и номерами на указателях. Порой они существуют вместе — посреди поля размеренно тянет богатство недр насос, разбавляя шелест колосьев на ветру протяжным скрипом.

Деревни, что ночью были только далёкими огнями, теперь хорошо видны, и мне уже не так одиноко. Примерно в одиннадцать дня я приехал в Сарманово. В магазине взял немного еды. Было немного непривычно слышать исключительно татарскую речь в магазине — да и за всё время, что я был в селе, помимо разговора непосредственно со мной, русскую речь слышал лишь пару раз. Интересное ощущение: находясь неподалёку от дома, наблюдать другую речь, привычки, традиции. Разум, утомившийся на перегоне, жадно впитывает впечатления.

Ремонтируются дворы и местные дороги по республиканской программе. В центре села — неожиданно красивый парк с интересным плоским фонтаном.

Перед Аграрным колледжем — памятник Ильичу с устало-грустным лицом и явно выделяющимися стыковочными швами на скульптуре, на постаменте лаконичная табличка «Ленин».

Через час село уже позади, и снова — дорога с чередой из подъёмов и спусков, которые ничем примечательным не запомнились. Спускаюсь с очередного пригорка, останавливаюсь выпить чаю и перекусить на заправке у перекрёстка, время — около двух часов дня.

Здесь нужно определиться, куда я собираюсь прибыть завтра. Первоначально я хотел отправиться в Бугульму, в музей Гашека, но в воскресенье он не работает. Спасибо и на том, что открыт в понедельник, когда практически все краеведческие музеи закрыты для посещения.

Значит, надо взять курс на Лениногорск. Небо затянуло облаками, временами на открытой местности между лесами налетал порывистый холодный ветер, робко подали капли дождя.

Пересекаю границу Альметьевского района. Ещё полчаса пути и небольшой лес, рядом с которым расположены деревни Иркеле и Старая Михайловка. На въезде остатки сельскохозяйственного комплекса: ржавая техника, зияющие пробоины в стенах зданий с осыпающимися кирпичами. Коровье стадо рядом с коровником, крышу которого пара мужчин то ли латают, то ли разбирают. Лишь в одном небольшом здании вставлены новые пластиковые окна — это вселяет робкую надежду на то, что хоть какая-то деятельность здесь всё ещё ведётся. Всё это за высокими ржавыми воротами, увенчанными проржавевшими, выцветшими под действием стихий щитами. На одном с трудом можно разглядеть герб РСФСР, на другом угадываются слова: «…перестроим… согласно с решениями XVII съезда».

Направился к пруду, по пути проехал мимо мечети с высоким, даже по городским меркам, минаретом и памятником погибшим в Великой Отечественной войне. Наткнулся на магазин, где взял на ужин овсяного печенья и сока.

На пруду рыбачили пара человек, у воды играли дети. Налетел слабый дождь, я наконец окунулся и смыл дорожную пыль. Сразу одеваюсь потеплее — помню, как холодны оказались июльские ночи.

Подбираю место для ночлега. Проехав по дороге на Альметьевск примерно километр, решаю встать в небольшом лесу у перекрёстка. На земле много сухостоя и веток — отличное топливо для самовара, который я сразу заполнил водой и снарядил топливом, чтобы не тратить на это время утром.

Натянул гамак, улёгся и задремал. Проснулся от шороха — рядом поодиночке и парами перебегали какие-то грызуны. Пришлось взять рюкзаки поближе к себе, чтобы мои запасы провизии не пострадали. Вновь засыпаю.

Но сон длился недолго – даже надетая одежда не спасла от холода. Под светом Луны, с трудом пробивавшемся через сплетения ветвей, лес стал казаться зловещим, и даже знание того, что в сотне метров от меня две дороги, по которым на протяжении всей ночи то и дело проезжали машины, не помогло до конца подавить робость. Я завернулся в плащ-накидку, надеясь, что она закроет хотя бы от ветра, но ветер почти не ощущался, а от холода тонкая синтетика не спасала совсем. Раз уж не удастся поспать, стоит согреться, чтобы дожить до рассвета, а там уж подремать пару часов. Встал, начал растапливать самовар.

