Стриженые головы как пишется

Сегодня мы начинаем марафон, который даст хороший старт тем, кто давно думал о создании книги, но откладывал или боялся приступить, или просто не знал, с какого конца взяться за дело.

Марафон «Начинаем писать книгу» адресован тем, кто хочет написать нехудожественную книгу, то есть книгу в жанре нон-фикшн, которая позволит обобщить жизненный или профессиональный опыт, станет концентратом знаний или повестью успеха, или просто даст возможность высказаться на важную тему.

Чтобы написать книгу, вовсе не обязательно иметь писательский опыт или образование, но нужно хорошо знать свое дело и точно понимать, что вы хотите сказать читателю.

В течение ближайшего месяца участники марафона под моим руководством смогут подготовить план и написать первую главу своей книги.

Первую неделю мы посвятим интенсивной подготовке к работе. Определимся с целеполаганием, маркетинговыми вопросами, составим расписание, найдем время для писательства и сделаем его частью рутины дня. Поверьте, это едва ли не определяющие условия для того, чтобы книга увидела свет.

Итогом первой недели станет готовый план книги или содержание. У вас на руках должно оказаться рабочее оглавление, вам станет понятно, сколько в книге будет глав, о чем они, и как они называются, какой объем текста вам предстоит написать и какова минимальная норма слов в день. Только после этого можно приступать к работе над текстом.

Советую отвечать на вопросы марафона письменно. Ведите подготовительную работу в одном файле, чтобы видеть эволюцию своих идей.

1. Определяем цель книги

Зачем вам нужно написать книгу?

Кто-то с детства мечтал написать книгу, кто-то хотел сохранить для будущих поколений историю своей семьи. Кто-то считает очень важным рассказать о своем уникальном опыте, который может быть полезен другим людям, а кто-то совершил открытие и делится им.

Если вы обладаете уникальным знаниями или уникальной экспертизой в своей области деятельности, книга поможет вам стать заметной фигурой и закрепит статус профессионала. Вас будут знать не только первые круги профессионального нетворкинга, вас будут знать все.

Когда книга уже написана, размещена, продается, а личный бренд (хотя бы на начальном этапе) построен и работает на вас, книга становится одним из инструментов «зеро-маркетинга», приводя новых и новых клиентов, партнеров, возможных инвесторов. Это позволит профессионалу повышать свою стоимость на основании всех перечисленных факторов – ведь вы перешли на несколько ступеней выше и зафиксировали уровень своей экспертизы на этом уровне.

Зачем читателю нужна ваша книга?

Когда вы решаете, о чем будете писать — в первую очередь подумайте о других. Читатели должны будут выбрать вашу книгу в море других книг. Подумайте, какие действительно важные вещи они узнают, как ваша книга поможет им жить дальше и улучшит качество их жизни.

2.  Формулируем тему и рабочее название

Чтобы определиться с темой, подумайте, что вы знаете лучше всего, в какой теме вы как рыба в воде, что вам дается легко и свободно? Какие ваши знания смогут принести максимальную пользу читателю? От чего вас самих «прёт» бесконечно? Попробуйте выписать несколько тем, посмотрите, какая откликается больше всего. Начните играть с названием, в нем должна быть зашита главная идея книги.

3. Изучаем конкурентов (российские и международные книги)

Все слова о любви уже сказаны, и в вашей теме тоже. Посмотрите, кто и как уже раскрыл вашу идею. Как другие авторы запаковали вашу тему или направление — какой способ изложения они используют. Если конкурентов слишком много — сужайте тему. Если мало — возможно ваша тема не так уж и востребована. Продолжайте думать не только о себе, но и о ваших будущих читателях.

Как и где смотреть — в книжных магазинах и на сайтах Оzon.ru и ЛитРес. На Озоне мощный поисковик и архив, вы найдете все, что когда-либо публиковалось в принципе, на ЛитРесе хороший набор хэштегов и много самиздата. Также на ЛитРесе можно бесплатно скачать отрывок, обычно в него попадает оглавление.

4.  Аудитория

Знаете ли вы своего читателя? Самые успешные книги написаны для нишевой аудитории, когда вы знаете, кому их продавать и чем привлечь этих людей.

В деталях пропишите все, что вы знаете о вашей аудитории — интересы, проблемы, слова, которыми они привыкли описывать свои жизненные состояния.

Люди формулируют свои запросы максимально просто и четко. «Мне нужно выяснить, как укрепить мои отношения. Я хочу быть счастливее. Я хочу больше денег. Я хочу преодолеть застой. Я хочу сохранить свой брак». Дайте понять, что ваша книга поможет решить их задачу, и ваша аудитория купит книгу.