Пока я разводил огонь, в стороне услыхал шорох. Взял телефон, включил фонарик и в десятке метров от себя, слева, увидел лису. На животное свет никак не подействовал, мой окрик тоже не испугал — пришлось приподняться, вытянуть руки и прикрикнуть, чтобы зверь исчез во тьме.

Горячий чай быстро согрел меня, уже смеркалось, слышалось кукареканье петухов из соседних деревень. В такой обстановке удалось немного поспать, и в районе пяти часов утра я вновь вышел на дорогу.

Погода была безоблачной, солнце уже хорошо пригревало, и я быстро снял лишнюю одежду. Правда, в тени лесов, которых стало заметно больше, поутру было прохладно, а вскоре начались крутые спуски — там от встречного потока воздуха стало прямо холодно. С другой стороны, это здорово взбодрило, наполнило радостью от скорости и осознания, что уже поутру пройдено хорошее расстояние. Правда, голос разума напоминал: раз Альметьевск находится в низине, за быстрым спуском последует долгий подъём.

Собственно, вот и город — пока что лишь вдали, в коридоре между лесами. Справа от меня — заброшенный дачный посёлок, дорога к которому уже начала зарастать травой.

Через час и ещё несколько спусков въезжаю в Альметьевск по Колхозной улице бывшего села Урсала, ныне ставшего микрорайоном города.

Сам город я проезжаю лишь по окраине, но даже здесь, на границе частного сектора, новые тротуары и двусторонние велодорожки. Встретились на пути троллейбус и новенький автобус.

Быстро промелькнули частные дома, промзона, и вновь я за городом. Начинается подъём в гору. Слева блестит на солнце большой купол. В нескольких километрах от города — это наверняка кладбище. По крайней мере, о монастырях поблизости я не слыхал. Подъезжаю поближе — догадка оказывается верной, между холмами раскинулся целый некрополь. И могилами занята лишь треть отведённой под кладбище земли. Впрочем, Альметьевск — четвёртый по численности город в Татарстане и кладбище здесь нужно большое.

Справа — вновь заброшенные дачи. Остановился передохнуть в одном из домиков. Всё внутри покрыто толстым слоем пыли, некоторые вещи и предметы так и лежат на своих местах и в большинстве домов целы оконные стёкла. Дорога поросла травой, но колея ещё видна. Судя по всему, бросили эти дома несколько лет назад.

Дорога всё идёт в гору, за каждым гребнем ждёт новый подъём, вдалеке показались цистерны нефтехранилища. Здесь начался участок с плохим состоянием асфальта — испещрённое трещинами и заплатками полотно было, пожалуй, худшей дорогой за всё время моего пути, большую часть этого отрезка я проехал по обочине.

Пересекаю железнодорожный переезд и вовремя — через пару минут за спиной раздался звонок, опустились шлагбаумы и по рельсам пошёл длинный состав.

Вышел на перекрёсток дороги из Чистополя в Лениногорск. До города около пятнадцати километров, и я надеюсь к двенадцати часам пообедать в городе. Дорога идёт вниз, и скоро я вновь прохожу через железнодорожный переезд. Проезжаю по мосту и сворачиваю вправо, в тень беседки, а чуть ниже — родник с чистой холодной водой, которая замечательно утоляет жажду. Умылся, пополнил запасы воды.

Крутой спуск, и я пересекаю границу Лениногорского района. В низине, окружённой горами и лесами, расположены несколько деревень, поля и традиционные объекты нефтегазовой отрасли. Примерно за час ровный участок пройден и снова нужно штурмовать крутой подъём. Здесь вдоль дороги установлены отбойники, приходится прижиматься вплотную к барьеру, когда едут встречные машины.

Ещё пара подъёмов, более пологих, и я несусь вниз. Почти половину пути самокат прошёл по инерции, а оставшийся километр приходится снова идти в гору.

Последние три километра до Лениногорска. Третье пересечение с железной дорогой — на этот раз встретился пассажирский поезд. Добрался до кольцевого перекрёстка, в центре которого стоит большой монумент, украшающий въезд в город. Время — час дня. Пятнадцать километров, которые я рассчитывал преодолеть за час-полтора, отняли все три — из-за необходимости несколько раз идти в гору. Проезжаю через промзону, ищу, где бы поесть. Заглядываю в кафе, откуда доносятся звуки исполняемой вживую музыки — там идёт банкет, отправлюсь дальше.