5.    Организация времени и пространства

Цель – включить написание книги в рутину дня. Работа над книгой должна прочно поселиться в плане дня. Скорее всего у вас не получится сделать писательство главным делом дня. Это не страшно — можно и нужно писать часто и малыми дозами. Почистил зубы, написал 30 слов. Пообедал, написал еще 30 слов. Перед сном написал еще 50.

6.    График работ

За годы, что я помогаю людям писать книги, убедилась много раз: результата достигают не самые умные, знающие и вдохновленные, а самые дисциплинированные.

Результатом выполнения задания станут ваши письменные ответы на эти вопросы.

Вы можете опубликовать их в комментариях к этой статье на сайте «ЖИ!» или в Фейсбуке, в группе «Что можно успеть за 100 дней». Там же вы сможете прочитать ответы других участников марафона, что очень мотивирует к продолжению работы. Если пока стесняетесь выходить в публичное пространство, сделайте эти записи «для себя».

В пятницу, в 15:00 по московскому времени в прямом эфире в группе «Что можно успеть за 100 дней» я разберу несколько выполненных домашних заданий. Если вы хотите, чтобы ваша работа попала на разбор, успейте разместить ответы до 22 часов четверга.

В среду начнём составлять план и подробно прописывать содержание книги. Ждите дальнейших инструкций!

Саморазвитие #Писательство 

1991 год. Москва. Я учусь на вечернем в плешке и работаю в «Инкомбанке». Прошло ровно 30 лет, а я до сих пор вспоминаю те несколько месяцев, как худшие в своей жизни.

Работал я в отделе депозитов или не помню, как оно тогда называлось. Если говорить прямо, то отдел состоял из одного лишь меня. В нашем отделении «Телеграфный переулок» работало человек пять, быть может — чуть больше.

Моя работа заключалась в том, что я, взяв толстый справочник, обзванивал организации Москвы и предлагал им «уникальные инвестиционные продукты нашего банка». Я ненавидел эту работу! Помню свой ежедневник. В тот период он был изрисован чертиками и стрелами. Не знаю, что сказал бы на эти рисунки психолог, но полагаю, что ничего хорошего — быть может даже погладил бы меня по голове!

Я ненавидел все:

Постылую атмосферу банка, лицемерных коллег… Помню, как мы отмечали Новый год и наш управляющий договорился с соседним отделением, устроить «корпоратив» — у них. Почему? Потому что соседнее отделение возглавляла жена самого Виноградова (владельца банка)!

Наш управляющий был неприметным мужчиной с внешностью бухгалтера или следователя КГБ, с перманентным раздражением на худой кадыкастой шее, жидкими усиками и белесыми, «рыбьими» глазами.

Мы собрались в какой-то комнате, разложили нехитрую закуску из 1991 года и начали выпивать. При этом каждый присутствующий должен был произнести тост! Тосты произносились разные: и за банк, и за успехи в будущем году… Но особенно много тостов было за «спасибо родному банку и лично товарищу Виноградову (и его жене, конечно же)».

Подошла моя очередь. В жизни есть мало вещей более нелепых, чем произнесение тостов. Мне кажется, что единственный разумный — это тост Венечки: «И тут же выпил!»

Встал я, одним словом, смотрю на потные, довольные лица вокруг и говорю: «Вот вы все говорили правильные и нужные слова: про банк, про наше мудрое руководство, но никто не сказал самого главного. Ведь главное — это то, чтобы не было ВОЙНЫ!».

Рыбьи глаза недобро блеснули и погасли….

Под конец вечера я решил сделать «контрольный в голову» — подошел к жене Виноградова и спросил ее: «Вы в какую сторону? До метро подбросите?». Она не нашлась, что ответить и я беседуя с водителем о дороговизне цен на бензин или еще о чем-то, доехал до метро. Сердечно поблагодарил жену олигарха и вышел в снежную мглу…

Уволили меня с позором. Я бы сказал — с шиком. Но, надо отдать должное «жене Виноградова» и той истории — они не имели к моему освобождению от оков «Инкомбанка» — никакого отношения…

Как я писал выше — я ненавидел все, но больше всего я ненавидел свою работу, как таковую! Мне приходилось постоянно звонить раздраженным людям и марцепановым голоском рассказывать им об «уникальных услугах».

Как бы это не было странным, но меня соединяли с директорами крупных предприятий: я с ними общался сначала по телефону, потом приезжал лично. Мне было лет 17 лет, быть может — 18. Представьте себе: огромная приемная, какого-нибудь «Внешторгэкспорта», в приемной сидят люди, но меня проводят к директору без очереди. Бред… Такое было возможно лишь в 1991 году.

Уверен, что сейчас те люди, что сидели в приемной — миллиардеры, по крайней мере их дети, но тогда я был представителем нового, неизведанного и меня вели напрямую к директору без очереди, несмотря на то, что я еще не начал бриться.

До сих пор запомнил название: «Легпромэкспорт». Приехал к директору под вечер, побеседовали, и он мне говорит: да, мол, у нас действительно есть на счетах порядка 2 млн. долларов и мы бы хотели выгодно эти деньги разместить.

Я позвонил управляющему отделением, порадовал его и согласовал встречу на завтрашнее утро.

Надо сказать, что мне должны были заплатить 4% от суммы или не вспомню сколько, но это и не важно. Я точно помню что моя зарплата была 1.500 рублей, что составляло по курсу — около 10 долларов. Так что любая сумма исчислявшаяся в процентах от 2 млн. долларов — была бы кстати

Следующим утром я приехал в банк. В кабинет меня уже не пустила охрана. Пока я с ними беседовал — увидел, как управляющий встречает моего вчерашнего директора, и по кошачьи улыбаясь ведет его к себе…

Последние пару недель я был излишне эмоционален. 

Думаю те, кто меня читает — это заметили. Естественно, за последние 2 года — нервы у всех «ни к черту» и я не исключение, но истинная причина моего раздражения в другом. Как я писал выше — я не ненавижу звонить и предлагать «наш уникальный продукт».

Пол-года назад, когда я только придумал свою стратегию, меня настолько поразила ее простота, что я решил посоветоваться с коллегами: людьми, которые занимаются инвестициями в той или иной степени профессионально.

Мне казалось, что я смогу объяснить идею просто по зуму. Если человек хоть немного разбирается в устройстве фондового рынка, он сразу же поймет о чем идет речь.

После нескольких бесед — я увидел, что люди не понимают, все они предлагали мне сделать презентацию.

Что ж. Я упросил свою дочь, а она, если и не Чемпион Мира по подготовке презентаций, то уж точно может защищать на Олимпиаде честь своего университета! Одним словом, — презентация получилось «что надо». Я отправил ее всем просившим и стал ждать реакции: ее не последовало. Более того я посмотрел и увидел, что никто даже не зашел по ссылке и не скачал ее!!!

Я списал это на то, что видимо тема сложная — опционы, а я похож на сумасшедшего. Это повод все подробно описать! С этой мыслью я завел блог и начал писать про опционы и про инвестиции вообще. После множества публикаций и поиска «экспертизы» —  убедился что ее не существует и перестал на эту тему переживать. Стресс тесты были очень убедительны, а мой опыт говорил, что они не врут.

За последние три месяца мы полностью подтвердили данные стресс тестов и на прошлой неделе я опять отправил всем своим прошлым корреспондентам письмо уже с реальными данными. Реакция идентична… Никто не открыл его. Тут я уже совсем впал в ступор. Я же вам предлагаю нечто новое, подтвержденное реальностью! Вы можете зарабатывать на порядок больше, чем сейчас и даже делать ничего не надо!

Поразмышляв — я наконец понял причину, думаю вы тоже догадались о ней. Но дело не только в зависти. Я понял, что все мы — скорпионы в банке. В банке под названием «биржа».

В ночь, когда я просадил на GME 500.000 долларов — их заработал какой-нибудь хипстер из Колорадо. Знание реалий говорит мне конечно, что это был не хипстер, а хитрый управляющий хедж-фонда, знающий точно когда начнут «опускать» эту бумажку, но в теории — мои опционы мог купить и хипстер с Reddit, почему бы и нет?

Так вот. Я потерял 500.000 долларов — он заработал. После этого звонит он мне и говорит: «Я мол придумал, как на крипте зарабатывать по 2.000% в год, высылаю презентацию»… Стал бы я ее смотреть? Думаю, что нет.

Хотя я бы стал — вечно влезаю во всякие авантюры….:)

Член Национального союза писателей, экс-депутат Жогорку Кенеша Бактыбек Максутов выпустил в свет в бишкекском издательстве «Турар» книгу «Герой Кыргызской Республики Турдакун Усубалиев».

Книга на 288 страницах большого формата иллюстрирована двумя десятками исторических фотографий Усубалиева, в том числе с посещавшими Кыргызстан руководителями СССР Никитой Хрущевым, Леонидом Брежневым и Константином Черненко.

Известный общественный деятель, экс-глава пресс-службы правительства Курманбек Раматов с редакцией VB.KG поделился своим мнением о книге как ценном вкладе в изучение истории Кыргызстана.

Судьба Усубалиева удивительна настоящими рекордами. Он почти четверть века, с 1961–го по 1985 год единолично возглавлял Кыргызстан, а в 2000–2005 годах был старейшим депутатом Жогорку Кенеша.