По сторонам кирпичные двухэтажные дома, их вскоре сменяют дома в четыре и пять этажей. В городе довольно заметный перепад высот и тротуары не совсем подходят для колёсного транспорта — то и дело приходится спешиваться, чтобы переступить через бордюры.

Отчаявшись отыскать столовую, зашёл в первую попавшуюся пекарню, подкрепился чаем с пирожками.

Заглядываю во двор школы, где стоят гипсовые скульптуры пионеров, наверняка старше меня на десяток-другой лет. Неподалёку бюст татарского революционера Мулланура Вахитова, до этой встречи я как-то не интересовался его обликом, теперь буду знаком с тем, в честь кого назван проспект, где я живу. Возле памятника двое ребят отрабатывают трюки на самокатах — им нет дела до человека, который жил за век до них.

Проезжаю через парк, он недавно отремонтирован в уже знакомом стиле в рамках республиканской программы. Но кое-где остались элементы архитектуры из семидесятых — только на стенде «Пресс-центр» не плакаты и газеты, а современные баннеры. Радует взгляд красивый фонтан с балеринами, а на барельефах указаны основные вехи истории развития нефтедобычи в Татарии.

Памятник Ленину на площади перед домом культуры, здесь Ильич стоит на колонне и вытянул руку вперёд. Вот герб Советского Союза на фронтоне здания заменили нефтяной вышкой, она смотрится мелковато в венке из колосьев. Любопытно, что на здании городской администрации красуется профиль Ленина.

Нашёл недавно установленный памятник Кондратьеву перед зданием совета ветеранов — делаю пару фотографий. Заезжаю в магазин, беру хлеб и молоко и направляюсь в сторону деревни Ивановка — где-то в той стороне находится памятник у места гибели Александра.

Очередные пятнадцать километров прохожу быстро — ровная дорога сменилась очень крутыми спусками, приходится идти пешим ходом, но зато можно вволю насладиться красивыми видами.

Проехал через деревню, пытаюсь соотнести данное мне описание с местностью. Добрался до речки, умылся и решаю повернуть в деревню — похоже, сам я не отыщу дорогу.

Пообщавшись с местными, понял — я сам себя запутал. Вбил себе в голову, что нужно искать памятник южнее деревни, а на самом деле он находится ближе к Лениногорску и я пролетел мимо него.

Время близилось к шести часам вечера, солнце клонилось к горизонту. Закат должен быть около восьми часов, и, если я хочу успеть отснять нужный материал у памятника при подходящем освещении, надо торопиться. Изо всех сил рванул в гору, когда подъём стал слишком крут для езды — перешёл на быстрый шаг, на ходу выпил молоко, что полагал оставить на завтрак.

Несколько километров преодолел примерно за сорок минут. Наконец, увидел на горе малоприметный столб с табличкой — это и есть памятник. Пошёл через поле, побежал в гору, оставил самокат под берёзой, сначала подошёл к памятнику с рюкзаками и штативом и только второй ходкой поднёс самокат.

Ставлю штатив — не хватает одного зажима, возможно открутился от вибрации. К счастью, деталь никуда не пропала, а нашлась в чехле.

Быстро надел галифе, гимнастёрку, затянул ремень, поправляю на голове будёновку — надеть ботинки с обмотками времени уже нет, да и в кадре я буду виден лишь по пояс. Что ж, буду считать, что это запасная обувь.

Отснял сюжет, собрал вещи и пошёл по просёлочной дороге, что идёт по гребню горы. Останавливаюсь в небольшой ложбине, укрытой деревьями. Растянул гамак, подвесил рюкзаки на дерево, ложусь спать одетым уже в три слоя, будёновку кладу под спину, надеясь, что в эту ночь мне будет не так холодно.

Но все эти меры помогли несильно — ночью то и дело просыпался от холода. К счастью, ни дождя, ни сильного ветра не было, иначе бы я, наверное, простыл.