Сам Усубалиев рассказывал о себе:

— Я, Турдакун Усубалиев, являюсь одним из потомков сарыбагышского племени. По старинной народной традиции каждый взрослый кыргыз должен знать семь своих прямых предков по мужской линии, если он их не знает, то его осуждают, как не знающего своего родства. Но я знаю не только имена семерых своих прямых предков, –но и всех родоначальников, от которых происходило племя сарыбагыш, — подчеркивал аксакал и перечислял своих предков от полулегендарных Доолоса и Манапа с их потомками до непосредственно предшествующих его рождению семи поколений — Учуке, Доолоткул, Бай, Калыгул, Кунтууган, Кененсары и Усубалы.

По словам Турдакуна Усубалиева, его отец Усубалы Кененсариев и мать Рапия Байгазиева (дочь уважаемого человека из другого рода) прожили вместе 69 лет, очень уважали друг друга, были добрыми и отзывчивыми людьми, эти их качества высоко ценили люди их рода.

Всего мать Усубалиева родила десятерых детей. У Турдакуна были старшие братья и сестры, младший брат и младшие сестры, он пережил их всех. До сталинской насильственной коллективизации в начале 30–х годов жили в местности Байтели Кочкорского района, на расстоянии примерно трех километров от того места, где сейчас стоит дом родителей, у них было небольшое хозяйство, состоящее из двадцати–тридцати голов овец и коз, двух–трех голов крупного рогатого скота, нескольких голов кумысных кобыл и верховых лошадей, а также несколько гектаров поливных земель. Была у них юрта, в которой жили весной, летом и осенью, а зимой — в мазанке, которую отец построил с помощью родственников, ашаром.

— Помню, у мазанки не было фундамента, стены, стоящие прямо на земле, были сложены из глины и глиной же обмазаны. Вместо окон был небольшой проем в восточной стене — сюда по утрам в наше темное жилище заглядывало солнце. Стекла в нем не было, да в те годы его не было, наверное, не только в горном Кочкорском районе, а вообще во всем Кыргызстане. Но надо было как–то защищаться от ветра и снега, и отец заклеивал наше единственное окно прозрачной желтоватой бумагой. Она днем пропускала свет, и это казалось нам необыкновенным, — рассказывает Усубалиев.

В углу мазанки был очаг с дымоходом. На очаг ставился казан, в нем варили мясо, лапшу, вообще все, что было съедобным. Никаких разносолов. Все очень просто. Очень обыкновенно. Топили соломой, кизяком, пламя из печи освещало комнату. Использовалась и лучина, горевшая на животном масле.

Начал учиться он в 1929 году. В центре Кочкорки была одноэтажная 4–классная начальная школа. Тогда в райцентре жило немало русских. Занятия кыргызского и русского классов чередовались.

Юные кыргызы старались научиться русской разговорной речи, а русские ребята — кыргызскому языку. Как курьез, Усубалиев вспоминает: «Мы, кыргызские и русские ребята, общаясь между собой, наряду с несложными словами простого обихода быстрее всего запоминали ругательства — и кыргызские, и русские».

Каким образом русское население оказалось в горной Кочкорке? На этот вопрос Усубалиев нашел ответ много лет спустя в исторической литературе. Село Кочкорка до революции называлось Столыпино — по имени царского министра, который переселял безземельных русских крестьян в Семиречье.

Отца Усубалиева избрали председателем колхоза, и это при том что он был неграмотным! Тогда подросток Турдакун учился в 6–м классе семилетней школы, одной на весь огромный Сталинский район, объединивший бывшие Кочкорский и Джумгальский. Отцу надо было подписывать финансовые чеки по взаиморасчетам с Госбанком, а он не умел ни читать, ни писать.

Много вечеров у Турдакуна ушло на то, чтобы отец научился чертить первую букву своей фамилии. Как только бухгалтер колхоза напишет финансовый чек, отец верхом на лошади едит в школу, и так, не сходя с лошади, ждал, пока Турдакун выйдет из класса на перемену. Вслух сын прочитывал написанное бухгалтером, отец внимательно слушал и, если написано было все правильно, тут же из кармана вытаскивал колхозную печать, чтобы поставить на чек, на котором стояла еле начерченная им буква. Так отец c сыном и «председательствовали».

Через год председателем колхоза избрали молодого грамотного человека, направленного из республиканского центра. Как положено, при передаче дел провели хозяйственно–финансовую ревизию, не было обнаружено никаких нарушений в период работы отца. Работал отец честно, по принципу: доверяй, но проверяй.

Это стало большой наукой для юного Турдакуна: доверять — слегка, проверять — досконально, каждую строчку. Как его родной отец своего главбуха.

Турдакун Усубалиев учился на рабфаке во Фрунзе, в 1939–1941 годах — на факультете языка и литературы в Кыргызском государственном учительском институте. Была и работа учителем начальных классов и завучем в родной Кочкорке, затем — партийная работа во время Великой Отечественной войны, а ближе к ее концу Усубалиева направили снова на учебу, на сей раз в Москву, в Высшую партийную школу.

Известно, что вместе с Усубалиевым учились тогда в ВПШ в Москве, например, Кулуйпа Кондучалова, будущий министр культуры Кыргызской ССР, и Асылбек Алтмышбаев, будущий вице–президент Республиканской Академии наук.

Но карьера Усубалиева сразу оказалась самой головокружительной. Кондучалова и Алтмышбаев вернулись во Фрунзе, а Турдакуна направили на работу в святая святых советской империи — в аппарат Центрального Комитета ВКП(б)!

Как считают современные историки, «попасть в Москву на учебу со всех точек зрения было огромным везением, хотя Турдакуну везло во всем: сразу после школы поступил на рабфак, потом в единственный тогда вуз — Кыргызский учительский институт, который окончил как раз к началу войны, чудом не попав в репрессивные списки НКВД 1937–1938 годов. Главным везением было то, что Усубалиев не был отправлен на фронт, как все его сверстники, хотя просился несколько раз, а стал кадровым партийным работником, работая на руководящих должностях в глубоком тылу, даже заработал медаль «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны».

По воспоминаниям Усубалиева, однажды они поехали на лесозаготовку в Калининскую область, остановились в обычном русском селе. Там увидели воочию: жизнь была еще тяжелее, чем в родной Кочкорке.

А еще в Москве Усубалиев нашел личное счастье: в Высшей партшколе училась кыргызстанка Кульджаке Ниязалиева. Красавица успела поработать литературным сотрудником вновь созданного журнала «Кыргызстан аялдары» и инструктором Токмакского райкома партии.

— Мы, я и моя жена Кульджаке Ниязалиевна, прожили в Москве десять лет после учебы. А всего более 12 лет. Эти годы остались в нашей памяти как незабываемый период, давший нам много человеческого счастья. Мы прожили столько лет в Москве, являющейся одним из главных центров мировой цивилизации! Не скажу, что у нас был полный материальный достаток, что мы ни вчем не нуждались, но это на нашем настроении никак не сказывалось. Зарплата, которую я получал в ЦК, обеспечивала моей семье хотя и скромные, но безбедные жизненные условия. Вначале нам дали одну комнату в общей квартире, затем, когда родились дети, предоставили двухкомнатное жилье, но все в той же коммуналке. А в начале 50–х годов дали двухкомнатную отдельную квартиру со всеми удобствами, что, конечно, явилось признаком должной оценки моей добросовестной работы за истекшие годы в аппарате ЦК. Повторюсь, для нас главным было не богатые бытовые условия — того, что мы имели, было достаточно для полного счастья! — восклицает патриарх.

А когда Усубалиев в мае 1961-го стал первым секретарем ЦК Компартии Киргизии, хозяином республики, то четверть века подряд воочию наблюдал советских лидеров — от Хрущева до Горбачева включительно — в самых разных ситуациях. Практически еженедельно, а иногда и ежедневно общался с ними по телефону правительственной связи, причем в зависимости от экстренности ситуации беседы имели место в любое время суток. Много раз бывал у кремлевских сильных мира сего на приеме в режиме тет–а–тет. Причем и у первых, и у вторых, и у третьих лиц. Фрол Козлов, Михаил Суслов, Дмитрий Полянский — Турдакун Усубалиев едва ли не единственный опубликовал о них подробные воспоминания. Как и об Урхо Калеве Кекконене и Радживе Ганди, посещавших Кыргызстан.

Интереснейшие подробности об организованной КГБ СССР ссылке бывшего премьер–министра Венгрии, закадычного сталинского друга Матиаша Ракоши в кыргызстанский Токмак — тоже из мемуаров Усубалиева.

Плюс эксклюзивные подробности о спасении озера Сон–Куль от осушения и о попытке переброски вод Сары–Джаза и других рек в Иссык–Куль. О больших планах застройки центральной части Фрунзе-Бишкека и прокладке троллейбусных линий до аэропорта «Манас», Сокулука и Канта. Все это штрихи к портрету всей республики.

Усубалиев внес огромный личный вклад в развитие промышленности и сельского хозяйства, науки и культуры Кыргызстана. Как бы памятниками ему стали построенные под его непосредственным ежедневным руководством беломраморные дворцы общественного пользования во Фрунзе-Бишкеке, в том числе правительственный «Белый дом», нынешний Исторический музей, здания Национальной библиотеки и Музея изобразительных искусств, аэропорт «Манас».