Около двух часов ночи встаю, пью чай, варю последнюю порцию гречки. Раз уж вчера потратил время на блуждания по местности, сегодня нужно выдвигаться пораньше.

Собрался и выехал на рассвете. Дорога идёт под гору, слева вижу бригаду нефтяников, устанавливающих какое-то оборудование рядом с качалкой. Думаю об обратном пути — решаю попробовать сесть на междугородний автобус, захотелось поскорее вернуться домой.

Срезаю пару километров по просёлочной дороге, уступаю встречной машине. Крутой спуск привёл к свалке, и здесь я стал свидетелем скоротечного воздушного боя — хищная птица (сокол или ястреб) схватилась с несколькими воронами из кружившей над мусором стаи. Несколько коротких секунд под истошные вороньи крики, и соперники разошлись.

Вышел на дорогу к Бугульме. Перед деревней Старая Письмянка ремонтируется мост, бульдозеры и грузовики дремлют в ожидании рабочих. По спящей деревне в шесть утра уже ходит женщина-почтальон.

Вновь подъём в гору, последние километры большую часть времени иду пешком — ехать на подъём трудновато и утром понедельника заметно выросло количество машин на дороге.

Вот и пункт назначения, Бугульма. Уже традиционная промзона, хитросплетения улиц частного сектора, и я оказываюсь в центре, у памятной доски, посвящённой Кондратьеву.

Еду на автовокзал за билетом и захожу на перрон железнодорожного вокзала, где стоит памятник бравому солдату Швейку. Снялся с паном Йозефом и вновь возвращаюсь в центр, чтобы посетить музей Ярослава Гашека.

Музей расположен в бывшем купеческом доме, здесь жил и работал с октября по декабрь 1918 года Гашек. В мемориальной комнате воссоздана скромная обстановка: сундук, письменный стол с керосинкой и телефонным аппаратом, настенные часы, кровать и несколько стульев. В двух последующих экспозициях рассказывается о жизни писателя и человека — не только богемного гуляки, но и наблюдательного путешественника по родной стране, когда, общаясь с простым народом, он понял нужды простых людей. И выбрал свой способ борьбы с той системой, что сокрушала человека, — через иронию и доведение до абсурда. Волею судеб оказавшись на чужбине, в бурлящей революционной России, Гашек вступил в партию большевиков, самоотверженно трудился на ниве политической работы, типографско-газетного дела, но также успевал заниматься литературой. Глядя на его сложную, но столь разнообразную и насыщенную жизнь, всё больше убеждаюсь в том, что коммунистами зачастую становились самые искренние и честные, любящие жизнь и не терпящие несправедливости люди. Именно таким был Ярослав Гашек.

В последней комнате дома — музей иронии. Различные забавные вещи и шутки, что наверняка пришлись бы по душе великому мистификатору и любителю розыгрышей Гашеку. Здесь я призадумался: быть может, нынешнее изобилие анекдотов и мемов на злободневные темы является продолжением гашековского доведения до абсурда? Правда, хотелось бы, чтобы смех был не только средством защиты от наступления бездушной машины буржуазного государства и капиталистических порядков, но и способствовал их ниспровержению.

Завершил посещение музея и отправился на автобус. На последние деньги приобрёл билет и обед. Пару часов ждал рейса, едва не уснув под тёплыми лучами солнца.

Вот и мой автобус. Самокат отправился в багажное отделение, а я расположился на сиденье и провалился в сон. Незаметно промелькнули, по сравнению с моим путешествием, маленькие деревни, Альметьевск и Заинск — за три часа пройден путь, на который я затратил почти три дня.

После каждого дальнего похода чувствую себя немного другим — то ли отсеивается ненужное, наносное, то ли приобретается новое, истинное. Наверное, поровну. Предстоит возвращение в повседневность, карусель из работы и домашних дел, шквал ненужной информации и суеты…

На этом замечательный отчёт-рассказ у Жени заканчивается. Женя уже благополучно вернулся в Набережные Челны. Я очень надеюсь, что наш любимый читатель получил удовольствие от чтения этих наших походных приключений, описания мест и проявления симпатии, товарищества и дружбы между людьми.

К. Неверов, Е. Поздняк

19/08/2021