Множество исторических сюжетов представлено в новой книге Бактыбека Мансурова. Можно сказать, что научное усубалиевоведение только начинается. И большой вклад в него — писателя и историка Бактыбека Мансурова.

Альфрид Бустанов: «Сегодня, чтобы предметно говорить о проблемах гуманитарного знания, невозможно обойтись без научных текстов на английском языке»
Фото: «БИЗНЕС Online»

Я пробовал писать тексты и вести семинары по-татарски

Вот уже 10 лет я преподаю в разных аудиториях: начинал в Амстердаме, немного в Казани, пять лет в Санкт-Петербурге и вот опять в Амстердаме. В своей колонке хотел бы поделиться с читателями своими наблюдениями над тем, что общего и различного в высшем образовании в России и Европе. Ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции, это всего лишь мои заметки на полях семинаров. Тем более что я практически никогда не вел потоковые занятия. Для меня это всегда были небольшие группы в 10–20 человек.

Первое, о чем хочется сказать, — это язык. Я пробовал писать тексты и вести семинары по-татарски, но университетская аудитория для таких занятий безнадежно мала, усилия не оправдывают результата. Надо сказать, что и старшее поколение татарской интеллигенции не горит желанием поддерживать традицию: искать друг у друга ошибки ведь интереснее, чем помогать. Русский язык, безусловно, доминирует в российском образовательном поле, но и здесь есть нюансы. Сегодня, чтобы предметно говорить о проблемах гуманитарного знания, невозможно обойтись без научных текстов на английском языке. Я уже не говорю про другие научные традиции — на немецком, турецком и французском.

Как правило, знание английского языка у студентов в России не является стандартом, поэтому любое стремление к познанию современных гуманитарных наук сталкивается с необходимостью очень много читать на других языках, и существующие переводы от этого стандарта не освобождают. Доступ к иностранным книгам и статьям в российских университетах тоже разнится: где-то можно рассчитывать только на пиратские копии (так было в Омске), а где-то есть доступ к платным электронным базам, да и библиотеки закупают новую литературу регулярно (как в ЕУСПб). В Европе ни со знанием английского, ни с доступом к знаниям проблем нет. Все семинары, что я вел до сих пор, идут на английском — это позволяет учиться ребятам из разных стран. Среди моих студентов — выходцы из Нидерландов, Швеции, Германии, Сербии, Италии, Англии и Польши.

В России англоязычные программы являются, по сути, элитарными. Я уверен, что со временем необходимость расширять образовательные услуги именно на английском языке станет все более ясной и на российском рынке, иначе сложно будет избежать самоизоляции в производстве знания. Реалии международной науки и образования таковы, что свободный английский и умение работать с соответствующей литературой — это часть минимальных требований к студентам и преподавателям.

«Чтение традиционных лекций не для меня. Гораздо интереснее общаться со студентами, обсуждать вместе прочитанные статьи, критиковать их, разбирать аргументы авторов и их идеологические пристрастия»
Фото: pixabay.com

Обучение студентов академическому письму

Когда я работал в Европейском университете в Санкт-Петербурге, наши коллегиальные усилия на факультете были направлены на обучение студентов академическому письму. Многие из тех, кто к нам поступал на магистерские и аспирантские программы, нуждались в систематическом руководстве того, как писать научный текст. Прекрасно помню, что на истфаке Омского университета нас этому фактически не учили. Тем временем именно навык грамотного письма, умение четко изложить мысль на бумаге являются ключевой компетенцией гуманитария. Собственно, не всем же быть профессиональными исследователями и преподавателями, но главный скилл выпускники должны получить. Увы, зачастую эта составляющая в России хромает. В Амстердамском университете наши студенты пишут постоянно. Хочешь не хочешь — научишься. Это прибавляет еженедельной нагрузки на преподавателя (кто-то же должен все это читать и исправлять), но результат обычно хороший: вчерашние школьники тренируются излагать свои мысли, критически воспринимать информацию, формулировать главный тезис. В письме на английском есть, конечно, много своих нюансов, клише и принятых структурных правил — практика и время требуются для их освоения. Поэтому хорошее академическое письмо по-русски не всегда автоматически конвертируется в proper English: распознать в английском варианте советские риторические клише бывает очень легко. Для европейской аудитории умение писать оказывается весьма важным практически: университетский рынок очень тесен, поэтому выпускники, скорее всего, будут работать не по специальности и там им навык письма еще ой как пригодится (если, конечно, это не продуктовый магазин).

Как я уже говорил, чтение традиционных лекций не для меня. Гораздо интереснее общаться со студентами, обсуждать вместе прочитанные статьи, критиковать их, разбирать аргументы авторов и их идеологические пристрастия. Иными словами, университетское образование предполагает не сухое воспроизведение однажды созданного знания, а критическое обсуждение научного опыта и непрекращающуюся дискуссию. Особенно это актуально в современном мире, где так много каналов информации — очень важно научиться обращаться с данными, различать интерпретации и формулировать собственное отношение к ним. В плане критического мышления, как это ни странно, особой разницы между российскими и зарубежными студентами я не вижу. Обычно те, что постарше, на уровне магистратуры и аспирантуры, способны качественно разбирать тексты и устраивать в аудитории «батлы» по данному поводу. В то же время многие студенты очень инертно относятся к своим обязанностям — это, к сожалению, общая черта без национальных границ. Наверное, задача преподавателя состоит в стимулировании таких «ждунов» к активной работе, к формулированию своих мыслей и критического подхода к текстам. Тем не менее большое значение имеет образовательный багаж: если студент не привык к обильному чтению и глубоким обсуждениям, то приучить к такому стилю работы бывает сложно.

Большую роль в успехе образования, не только высшего, играет среда — тот дух и настрой, что царят в образовательном учреждении. Если это дух взяточничества, взаимного неуважения и консерватизма, то ждать от студенческой аудитории заметного прогресса не приходится. Я уверен, что такой вариант катастрофичен для общества в целом: ведь через жернова такой циничной фабрики по производству дипломов проходят тысячи молодых людей каждый год. Университетская этика становится частью их мировоззрения и идет с ними по жизни.

За годы работы в Европейском университете я утвердился в чувстве метафизической близости всех причастных — студентов и профессоров. Мы нередко встречались всем коллективом в конференц-зале, можно было запросто пообщаться с ректором и проректором. Мы все делали одно большое дело, царил дух взаимопомощи и благорасположения. Для меня как молодого преподавателя (хоть и в профессорском звании) такая среда была очень мотивирующей на свершения. В этом отношении Амстердамский университет, конечно, более обезличен и холоден, но и здесь есть свой дух. Научное соперничество, творческая среда для открытых обсуждений и диспутов очень помогают для формирования собственной академической субъектности. Закаливают, так сказать.

«Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность — включение в процесс всех студентов, вне зависимости от пола, национальности, политических предпочтений, религии и физических недостатков»
Фото: pixabay.com

Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность

Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность — включение в процесс всех студентов, вне зависимости от пола, национальности, политических предпочтений, религии и физических недостатков. Во время нашего обучения в Омском университете, как ни странно, с этим было все в порядке. Я не помню буллинга или конфликтов на национальной почве. С нами учился член запрещенной националистической организации, а также слабослышащая девушка из Швейцарии — специально приехала слушать лекции Ремнева и Сорокина. В Европейском университете в Санкт-Петербурге появление целой группы исламоведов было важно для практики инклюзивности: девушка в платке на вебсайте университета — это почти политическое высказывание. В Европе, увы, с инклюзией не все так гладко. Во-первых, обучение платное, поэтому наш университет неизбежно элитный. Во-вторых, за годы преподавания здесь я видел очень мало выходцев из мусульманских диаспор — турки и арабы составляют подавляющее меньшинство среди студентов. Несмотря на международный характер Амстердамского университета, он скорее ориентирован на развитые страна Запада, чем на интеграцию «глобального Юга». Какого-то одного вывода здесь сделать невозможно. Что лучше: патриархальность с инклюзивностью или же возможность говорить о социальных проблемах без реального их решения?

Главное, что я хотел сказать своим текстом, — на земле нет идеального места для получения образования, преподавания или занятия наукой. Иерархичные университеты заставляют стремиться стать профессором, чтобы потом отгородиться в своей привилегии от студентов и собственных коллег. Различные академические традиции дают студентам разные типы знания, поэтому для пытливых молодых людей я бы рекомендовал путешествовать и получить дипломы разных университетов, нигде не полагаясь на авторитет местной традиции. Ведь это всего лишь один из вариантов, сумевший реализоваться в существующей политической и экономической ситуации. Правда, здесь важно сохранить саму возможность академической мобильности и открытости для обмена опытом, критического настроя к собственной традиции. Затхлый воздух в университетской аудитории — первый признак болезни в обществе.

Усиливающийся у нас в последнее время антиконституционный цензурный контроль не остановил, а, напротив, обострил и активизировал спор о том кого следует и кого не следует считать иноагентом. Продолжается судебный фарс над «Мемориалом*», хотя сотни тысяч граждан уже подписали обращения в его защиту. Скоро мы узнаем – каково будет решение суда. Недавнее заседание Совета по правам человека также высказало президенту рекомендации по корректировке закона об иноагентах.

Однако, я изначально уверен — если машина «криво-судия» временно остановится и притормозит рассмотрение дел, через некоторое время, в подходящий момент, силовики в мантиях наверняка продолжат и тихо завершат свою расправу.

Существующая политическая система несовместима со свободным гражданским обществом. И пока она сохраняется, жизненно необходимые нормальной стране легальные гражданские структуры будут целенаправленно разрушаться, лишая режим последних остатков легитимности. Поэтому мне представляется, что на волне широкого возмущения и протеста пора «поднять планку» несогласия! Необходимо поставить более глубокий и более основательный вопрос, пора от «защиты Мемориала*» перейти к теме – отказ и запрет всего проекта «иноагент».

Начну с очевидного – русское государство, как и все другие страны, с момента своего формирования использовало и опиралось на опыт ближних и дальних соседей. Веру мы приняли у христиан из Греции и Константинополя, умением управлять с нами поделились приславшие Рюрика варяги, отмечаемый поныне «День русской письменности» — это дань уважения просветителям из Солоник Кириллу и Мефодию… Так продолжалось тысячу лет, причем даже пресловутые «большевики» не сами придумали марксизм, правда, именно Ленин его чудовищно изуродовал и фальсифицировал…

Напомню древнюю аксиому – сильная система всегда открыта для дискуссии, для новых идей и учений. Несостоятельность, напротив, выражается в закрытости, в запрете на контакты и дискуссии. Из сказанного со всей очевидностью вытекает — попытка восстановить над Россией старый «железный занавес» с новой надписью «иноагент» по своему антиинтеллектуальному и антигосударственному уровню напоминает советско-тоталитарную дикость. Закрытый от всего мира СССР распался 30 лет назад. Понятно, что повторение нового враждебного и болезненного удара по нашей стране совершенно неприемлемо и недопустимо!

«Иноагент» — другая грань проблемы.

В военное время, как известно, в экстремальных ситуациях огонь, порой, приходилось открывать «по площадям», уничтожая все живое без разбора, включая и собственных разведчиков, осознанно вызывающих огонь на себя.

А что происходит у нас сегодня, в мирное время? Новым нынче является то, что любой россиянин, получивший поддержку из любого зарубежного фонда, из любого иностранного государства может быть объявлен врагом народа. Иными словами, по мнению властей, весь окружающий мир – это опасный противник! Но такой подход, на самом деле, свидетельствует не о враждебности внешнего мира, а о несостоятельности руководителей, которые никому не могут доверять и, которые, фактически, признают – у них просто нет друзей и нет единомышленников!

В какой безумной и властной голове возникло решение позволяющее сегодня, в мирное время, без какого-либо разбора, мести и сметать всех под одну гребенку? Кто принял недопустимое решение, которое уже привело к закрытию ряда гражданских и благотворительных объединений, в частности тех, которые помогали больным детям, и не только детям? Способна ли нынешняя власть остановить трагический абсурд и беспредел?

Еще один аргумент против «агентов». Всем очевидно, что иноагентами никогда не объявляют коррупционеров и деморализованных чиновников (они для власти свои, близкие и родные). Таковыми объявляют только тех, кто честен, принципиален, кто смело стоит в полный рост. Иноагент – это тот, кто не согласен с политикой властей и у кого есть несгибаемые моральные принципы. В пикеты в защиту «иноагентов» выходят многие люди за рубежом, и в России. Добавлю, что никто никогда не выходил с их осуждением.

Сказанное доказывает — «борьба» с иноагентами – пример антигосударственной политики, дискредитирующей нашу страну. Режим санкций вытеснил власть на маргиналии внешней политики и международных отношений, исключил Россию из «восьмерки», сделал режим «нерукопожатным». Ну а внутри страны красные линии отделили тех, кого преследуют, т.е. тех, кто прав и с кем общество солидарно от тех, кто, вопреки морали и здравому смыслу, осуществляет преследования. На стороне власти остались только «пропагандисты на ставке», не имеющие в обществе никакого авторитета.

Сегодня как повторение вчера или И дольше века длится день. Захват власти большевиками и развязывание гражданской войны привели к бегству из Совка более двух миллионов человек, четверть россиян из-за предательского Брестского мира, как бы автоматически, оказалась на территории оторванной от России. Миллионы соотечественников скрывались во внутренней эмиграции – в Сибири, на Дальнем Востоке и в других регионах. Особо значимых несогласных Ленин затолкал на «философский пароход» и изгнал из России, превратившейся в «советскую».

Проект «иностранный агент» — это новый извод старой и преступной политики изгнания с Родины, изгнания тех, кого Родина считает лучшими. Объяснять это власти – все равно что ломиться в открытую дверь. Они это прекрасно понимают. Надежда на то, что все большее количество людей будет правильно понимать происходящее и делать должные выводы.